Серж Неграш - Талисман

— Выбери сама, какая тебе больше нравится, и я все сделаю.

— Та, в которой алтарь, — тут же сказала девушка.

— Какой алтарь?

— Ты что, не видел? На втором этаже, самая большая. Интересно, что алтарь — единственный предмет во всем особняке.

— Я туда не заходил, — отозвался Эльбер. — А в честь какого бога он?

— Я не поняла, посмотри сам.

Определить, что за божеству поклоняется создатель алтаря, было не так-то просто. Неизвестный мастер вырезал его из дерева в виде старца в богатых длиннополых одеждах, с причудливым украшением на голове и свитком в руках. Круглое плоское лицо с бородкой клинышком взирало на них странными, удлиненными узкими глазами из-под полуопущенных век.

— Что-то китайское или японское, — обронила девушка, — ты не находишь? Эти лисьи глаза… и косичка…

Возле ног старца стояли идеально подобранные букеты живых цветов на высоких стеблях. Все вместе производило впечатление утонченной простоты и скрытого величия.

— Подожди-ка, я ведь где-то видел такого, только поменьше… нет, не могу сообразить, кто это… но, если тебе нравится эта комната, то пусть так и будет… — заметил Эльбер; посмотрев в окно, добавил: — Эйнацир явился. Возле ворот топчется, денег ждет, а в сад зайти опасается. Побеседуем с ним?..

Спутники вместе покинули дом.

Ника с полчаса, если не больше, яростно торговалась с оценщиком, в конце концов, сойдясь на трети первоначальной стоимости особняка, но даже и от этой ничтожной суммы она умудрилась выделить для первого платежа лишь малую часть.

— Если за седмицу с нами ничего не произойдет, мы продолжим разговор, — заявила она. — Каждому известно: дом проклят!

— Неправда, — робко возражал Эйнацир, — дом несколько раз освящали жрецы, они изгнали демонов.

— Ты в это и сам не веришь! Вот, предпочитаешь беседовать посреди улицы, а в ворота на два шага ступить боишься! — возмутилась девушка столь наглой ложью.

Эйнацир, не найдя, что на это возразить, удалился прежде, нежели новые владельцы злосчастного особняка вообще не передумали заключать сделку, не сорвались с крючка.

Возвратившись в ту же самую комнату с алтарем, Ника замерла на пороге: пол, совсем недавно совершенно голый, был застелен тростниковыми циновками; на одной из них стояло деревянное блюдо с ароматно пахнущей, только что приготовленной рыбой и всевозможной зеленью.

— Э-э… — протянула девушка, покосившись на Эльбера. Тот топтался возле нее, точно так же раскрыв рот от удивления.

Невозмутимый бог с лисьими глазами будто усмехался, взирая на их недоумение.

— Ну, тогда давай понимать как любезное приглашение к трапезе, — решительно заявила Ника.

Она опустилась перед блюдом на циновку.

Ход ее рассуждений был прост: вряд ли их собрались отравить, скорее проявляли гостеприимство. В этом случае наверняка отказ от еды и подозрения в свой адрес загадочный некто воспримет как личное оскорбление, а ссориться с тем, кого не видно, не стоило. Поэтому девушка взялась за рыбу. Эльбер, немного поколебавшись, последовал примеру спутницы.

Покончив с трапезой, Ника поинтересовалась:

— Убирать то, что осталось, мы сами должны, или оно исчезнет так же, как появилось?

— Это ты у меня спрашиваешь? — фыркнул Эльбер. — Давай посидим еще немного, может, что-то прояснится.

Однако никакой ясности они не дождались по очень простой причине: не прошло и нескольких минут, как оба одновременно погрузились в сон.

«Все-таки оно нас отравило», — обреченно успела подумать девушка.

Очнулась Ника глубокой ночью, в той же комнате на циновке рядом с Эльбером, и сразу все вспомнила. Радость от того, что она все еще жива, сменилась тревогой за спутника — тот, в отличие от Ники, продолжал лежать совершенно неподвижно, но, когда она потрясла его за плечо, пошевелился и сел.

— Что?.. Где мы?

— У тебя дома, — зевнув, сказала Ника, глядя на маленькие мерцающие огоньки возле алтаря: присмотревшись, она уяснила, что изысканные букеты сменились тлеющими высокими палочками благовоний, источающими воистину божественный, хотя и не очень сильный аромат.

— А, да, — согласился Эльбер, протирая глаза. — Мы, что, спали?

— Да. Правда, странно?

В комнате стало светлее: неожиданно, точно по волшебству, в углу загорелся маленький фонарик со свечой внутри. Ника оглядела себя и с удивлением обнаружила, что одета не так, как была еще совсем недавно: красивое платье, к сожалению, разорванное в саду прошедшим днем, сменилось удобными штанами и курткой из тонкой серой ткани, без единой застежки, но с длинным, дважды обвязанным вокруг тела и затянутым на животе поясом.

Покосившись на ноги, девушка обнаружила на своих ступнях мягкие тапочки-носки с отделением для большого пальца. Ничего подобного она никогда не носила и даже не видела, но тут же поняла, что это действительно удобная штука; в ней можно ходить легко и бесшумно, как босиком, однако не рискуя даже в полной темноте чем-нибудь поранить ногу.

Пока она изучала свой странный наряд, Эльбер тоже осматривал себя. Широкие вверху штаны, натянутые на него, сужались на икрах. Кроме того, штанины не были сшиты друг с другом и соединялись вместе лишь в верхней части, будучи прикреплены к поясу, так, что правая глубоко запахивалась за левую.

— Бара, — произнес он, — а ты точно уверена, что мы в Риме и все это не сон?

— В таком случае, нам мерещится одно и то же, — сказала Ника, — а в Риме мы или нет, понятия не имею. Но если и дальше так пойдет, то скоро мы станем готовыми обитателями дома умалишенных… Но если нас обоих кто-то умудрился переодеть с ног до головы, переворачивая как бревна, а мы ничего не почувствовали, то уж убить-то мог запросто?..

Она в ужасе сунула руку под куртку и перевела дух, только удостоверившись, что талисман Элгона все еще при ней.

— Это верно, — мрачно согласился Эльбер.

— А ведь я сплю как кошка, мгновенно просыпаясь от малейшего шороха, — продолжала девушка. — Меня этому с юности обучили в совершенстве! Боже, что же со мной творится?..

— С твоими способностями ничего не случилось, — заверил ее Эльбер, — просто нам подмешали что-то в еду.

— Но зачем? Зачем?! Что нужно от нас той неведомой силе, которая здесь обитает? По каким правилам ведется игра?

— Видимо, эта сила не враждебна нам, — предположил Эльбер, — просто почему-то не хочет, чтобы мы разобрались в ее природе. Посуди сама; нас не убивают, не грабят, не ограничивают нашу свободу, да еще и кормят от души, а эта одежда — удобна и практична.

— Не ограничивают нашу свободу, говоришь? — повторила Ника.

Она встала и попыталась открыть дверь. Не получилось. Дверь словно заклинило, она явно была заперта снаружи.

Девушка повернулась к спутнику.