Роман Димитров - Моя хранимая Химари

- Я вся извелась, пытаясь придумать что же мне говорить старосте и родителям! А ты тут в это время беззаботно милуешься с этой… этой…

Ринко. Какой сложный коктейль эмоций. Обида, злость, зависть, даже откуда-то появилась буквально на мизерный промежуток времени и снова исчезла радость - за что, не понятно. Логичнее всего было бы перевести всё в шутку, однако и в прошлой жизни чувство юмора не было одной из моих выдающихся особенностей. Начать оправдываться выглядело бы жалко, да и не по статусу. Кроме всего прочего, мы с Ринко вообще-то не переходили тот рубеж отношений, при которых можно говорить об измене - просто близкие друзья юности. Очень близкие друзья, если судить по памяти, что не позволяет мне сделать вид, что ничего не случилось. Мда.

Сохраняя спокойное выражение лица, подхожу к ней и говорю:

- Можешь ударить меня за это. Один раз, больше не дамся. - Всё-таки под конец фразы на лицо сползла лёгкая улыбка. Прикрываю глаза, отвожу немного руки в стороны. Язык тела, "обезоруживающая беззащитность".

Похоже её это одновременно удивило и завело ещё больше. Видимо так она и собиралась сделать. Уже замахнувшись, постояла и передумала. Замахнулась второй раз, снова опустила руку. Жду.

- Бака-Юто. Не могу же я так. Пусть и за дело! Но я… Ты же совершенно не понимаешь!

- Ладно, Ринко, шутки в сторону. - немного невежливо перебиваю мнущуюся девочку. - Я действительно обязан извиниться, пусть и не за то, о чём ты сейчас думаешь.

- Я говорил, что нам необходимо найти ответственных за местные органы безопасности в плане защиты от диких демонов, чтобы разобраться в текущей ситуации? Судя по всему, это более не требуется, точнее это всё ещё необходимо сделать, но уже в немного другом смысле. Дело в том, что защитниками местного, тогда ещё небольшого поселения, издавна самопровозгласил себя мой собственный клан, моя семья. - каждый раз внутренне вздрагивая, говоря "мой" и "моя", сознался я в части правды. Шаг назад, руки по швам, поклон, судя по памяти в местной культуре означающий извинение с обозначением уважения собеседника, но без потери собственного достоинства - Я прошу простить меня и мой род за то, что мы не справились со своими обязанностями и позволили дикому демону подвергнуть тебя опасности. В своё оправдание могу лишь сказать то, что как ты возможно знаешь, мои родители не хотели, чтобы я продолжал семейные традиции и вместе с их смертью я лишился последней возможности получить адекватную информацию об обязанностях моей семьи.

- Что ты такое говоришь, Ю-сан - непроизвольно сбиваясь на более официальный лад из-за моего поклона отвечает Ринко - ты же никак не мог предотвратить то что случилось, правда же? Я вообще в полном порядке, только… Тайзо…

Покосилась на тело одержимого, вздрогнула, отвела взгляд, взглотнула подступивший комок в горле. Я даже знаю о чём сейчас зайдёт разговор, Ринко как открытая книга, и не думает скрывать эмоций.

- Мне прийдётся взять Хару Масаки, младшую сестру Тайзо под опеку. Пусть пока неофициально. Тайзо как-то раз признался, что родители оборвали связь с ним и сестрой, после того как уехали за границу, а сам он не знает, что с ними случилось. Помнишь ведь, как часто ему приходилось искать работу с частичной занятостью всё это время? Выходит Хару-сан на данный момент осталась одна. Поэтому мы сейчас вместе идём к ней домой и решаем, что делать дальше.

Подхожу к телу, вынимаю из кармана то, что называется в этом мире "мобильным телефоном" - предмет индивидуального использования, легко распознаваемый знакомыми с его владельцем.

- Ты знаешь, что нужно делать с остальным, Химари. Как закончишь с телом, найдёшь нас с Ринко по адресу… - диктую адрес своего бывшего одноклассника и друга, слежу за тем чтобы девушка запомнила.

- Аз уразумела, най господин. Приступаю.

- И ещё одно, Химари. Твой старый диалект демаскирует тебя, а меня будет заставлять чрезмерно выделяться при нашем общении. Слушай, запоминай, постарайся освоить современную речь. Ко мне обращайся по имени, а в присутствии посторонних - с добавлением суффикса. Начать можешь прямо с этого момента. Я полагаюсь на тебя.

-Аз ура… Я уразумела вас… господин Юто.

Многие воины едины в своём взгляде на войну и смерть своих товарищей. Да, чертовски неприятно терять часть целого механизма, ради выживания его самого и выполнения поставленных перед ним задач. Иногда неприятно до слёз, но в петлю лезть из-за этого никто не будет. Они преждевременно ушли, но мы живы. И каждый воин умеет ценить жизнь.

Гораздо неприятнее командирам, в чьи обязанности входит оповестить малую семью погибшего об их безвозвратной потере. К счастью или сожалению, подобный опыт у меня уже есть. Однако одно дело - сказать такое в лицо умудрённой опытом, знающей риски службы воина из касты воинов, женщине, которая к тому же знает, что с ней скорбит о потере вся большая Семья, которая в случае чего поможет и позаботится об осиротевших детях… и совершенно другое дело - объяснить девочке на год младше Ринко, почему её единственный оставшийся родственник в мирное время исчез и больше не вернётся.

Это было… тяжело. Без малого час мы с Ринко увещевали её, объясняя что несчастный случай может случиться с каждым. Час на протяжении которого Хару, несмотря на знакомый телефон брата, единственную оставшуюся от него частицу, сначала не могла нам поверить, а потом просто впала в ступор.

Ринко уже давно ушла на кухню готовить ужин, так как успел наступить вечер, а мы с Хару всё ещё сидели в гостиной. Слёз она так и не пролила, однако я перестал успокаивать её только на второй час, когда она, прижавшись боком в кольце моих рук, перестала мелко дрожать при каждом слове. Похоже, она даже задремала.

Кстати, посовещавшись предварительно с Ринко, я не стал скрывать причину смерти, умолчав только о некоторых обстоятельствах типа того, с кем именно бился одержимый, используя тело её брата как вместилище. Будь Хару постарше, она бы подумала, что это такая злая, издевательская шутка, и просто выставила бы нас вон, однако всё вроде обошлось.

Я посмотрел на девочку, спящую, сидя у меня на коленях. И на вторую, постарше, вышедшую с кухни с нашим ужином. Ничего ещё не обошлось. Ринко я не сказал этого, но её тоже придётся взять под опеку, пусть и не такую плотную. Как минимум до тех пор, пока дикие демоны не уяснят, что соваться в город, находящийся под протекторатом Амакава - самоубийство. Переводя на понятный язык: до тех пор пока я не найду и не заставлю работать на себя всех прошлых слуг и воинов Амакава - и это как минимум. А как максимум - пока не создам слаженный механизм воспроизводства, воспитания, обучения живой силы клана, и собственно организую её постоянную охранную деятельность. А начать можно с показательной мести глазастому наводчику одержимых, чем в ближайшее время и планирую заняться.