Алексей Гасников - Октябрь [СИ]

Иных же зацепок у него не было.

— Скверно, — согласился Папа Хум. — Ну что поделаешь? Мы и так уже достаточно наварили с этого дела, так что особых причин расстраиваться нет. И все же — очень жаль. Таких тиражей у "Глашатая" не было со времен Черного Вдовца, маньяка, что промышлял в окрестностях Торговых Рядов. Его жертвами становились молодые торговки. В итоге убийцей оказался какой-то юнец, отвергнутый возлюбленной. Таким образом он пытался отомстить за свое разбитое сердце. Любовь и кровь — как же это все банально. Впрочем, в тот раз нам тоже удалось на этом неплохо заработать.

Папа Хум на мгновение задумался, словно что-то вспоминая, после чего оживленно произнес:

— Да, кстати, чуть совсем не забыл… Тебе тут пришло письмо.

— Письмо?

Открыв один из множества ящиков своего стола, Папа извлек на свет и протянул Соту простой белый конверт, скрепленный обычной почтовой печатью. Казенным почерком на чистовой стороне был проставлен адрес редакции и имя Сота. Обратного адреса не было.

— Почтальон принес сегодня утром. Может быть это как-то связано с твоим расследованием, — предположил Папа.

— Возможно, — согласился Сот.

Сломав сургуч, он вскрыл конверт. Внутри оказался голубоватый лист бумаги, чуть ощутимо пахнущий духами. Содержание — всего несколько строк. Сот прочитал письмо вслух.

Если хотите больше узнать о смерти Изы Данк, приходите вечером в таверну "Королевский погреб". Буду ждать вас с шести до семи за угловым столиком.

Ниже шел адрес. Подписи не было.

— Вот тебе и новая зацепка, — сказал Папа. — А история становится все интересней и загадочней. Думаешь поехать?

— Почему бы и нет? — ответил Сот. — Обычно анонимные письма пишут те, кому есть что скрывать.

Таверна "Королевский погреб" находилась в старом, тихом квартале Делла, напротив бывшей Охотничьей Рощи, что теперь называли просто Парком. Это было вполне приличное место с постоянной публикой, по большей части состоявшей из мастеровых и средней руки торговцев, которое как нельзя лучше подходило для всякого рода тайных свиданий.

Приехав специально немного раньше, Сот не пошел сразу же за указанный столик, а сел за один из соседних, решив, что разумно будет вначале посмотреть на таинственного осведомителя, а уже там думать, что предпринимать дальше. В конце концов, вся эта история с письмом выглядела достаточно подозрительно, и могла оказаться как обычным обманом, так, и того хуже, ловушкой.

В назначенное время в таверну вошла женщина. Темное платье цвета майской ночи, шляпка. Лицо незнакомки летучей тенью скрывала вуаль. На мгновение словно бы в какой-то нерешительности замерев у входа, она осмотрела зал, после чего быстрым и несколько нервным шагом направилась к тому самому месту, где было назначено рандеву.

Усевшись, она заказала кофе.

Движение ее были немного резкими, точно она всякое мгновение опасалась чего-то. Механически мешая ложечкой темный густой напиток, она то и дело бросала ожидающие взгляды в сторону двери. Казалось, она чувствует себя не совсем удобно в сложившейся ситуации, но вопреки этому готова идти до конца.

На ловушку это вроде бы было не похоже…

Выждав еще несколько минут, Сот поднялся со своего места и подошел к незнакомке.

— Мадам, — чинно произнес он. — Мое имя Сот Эрн. Это вы прислали мне письмо?

Женщина подняла на него взгляд. Сквозь тень вуали с трудом угадывались черты лица, но даже по тому немногому, что удалось различить, Сот определил, что она молода и довольно-таки красива.

— Вы действительно мистер Эрн? — спросила она. — Журналист?

Сот кивнул.

— Вполне определенно. А как зовут вас?

— Это неважно, — отмахнулась незнакомка. — Садитесь. Я хочу вам кое-что рассказать.

Сот сел.

— Я знаю, вы занимаетесь смертью Изы Данк… — продолжала она. — Нельзя сказать, чтобы мы были близкими подругами, но… я знала ее. И мне известно, что послужило причиной ее смерти…

Женщина замолчала, будто бы собираясь с мыслями. Сот ждал.

— К сожалению, я не могу сказать вам всего напрямую, — произнесла она после. — Здесь замешано много различных людей. Большинство из них влиятельны и могут быть очень опасны. Но я могу дать вам нить, указать путь, по которому нужно идти, если вы хотите отыскать разгадку. Вы верите мне?

— А разве мне остается что-то иное? — ответил Сот, про себя отметив, что его визави склонна изъяснятся в духе героинь дешевых любовных романов.

— Тогда вот вам ключ: Джонатан Нэйк. Вы слышали о нем раньше? Нет? Узнайте больше про этого человека, и многое вам станет понятно.

Вынув блокнот, Сот записал это имя.

— А теперь идите. И будет лучше, если как можно меньше людей будет знать о нашей встрече. Вы готовы мне это обещать?

— Обещаю.

— Тогда прощайте, — в заключение произнесла она.

— Прощайте, — ответил Сот.

Поднявшись со своего места, он поклонился и направился к выходу.

Уже оказавшись на улице, Сот с ухмылкой подумал, что все это до ужаса напоминает пошлые бульварные страсти. Загадочное убийство, прекрасная и таинственная незнакомка… Для полноты картины не хватало лишь главного злодея.

Впрочем, кто знает. При всей своей эксцентричности было не похоже, чтобы эта загадочная дама-с-вуалью лгала. И возможно во всем этом что-то есть.

По крайней мере, теперь у него имелась зацепка, и имя ей было Джонатан Нэйк.

Гипсовое небо над переходами рождало всегдашнюю искусственную ночь. Тусклый свет фонарей смешивался с запахами мятных леденцов, духов и свежего кофе. Входы в публичные дома соседствовали с бакалейными лавками, притоны курителей морока — с уютными кафе, где за треть монеты можно заказать чашку ашхезского чая или рюмку сладкого ликера. А из ниш под потолком за всем, что происходит в этом загадочном сумраке, чутко наблюдали недвижимые крылатые фигуры. Их каменные лица были холодны и бесстрастны, глаза слепы, но порой в неверном свете казалось, что древние тела статуй обретают движение.

Настоящее название этого места было связано с одним из прежних правителей Жердена. Но века стерли имя венценосной особы, так что теперь оно было известно лишь седым архивариусам, что корпят над историческими документами в пыльной полутьме городского Архива.

Все же прочие называли его Галереей Ангелов.

Мимо стеклянных витрин лавки букиниста, мимо старухи, торгующей цветами, мимо кофейни. Прямо, а потом направо, в узкий рукав, отходящий от основного русла, где все залито красным светом (как кровь, как вечерняя заря).

Стоило лишь Меррику свернуть, как в нос тут же ударил густой запах дешевой парфюмерии, пота и табака. В узком проходе было тесно. Точно выставленные на показ куклы, в стенных нишах стояли женщины. Старые и молодые, красивые и безобразные. Их добела напудренные, скверно накрашенные лица казались неестественными. Из-под одежды выглядывали прелести. Женщины бранились, пытаясь привлечь к себе внимание мужчин-покупателей, чьи голодные похотливые взгляды мерили их тела, точно туши в мясной лавке.