Владимир Ильин - Напряжение

Но помочь не смогли — бумаги того времени оказались аккуратно изъяты, о чем местное начальство не догадывалось все эти семь лет. Под шум начавшегося переполоха, Николай предпочел покинуть здание, выцарапав для себя напоследок парочку домашних адресов акушерок, работавших в те годы, но уволившихся. Тоже, какая — никакая, зацепка, хоть Коля и не верил, что женщины вспомнят одну из тысяч… тем более по прошествии стольких лет.

Следующая попытка обещала отнять гораздо больше времени и запросто могла завершиться очередным тупиком. Николай планировал найти все активные конфликты с возрастом больше семи лет и попытаться отыскать среди одной из воющих сторон родителей Максима. С одной стороны, подспорьем будет известные данные. Он знает, что они сильны, он знает о длинной родословной, он может определить их даже по внешнему виду — ведь их копия проживает на соседней кровати! Но с другой стороны, чем сильнее семьи, тем тщательней они относятся к тому, чтобы о иных делах никто не узнал, а книги по истории, газеты и журналы печатали 'правильную историю', а не то что было на самом деле. У высшей аристократии есть правда, в хронологиях и летописях — но где высшие, а где он? До реальных данных придется добираться через друзей — товарищей, что совсем не быстро.

Была еще одна искорка шанса — Сила Крови, индивидуальная особенность любой древней семьи. У Максима — нечто связанное с электричеством. Осталось только послать открытку Деду Морозу с просьбой рассказать, у какого рода есть подобная способность. Потому что с таким вопросом в любом другом месте пошлют уже его самого.

Ну а пока неспешно длится поиск, придется заниматься образованием парня. Не от огромной доброты — отчет ведь придется держать перед родичами Максима. Николай, вроде бы, и не обязан, и в школу пацана не пустил совсем не он, но… Гораздо выгоднее предстать перед аристо не в роли пьяницы — сторожа, а заботливого ветерана. Тем более, что учеба — она сближает, а близкого найденышу человека наверняка не кинут.

Тем более, что парень уж больно сообразительный для своих лет. Говорят, это тоже признак породы. Когда за тысячелетия войн дети становятся взрослыми в десять и идут воевать, когда возглавляют семьи, потому что взрослые уже мертвы, когда вынуждены управлять целыми заводами, потому что кровь — от — крови и никто другой не смеет встать во главе — тогда получается такое потомство. Уж лучше счастливое детство.

Что же касается Силы и освоения Дара — идти куда‑то дальше экзамена на 'Новика' воздушной стихии Николай откровенно опасался. Потому что снова — родня. Он понятия не имел, какую стихию практикует род Максима, но наверняка знал, что если она не совпадет с воздухом, а он продолжит занятия — кое‑кто будет очень недоволен. Потому что чем больше осваиваешь что‑то, тем сложнее будет переключиться на другое. А 'Новика' и общих тренировок вполне хватит для развития Узора парня. Совсем не обязательно идти дальше.

Подведя итоги, Николай со спокойной душой позволил себе уснуть на пару — тройку часов.

Тот факт, что брошюрку‑то парень выучил до самого конца, отчего‑то совсем не всплыл в памяти. Наверное потому, что изложенное в ней совершенно невозможно было одолеть самостоятельно. Ну, он так думал…

— Что ты на меня так смотришь? — дядя Коля вильнул взглядом.

— Математика — восьмой класс! — Выразительно прочитал я, громко переложив книгу с места на место. — Не — ор — га — ни — чес — кая хи — ми — я!

— Я попросил книги, чтобы стол подпереть — что дали, то и принес! — буркнул сторож, отворачиваясь к окну.

— И мне это учить? — возмущенно потряс я крупной книгой с надписью 'География Империи' над головой.

— Ну, это тоже волшебные книги, — осторожно протянул дядя. — Просто ты пока маленький и глупый, чтобы их понять.

— Да ну? — я прищурил глаза и повернул голову чуть набок — пусть видит, насколько я ему не верю.

— Доказать? — сосед шагнул вперед, перехватил том из моих рук. — Вот, смотри!

И распахнул обложку.

— Это что? — уставился я на картину, раскрашенную в синий, желтый и зеленый.

— Это изображение нашей страны с огромной высоты, — терпеливо объяснил сосед. — Вот это белое — северный полюс, вечный снег даже летом. Там живут белые медведи. Синее — северный ледовитый океан, а все что ниже, до вот этой черты, наша страна. Вот это — огромные горы, тут — самое большое в мире озеро, это пятнышко — наша столица, Москва.

— Круто! — Ахнул я и еще долго изучал волшебную страницу, спрашивая у дядьки подробности. Водил глазами по ниточкам рек, от самого их начала до морей и океанов. Считал, и постоянно сбивался, количество городов. Пытался растопырить пальцы так, чтобы большой стоял на Владивостоке а указательный на Москве — не получилось.

— А вот эта маленькая точка — наш город, — ткнул дядька ногтем к самому морю наверху и слева страницы.

— А где я? — появился самый главный вопрос.

— Ты слишком мелкий для этой карты. — усмехнулся Коля.

— Так зачем она, если там нет меня? — возмутился я в ответ. — Хотя бы имя могли написать! И стрелочку.

— Не принято писать на карте имена отдельных людей.

— Ну вот же, написано — Княжество Истоминых. Почему Истомина можно писать, а меня — нет?

— Потому что это его земли, — теряя терпение, пояснил дядька. — Вот будет у тебя княжество, тогда и твоя фамилия тут появится.

— Вот на этом маленьком клочке? Мелковато, — хмыкнул я.

— Ладно. Если захватишь весь мир, то тут на всю длину будет написано твое имя.

— Так что тянуть, у меня и фломастер есть!

— Ты не понял, сначала захватишь — потом появится надпись. И не сразу, а где‑то месяца через три — четыре.

— Долго, — покачал я головой, незаметно откладывая книгу за спину.

Ночью я все‑таки стану императором мира! Дважды — синим и красным фломастером!

— Ух ты! А эта — тоже волшебная? — схватил я следующий том. — 'Ка — ма-'.

— Хм, как она сюда попала. Отдай!

— Мое!

— Это очень сильное колдунство!

Я внимательно проследил за движением томика, приметил, куда он его запрятал и поставил второй целью после бинокля.

- 'Фи — зи‑ка, восьмой класс', — значилось на потрепанной невзрачной книжице. Наверное, скучная — я равнодушно переложил ее во вторую стопку.

— Зря выкидываешь, — прокомментировал дядька.

— И что там интересного? — я все таки полистал желтоватые страницы и даже попытался прочитать часть текста — ничего не понятно.

— Узнал бы, почему греется твой браслет, — кивнул он на мою левую руку. — Восьмой класс — это электричество. Твой дар — электричество.

— Пригодится, — согласился я, совсем иначе посмотрев на загадочный том.