Валентина Герман - Принцесса демонов (СИ)

К обеду в дом вернулись хозяева. Отец притащил с собой свежую буханку хлеба, мать тут же принялась возиться у печи, чтобы разогреть приготовленный заранее суп. Вот он, крохотный городишко: от края до края можно дойти за каких-нибудь три четверти часа, а от прачечной до дома - и вовсе минут десять пешком. Сколько себя помню, родители всегда обедали дома, всегда со свежим хлебом, который поутру месил в пекарне отец.

- Эджертон, хватит стоять, принеси дров из сарая! Или мать сама должна за ними идти? А вы, милочка, порежьте-ка пока хлеб. Нож вон там возьмите.

Последнее распоряжение относилось к Аманде, и я инстинктивно натянулся, собираясь возразить, оградить её от отцовской бесцеремонности. Это уже слишком! Пусть мной помыкает - коль уж я заявился в его дом, он имеет на это какое-то право - но обращаться так с Амандой я не позволю! Однако она уже шагнула вперёд и, поймав мой взгляд, мягко улыбнулась. "Всё в порядке", - говорил её взор.

- Где я могу взять доску? - уточнила она спокойно и вежливо, и отец, кажется, растерялся. Он явно ожидал другой реакции от благородной фифы - да что там, наверное, он даже не подозревал в ней осведомленности о существовании кухонных досок.

Я красноречиво хмыкнул и отправился наружу за дровами. Взял в сарае всего несколько полешек, зная, что этого будет достаточно: печь ещё оставалась тёплой с вечера, её требовалось лишь немного подтопить. Так и оказалось: когда вернулся, мать уже поставила кастрюлю на тёплые камни.

Аманда стояла у стола и нарезала хлеб на аккуратные ломти. Безупречная, ухоженная, нежная, дивные локоны струятся по плечам. Сегодня она заколола их совсем просто, но это никак не могло скрыть от глаз её утончённость, проявлявшуюся в каждом жесте. Среди блёклой бедноты дома она выделялась неизбежно, как алмаз в коробке с галькой, как кусочек цветной фотографии, приклеенный на дешёвую газетную бумагу.

- Ну, чего встал-то? - послышался окрик отца, и я вздрогнул, едва не выронив поленья.

- Ой!.. - в тот же миг Аманда отдёрнула руку, которой придерживала хлеб, и сунула в рот кончик указательного пальца, привычно затянутого в чёрное кружево.

- Порезалась? - тут же отреагировала мать и метнулась к Аманде. Девушка отшатнулась, её взгляд наполнился ужасом.

- Не подходите!..

Мать в непонимании застыла, я же, растерявшийся в первое мгновение, бросил поленья на пол и устремился к Аманде. Она отступила ещё на шаг, глядя на меня со страхом и предостережением.

- Аманда, - я мягко улыбнулся ей. - Ну, бросьте. Всё в порядке.

- Хлеб, - прошептала она опасливо.

Я оглядел буханку: крови на ней не было. Вновь обернулся к Аманде.

- Всё нормально, - успокаивающе проговорил я, делая шаг ближе. - Отдайте мне нож.

Она мотнула головой.

- Нет. Я сама его вымою.

Я только пожал плечами и указал ей в сторону корыта с водой, стоявшего в углу. Под недоумевающими взглядами хозяев Аманда прошла к нему, остановилась рядом, потом коротко качнула головой и устремилась к выходу. Нож при этом она переложила в пораненную руку, а занавеску отодвинула здоровой ладонью.

- Что вообще происходит? - недоумённо и презрительно поинтересовался отец. - Ну, порезала палец, что тут такого?

- Аманда боится вида крови, - брякнул я первое, что пришло в голову, и поторопился за ней.

Девушку я нашёл во дворе: она отыскала жестяное ведро, наполнившееся за ночь дождевой водою, и теперь старательно полоскала в нём злополучное лезвие. Руки её дрожали, не то от холода, не то от переполнявших её эмоций. Я набросил плащ на её плечи и бережно обхватил их ладонями. Аманда вздрогнула.

- Чем вас вода в доме не устроила? - спросил я мягко, склоняясь, чтобы увидеть её лицо.

- Всем. Что если ваша мать потом станет мыть там посуду, а у неё на руке окажется какая-нибудь ссадина? Если капли моей крови достаточно, чтобы убить человека, то опасной может оказаться и та же капля, растворённая в воде.

- Аманда, это уже паранойя, - отозвался я беззлобно, но она резко развернулась ко мне.

- Да?.. А если я причиню вред кому-нибудь из ваших близких, Джер?.. Что вы тогда скажете?.. Или, может, вы мне это простите?..

Я ошарашенно взирал на неё. Слова вдруг не находились. Ну вот что я мог ей ответить? "Вы ни в чём не виноваты, я никогда не отвернусь от вас, и что бы ни случилось, я не смогу вас ненавидеть, потому что..."

- Вот видите, - горько усмехнулась Аманда, совсем иначе истолковав моё молчание. Передёрнула плечами, стряхивая с себя мои ладони. Выплеснула воду из ведра, наблюдая, как та растекается по мёрзлой земле. Отступила от меня. - Я закончила. Идёмте.

- Подождите, Аманда.

Она остановилась, бросила взгляд через плечо. Такой тоскливый, загнанный... одинокий. Я не выдержал - подался к ней, и нашёл её руку, и приник губами ко внутренней стороне её пальцев. Совсем близко к порезу. На губах остался влажный солоноватый привкус её крови.

Я и сам запоздало обомлел от того, что сделал, но Аманда пришла в истинный ужас. Лицо её побелело, она отдёрнула ладонь и другой рукой стремительно стёрла алые следы с моих губ.

- С ума сошли, - выдохнула она хрипло. - Джер, что вы... да о чём вы думаете?.. Безумец... - на её ресницах блеснули слёзы, голос предательски дрогнул: - Дурак вы... набитый...

Я молча притянул её к себе и обнял. Аманда не сопротивлялась.

- Не надо... - шептала она, прижимаясь ко мне крепче и сжимая в кулачок порезанную руку. - Пожалуйста, не надо больше... так...

Я провёл ладонью по холодным шелковистым волосам. Моя Аманда... И пообещал, сам искренне веря в свои слова:

"Не бойся. Я тебя не оставлю".

Успех идёт от провала к провалу без потери энтузиазма.

Уинстон Черчилль

Вопреки своим расчётам, Аманда провела за чтением рукописи весь этот день и следующий. Я пару раз отлучался, в основном чтобы помочь матери по настояниям отца, но в такие часы за домом всегда присматривал Акко. Да и вообще, похоже, кшахар оставался на страже всё время без перерыва, так что к вечеру второго дня я всерьёз обеспокоился рационом его питания.

- Ты когда в последний раз охотился, дружище? - спросил я, наблюдая, как он жадно поглощает свежесваренную, дымящуюся ещё кашу, умудряясь черпать её языком прямо из горшка.

Акко что-то неразборчиво профырчал с набитой пастью. И хотя я бы не понял его и в ином случае, всё же нахмурился с притворной строгостью.

- Ну где твои манеры?

Кшахар озадаченно поглядел на меня, потом фыркнул и снова ткнулся мордой в горшок. Каша исчезла в считанные секунды, теперь её оставалось немного на самом дне, и чешуйчатый прохвост уже никак не мог дотянуться до неё своим длинным языком. Он пробовал так и эдак, вертелся вокруг горшка, пыжась и приноравливаясь, но тупой нос упирался в узкое горлышко - и на этом всё заканчивалось.