Анна Чарова - Любовь приходит в черном

Первые три коктейля пошли хорошо, а потом уставшая и не выспавшаяся Марина поплыла. Какая-то часть мозга орала: подруга, ты набралась, дуй домой. Но разум занялся активным поиском приключений на нижние девяносто.

Сначала Марина потащила Танюху танцевать. Потом, кажется, рыдала у нее на плече, запустив пальцы в густые волосы. Потом — обнималась в дамской комнате. Потом они пошли гулять, и вечерние улицы приняли двух женщин в свои объятия.

Они шли по шумным улицам, потом свернули в какой-то двор, сели рядом на лавочку. Танюха закурила. Марина положила руку ей на бедро, наклонилась, заглянула в глаза. А если так? Если влюбиться в хорошего парня Танюху, свою в доску, понятную, без закидонов и загадочных знакомств, рыданий в потайной комнате. Жить вместе, вместе на работу ездить, весело проводить время и не страдать по пустякам!

— Нет, — трезво и тихо сказала Таня, уклоняясь от поцелуя. — Хорошую дружбу мы портить не будем. Я не гожусь для «клин клином».

Марине стало мучительно стыдно, аж хмель слетел. Она решила использовать подругу в качестве «клина» и обидела близкого человека.

— Прости, — прошептала Марина, — прости меня, пожалуйста.

— Нормально. — Улыбка у Тани была кривовата. — Знаешь, если бы не твоя любовь неземная — я с удовольствием. Так что имей в виду на будущее.

И тут у Марины зазвонил телефон.

— Привет. — Голос Артура был неестественно спокоен. — У меня небольшие проблемы. Мне нужна твоя помощь.

— Ты где?! — чуть не закричала она. — Что случилось?

— Не телефонный разговор. Я около твоего дома, в машине. Приезжай.

— Сейчас буду!

Она отключилась и принялась рыться в памяти телефона в поисках номера такси.

— Что случилось? — встревожилась Танюха.

— Извини, — хмель выветрился сразу, — мне срочно надо домой. Алло, девушка, можно машину…

— На улицу Градова, десять, — подсказала Таня, и Марина повторила адрес.

Оператор пообещала, что «через пять минут будет», и следующие пять минут для встревоженной Марины тянулись вечно, как и поездка в такси до дома. Она едва не забыла расплатиться, выскочила, хлопнув дверцей, и почти сразу увидела припаркованный автомобиль Артура. Сам он стоял, привалившись к капоту, и выискивал взглядом Марину. Она бросилась навстречу:

— Как ты?!

Артур обнял ее, прижал к груди. Марина почувствовала, как его тепло заполняет пустоту.

— Как ты? — повторила она.

Жив, кажется, не ранен, а с остальным можно справиться.

— Малыш… мне нужна твоя помощь. — Артур провел ладонью по ее волосам. — Я никому, кроме тебя, не могу доверять. Ты же не откажешься приютить хорошего человека?

Сердце зашлось в груди. Неужели нужно приютить его?! Неужели они будут жить вместе, просыпаясь каждое утро, заглядывать друг другу в глаза? Неужели она будет варить Артуру кофе и жарить яичницу? Вот оно — счастье, можно руками потрогать, услышать его запах — запах хороших мужских духов…

— Конечно, — прошептала Марина, — конечно, не откажусь!

— Спасибо.

Он отстранился и распахнул заднюю дверь машины.

— Катя!

Остолбеневшая Марина не сразу узнала девушку в свете фонарей. Из салона выкарабкалась бледная тень той красавицы, фотки которой она рассматривала утром. Светлые волосы больше не ниспадали водопадом, они были забраны в хвост, и все равно видно — голову Катя давно не мыла. Вместо обольстительных нарядов — потертые джинсы и старый свитер, толстый, растянутый, под горло, болотно-зеленый. На ногах — кеды. И это — в такой теплый вечер! Перемены произошли и с лицом девушки. Губы — в нитку, потрескавшиеся, спекшиеся. Нездоровый румянец. Лихорадочно сверкающие глаза под набрякшими веками. Катя обхватила себя руками и ссутулилась, глядя в асфальт. Ее движения остро напомнили Марине певицу Оливию. Тяжелая депрессия?

— Я… — будто осенний лист хрустнул под ногой. — Катя. Сестра Артура.

— Очень приятно, — пробормотала обескураженная Марина.

— Я больна, — продолжила Катя, избегая смотреть на Марину. — И мне негде… мне нужно…

Она заплакала — почти беззвучно.

— Да что же мы стоим! — спохватилась Марина. — У всех на виду. Пойдемте, хоть чаю выпьем. Пойдем, Катенька.

Сейчас предполагаемая «бывшая» (а оказывается — сестра! Как хорошо!) вызывала только жалость и желание обогреть.

На кухне она забилась в дальний угол, ну хоть плакать перестала. Артур отозвал Марину в сторонку:

— Понимаешь, мне нужно уехать. Ненадолго, надеюсь, малыш, но все-таки. Мне угрожает опасность. Я предупреждал тебя, что лучше со мной не связываться, так ведь? Вот. — Он развел руками, словно извиняясь.

— Что с Катей? Депрессия?

Артур промолчал, но Марина поняла по взгляду: правильно предположила. Депрессивную больную нельзя оставлять одну. Но Марина же работает, она не сможет постоянно контролировать состояние Кати.

— Ей нужно принимать какие-то таблетки?

— Нет-нет. И не обязательно с ней все время сидеть. Просто пусть побудет с тобой. Мне так будет спокойно. Малыш, я должен бежать. Как смогу — выйду на связь, сама мне не звони, не рискуй. И ни в коем случае никому не говори обо мне. Могут прийти странные люди…

Марина вспомнила про визит частного детектива и кивнула.

— Так вот: молчи. Ничего не знаешь. Им нельзя знать про Катю. Пусть думают, что она — твоя подруга, хорошо? Обещаешь так и сделать?

— Да, — несколько оторопев от напора, согласилась Марина, — хорошо, договорились.

— Пообещай, — настаивал Артур.

— Обещаю, — вздохнула Марина, с трудом подавляя желание дотронуться до него, хоть за руку подержать.

Артур вытащил бумажник и отсчитал десять стодолларовых купюр. Катя, поджав ногу, смотрела на Артура влажным взглядом преданного сенбернара.

— На случай, если вам что-то понадобится. Вряд ли меня не будет дольше двух дней, крайнее — три, но на всякий случай…

Она не стала отказываться. Конечно, Марина надеялась, что он останется на ночь, но Артур даже не попрощался с сестрой, быстро поцеловал Марину и выскочил прочь, оставив ее наедине с незнакомой и нездоровой девушкой. Едва хлопнула дверь, Катя вскочила, чтобы рвануть за ним, но будто неведомая сила остановила ее и швырнула на кухонный уголок.

«Ну что ж, — решила Марина. — В конце концов, журналист должен находить подход к любому человеку, и депрессивная Катя ничем не хуже остальных, тем более фотографии, присланные „доброжелателем“, оказались ерундой — промахнулся папарацци!» Марина только сейчас поняла, что про это Артуру не рассказала, просто некогда было, и не спросила у него, кто мог захотеть, чтобы они расстались, кто и откуда знает почту Марины и чем это ей грозит…

«Ладно, — решила она, — спросить успеется».

Катя по-прежнему сидела в углу, глядя на пустой стол и обхватив себя руками. Сколько ей лет? Двадцать? А Артуру? Тридцать пять? Сорок? Слишком большая разница в возрасте между братом и сестрой и никакого сходства. Наверное, Катя — сводная.