Елизавета Михайличенко - Очень наглая ведьма

Кусты зашуршали, и на поляну вылезла маленькая девочка лет семи с длинными спутанными волосами. На ней была рубаха до колена, когда-то белая, теперь же покрытая грязью, кровью и какими-то зеленоватыми разводами. Оглядевшись, малышка решительно направилась к Хоранне, которая с любопытством следила за действиями гостьи.

— Тетенька, дай гребешок! — заявила девочка, требовательно протянув ручонку.

Кельтар невольно напрягся, готовый в любой момент сорваться с места на помощь магичке. Но та, к его удивлению, спокойно достала из-за пазухи гребень и предложила:

— Хочешь, я тебя сама расчешу?

Девчушка просияла. Вскарабкавшись на коленки ведьмы, она уселась, болтая худыми ногами, и затянула какую-то незатейливую песенку. Дис бросал на эту парочку напряженные взгляды, но в остальном ничем не выдавал своего недоверия к ребенку. Кельтар тоже отлично держал себя в руках, но глаза против воли возвращались к Хоранне, преспокойно расчесывавшей малышку.

Перехватив взгляд архидемона, ведьма осторожно приподняла волосы гостьи, оголяя спину. Тот со своего места увидел, что у рубашки сзади был глубокий вырез, из-под которого виднелись ребра и позвоночник, а также влажно блестевшие в искусственном свете внутренние органы.

Выдавив горькую полуулыбку-полуусмешку, Хоранна опустила волосы и принялась перебирать их по прядкам, потому что от гребня толку было немного. На ее лице застыла болезненная гримаса, а ментальное поле фонило сожалением и чувством вины.

— Ты хорошая, — через четверть часа заявила малышка, повернувшись к ведьме. — Как тебя зовут?

— Хора, — улыбнулась та, предусмотрительно перестав хмуриться. — А тебя как, солнышко?

Девочка открыла рот, чтобы ответить, но сморщилась, так ничего не сказав.

— Не помню, — призналась она, понурившись. — Да и никто из нас не помнит, наверное…

— Это плохо, но ожидаемо, — вздохнула Хоранна. — Много вас таких, солнышко?

Навка задумчиво принялась загибать пальцы, подсчитывая. Несколько минут она сосредоточенно считала, а потом, махнув рукой, ответила:

— Много!

Дис откровенно расхохотался, чуть не упав на землю.

— Молодец, дите, кому эта математика нужна? — похвалил он. — Хора, ты чего ребенка глупыми вопросами мучаешь?

Малышка, к удивлению Кельтара, посмотрела на веселящегося демона исподлобья, с раздражением. Теснее прижавшись к магичке, она оскалилась и зашипела, заставив Диса удивленно примолкнуть.

— Заткнись, если не хочешь, чтобы она на тебя кинулась, — чуть слышно процедил Кельтар, не сводя настороженного взгляда с напрягшейся навки. — Раз Хоранна-нир нашла с ней общий язык, пусть спрашивает, покуда ребенок не против.

— Оба заткнитесь, идиоты, — прошипела в ответ ведьма, демонстративно отворачиваясь от демонов. — Не видите — у нас тут женские секретики, а то поразвесили уши и сидят, комментируют!

— Да! — веско добавила маленькая гостья, показав Кельтару и Дису длинный черный язык. — Мы с Хорой секретничаем, а вы не лезьте!

— Отлично, теперь еще мной какая-то мелочь командовать будет, — пробурчал вампир, но так тихо, что его услышал только Люцифель. — Ну и секретничайте, подумаешь…

Сам архидемон ничуть не обижался. Хотя бы потому, что прекрасно слышал все в радиусе сотни метров, а комментировать, как это делал Дис, у него нужды не было — он по жизни не особо разговорчивый, потерпит.

— Солнышко, а где же вы живете? — спросила тем временем Хоранна.

Девочка, прильнув к ведьме, задумчиво болтала ногами.

— Там, — она махнула рукой в сторону болот. — Мне там не нравится — мокро, грязно и воняет. Мы бы все оттуда ушли, но Хозяйка запретила.

Кельтар ожидал, что сейчас последует вопрос о том, что это за Хозяйка, но Хоранна его удивила.

— Значит, вы с болота без ее разрешения уходите? — спросила она.

— Мы не можем, — с тоской ответила малышка. — Хозяйка прикажет, и мы выполняем, даже если не хотим.

— И что она вам приказывает? — в голосе Хоранны проскользнули злые нотки. Кажется, ее все сильнее раздражала эта самая Хозяйка.

Повисла тишина. Навка не спешила отвечать. А может, боялась, Кельтар не смог в этом разобраться — все-таки, мировосприятие как у детей, так и у нечисти отличается от мировосприятия обычного человека. А здесь двойное искажение — нечисть-ребенок, и разобраться в его чувствах-эмоциях-ощущениях было почти нереально, хотя навка даже не пыталась прятать или маскировать свое ментальное поле.

— Она заставляет нас нападать на дяденек, — наконец, выдавила девочка, опустив голову. — Мы не хотим, ведь для кого-то из нас эти дяденьки были родными… Но Хозяйка заставляет, и мы нападаем… Кусаем, царапаем, иногда даже насмерть…

Уткнувшись в плечо Хоранны, малышка всхлипнула. Лицо магички исказилось, отражая охватившую ее злость и боль. Отголоски эмоций, едва слышимые из-за глухих щитов, которые ведьма не ослабляла ни на секунду, били по нервам Кельтара, заставляя прилагать еще больше усилий, чтобы держать себя в руках.

— Хора, ты ведь ведьма? — тихо спросила навка, не поднимая головы.

— Да, — так же тихо ответила девушка, до крови закусив губу.

— Ты здесь, чтобы убить нас, да? — малышка вскинула заплаканное лицо, и Кельтару почудилось, что в ее голосе промелькнула отчаянная надежда.

Хоранна, безуспешно пытаясь улыбнуться, прошептала:

— Я здесь, чтобы освободить вас, солнышко…

В ее руке появился меч. Навка ободряюще улыбалась ведьме, словно совсем не боялась того, что должно было сейчас произойти.

— Прости меня, — беззвучно, одними губами, выдохнула Черно-белая колдунья и мягко проткнула сердечко малышки.

— Спасибо, Хора, — прошелестела навка, рассыпаясь белой пылью.

На поляне повисла гнетущая тишина. Ведьма, застыв, смотрела в пустоту, и ее рука крепко, до боли, сжимала рукоять меча.

— Твоя сентиментальность тебя погубит, — нарушил затянувшуюся паузу Дис. — Учти, носовые платки я с собой не брал, так что не вздумай разводить здесь сырость.

Хоранна, метнув на него яростный взгляд, возмущенно засопела. Резко поднявшись, она полезла в Малышку, где закрылась, громко хлопнув дверью.

Дис, поймав осуждающий взгляд Кельтара, только пожал плечами:

— Сейчас не подходящее время, чтобы хлюпать носом и плакаться о несправедливости этого мира. Поэтому пусть Хора берет себя в руки, на охоте нет места жалости, в том числе и к самой себе. Она мне еще потом спасибо скажет.

— Я могу сказать тебе спасибо прямо сейчас, — предложил Люцифель, многозначительно хрустнув пальцами.

— О, ну что ты, не напрягайся, — отмахнулся вампир, но в его голосе проскользнуло беспокойство. — И вообще, это наше с Хорой дело. Не понимаю, что ты здесь вообще забыл. Запал, что ли, на эту андрогинную бестолочь?