Елизавета Михайличенко - Очень наглая ведьма

— ЧТОБ ДО УТРА МНЕ НА ГЛАЗА НЕ ПОКАЗЫВАЛСЯ! — истерично проорала я, захлопывая дверь в лабораторию и закрывая ее на все засовы.

Закончив баррикадироваться, я без сил сползла на пол и, обхватив себя руками, попыталась унять бившую меня дрожь.

— Безумие, это полное безумие, — шептала я дрожащими губами, не в силах справиться с потрясением.

Это видение… Оно было таким же, как то, с князем. Четкое, определенное, яркое и такое настоящее. Слишком настоящее для видения. И, что куда страшнее, полностью выбивающее меня из колеи…

Что же, черт возьми, со мной творится?

В себя я пришла лишь четверть часа спустя. Все это время я корчилась на полу, повторяя одно и то же: «Это безумие…». Давно я не чувствовала себя настолько опустошенной и разбитой, наверное, с самой смерти учителя.

Усилием воли заставив себя встать, я на негнущихся ногах подошла к столу. Рука на автомате потянулась к ножу. Холодная тяжелая рукоять привычно легла в ладонь, принося стабильность и спокойствие. Да, так уже лучше, значительно лучше.

Я нервно облизала губы и, вновь ощутив мерзкий привкус желчи, вдруг очень пожалела о том, что рома у меня больше не осталось. Он бы мне сейчас пригодился. Но бессмысленно мечтать о несбыточном.

Я вернулась к пентаграмме и, надрезав на этот раз средний палец, щедро окропила кровью небольшой очерченный овал. Губы зашептали въевшиеся в подсознание слова и формулы, наделяя безжизненные линии дыханием магии. Уже подсохшая кровь на полу ярко осветилась, отзываясь на зов моей силы. Выдохнув последнее слово заклинания, я крепко зажмурилась, но даже сквозь веки меня порядком ослепил заливший помещение яркий свет.

Когда вспышка погасла, я осторожно приоткрыла глаза. Пентаграмма продолжала мягко светиться, удерживая призванного демона в своих рамках. Знакомьтесь, мой тренер по хамству и суицидальным наклонностям собственным вампиршеством.

— Ну, привет, Дис, — наигранно бодро поздоровалась я.

Демон, лениво паривший в паре метров над полом, протяжно рыгнул и принял вертикальное положение.

— Хора, карантару твою триборгону в седьмое ухо! — заплетающимся языком выдал он, пытаясь зафиксировать свой плавающий взгляд на моей скромной персоне. — Что за нарушение графика? Я там с такими цыпочками развлекался, а тут ты со своим…

Далее последовало красочное описание моих действий, в основном состоявшее из незнакомых мне, но явно ругательных слов. Я с интересом внимала, пополняя свой и без того богатый словарный запас. И где он умудряется подцеплять такие заковыристые матюги? Вот уж поистине талант.

Тем временем Дис закончил свою многоэтажную нецензурную конструкцию и снова протяжно рыгнул, окатив меня стойким многонундинным перегаром.

— Фу, — поморщилась я, поспешно закрывая нос рукавом. — Ты что, где-то на Юге ошиваешься, что от тебя так воняет?

— Где хочу, там и ошиваюсь, у меня заслуженный отпуск, — оскорбился Дис, снова заваливаясь на спину и закидывая руки за голову. — Между прочим, давно обговоренный и даже письменно закрепленный.

— А у меня форс-мажор, — парировала я. — Срочная работа, которую без тебя мне никак не выполнить.

— Форс-мажор, говоришь? — осклабился напарник, шумно втягивая воздух носом. — Тогда почему тут все провоняло архидемоном? Изменяешь мне, неверная?

— Еще кто кому из нас изменяет, — пробормотала я, покосившись на измазанную помадой щеку Диса. — Этот архидемон — мой наниматель.

Нечистый икнул и, кувыркнувшись в воздухе, повалился на пол.

— Шутишь? — кажется, он от моего заявления даже протрезвел. — Архидемон, нанимающий бездарную ведьму вроде тебя? Ничего более бредового с самой смерти не слышал!

Я кисло посмотрела на демона. «Бездарную ведьму»? Ну, спасибо, напарник, поддержал, ничего не скажешь!

— Сама, знаешь ли, не в восторге, — огрызнулась я, подбоченившись. — Но этот идиот отвалил мне полмиллиона кредитов, так что я не сильно любопытничала. Может, он псих какой, до жути боящийся нежити, какая мне разница, пока он платит?

Дис протрезвел окончательно и, почесав в затылке, уважительно присвистнул.

— Полмиллиона? Да за такие деньги я бы сам для него всю нежить в округе перебил, — признался он, вновь поднимаясь в воздух. — А что за работа хоть?

— Навки, целая стая из двух-трех десятков, — коротко описала ситуацию я, переходя на деловой тон. — Сам понимаешь, тридцать — не одна, без подстраховки идти опасно. Поможешь?

Дис тоскливо вздохнул, глядя куда-то в пустоту. Видимо, вспоминал об оставленных где-то далеко горячих красотках и реках дешевого алкоголя. Но красотки и алкоголь можно найти всегда и везде, были бы деньги, а вот верную и надежную напарницу — вряд ли. Так что выбор являлся очевидным для нас обоих.

— Куда ж я денусь, — еще раз вздохнул демон, и я благодарно улыбнулась. — Давай поскорее заключим контракт, а то меня эта светящаяся крахрага напрягает.

Не откладывая в долгий ящик, я наискось полоснула ножом левую ладонь и протянула ее внутрь пентаграммы. Дис тоже когтем сделал надрез на руке и сжал мою ладошку в крепком рукопожатии.

— Я, Дис, демон, предлагаю тебе, ведьма Хоранна Черно-белая, заключить временный контракт до завершения твоей работы, — нараспев продекламировал он. — Ты согласна?

— Я, ведьма Хоранна Черно-белая, согласна заключить временный контракт с тобой, демон Дис, — ответила я ритуальной фразой.

— Согласие получено, — завершил процедуру демон и осторожно разжал пальцы.

Я посмотрела на ладонь. Порез на ней начал затягиваться на глазах, подтверждая заключение контракта. Сколько раз мы уже проделывали этот дурацкий обряд, а я все никак не могу к нему привыкнуть.

Дис деликатно кашлянул (точнее, громко бухыкнул мне в лицо, обдав волной перегара и забрызгав слюной), напоминая про пентаграмму. Я скривилась от неприятного запаха и вытерла лицо рукавом. Мерзость.

Прежде чем Дис повторил свои деликатные намеки, я осторожно стерла носком одну из линий, нарушив целостность пентаграммы. Магия покинула рисунок, который быстро выцвел, вскоре исчезнув вовсе.

— Так-то лучше, — одобрил Дис, по-хозяйски направляясь к одному из шкафчиков.

Ну конечно, надо привести себя в порядок, избавиться от перегара. С усмешкой я наблюдала, как демон извлекает ту же самую микстуру, что я принимала утром. Жадно опустошив склянку одним глотком, он снова смачно рыгнул, заставив меня уже в который раз поморщиться.

— Когда ты стал так много рыгать? — возмутилась я, заклинанием возвращая мебель на привычные места.