Серж Неграш - Талисман

— Твоя непобедимая страсть к лицедейству ненормальна, — поначалу ворчала девушка. — Почему бы не поступить как-то иначе?

— Это — наилучший способ выжить, — убеждал ее Белый Воин.

Крупные селения спутники старались миновать, заходя туда только для того, чтобы пополнить запасы провизии.

Италия оставалась едва ли не единственным островом среди охватившего большую часть Европы пожара бесконечной войны. Но для того, чтобы ситуация не изменилась, власти тратили баснословные суммы на содержание огромной армии. И если в Риме нищета все же не так бросалась в глаза, то за пределами столицы она была поистине ужасающей; население отдавало в казну непомерную дань отнюдь не по своей воле. При таких обстоятельствах не составляло особого труда слиться с толпой бродяг, промышлявших грабежами на дорогах, либо живущих скудным подаянием, но большинство из них все же сильно рисковали. Их могли убить без суда при малейшем подозрении на кражу или насильно отправить на приграничные кордоны, подставив под вражеские стрелы. Но, разумеется, прокаженных это не касалось, тем более что Эльбер, стремясь усилить впечатление от их никчемности, чаще всего изображал слепого, при необходимости закатывая глаза и выворачивая веки так, что никому бы и в голову не пришло усомниться в истинности его незавидного положения. Даже Ника, однажды на рассвете увидев лицо англичанина, обезображенное мнимой слепотой, невольно вскрикнула, что доставило ее другу немалое удовольствие.

Порой он шел, держась за плечо спутницы и помогая себе отыскивать дорогу посохом. Посох был хитроумным устройством — он мгновенно превращался в копье, будучи заострен.

Обычные дорожные кордоны пропускали их беспрепятственно, и в итоге странники достигли пограничного форта, носившего название Малиарак.

Здесь их остановили трое вооруженных всадников, сомневавшихся, как поступить: любой случайно появившийся в этих краях человек мог быть вражеским лазутчиком, соглядатаем. И двое прокаженных не исключение…

— Кто вы такие и что вам нужно? — выкрикнул, наконец, один из всадников.

— Мы — паломники, — не задумываясь, отозвалась Ника, — мы пришли в Италию за помощью к одной знаменитой колдунье, но так и не отыскали ее, а теперь хотим вернуться, чтобы умереть на своей земле.

— Хм, правда ли это или хитрая уловка? — усомнился второй всадник. — Кто их знает? Пристрелить, да и дело с концом, — предложил он, накладывая стрелу на тетиву лука.

Девушка откинула капюшон, демонстрируя искусную работу Белого Воина — ужасающие язвы, делающие лицо похожим на «львиный лик» прокаженного и не оставляющие сомнений в том, что это не притворство.

Всадник с брезгливым ужасом уставился на нее, однако лук не опустил.

— Неужели эта тварь прежде была женщиной? — вырвалось у него.

— Была, — кивнула Ника, — и конечно, ты сотворишь благо для меня, если выпустишь стрелу и прекратишь мои мучения. Вот только поразившая нас страшная болезнь мстительна, она имеет обыкновение перекидываться на того, кто отнимает у нее добычу. Поэтому стреляй, но помни, что вскоре станешь в точности таким же, как мы.

— Она права, это известное поверье, — подтвердил более осмотрительный воин, — мне еще в детстве мать говорила: кто убьет пострадавшего от Черной Смерти, сам заболеет. Лучше оставь их, Аггу, не то накличем беду на себя и свои семьи. Пусть их кто-нибудь другой прикончит на той стороне границы.

— Несчастье может случиться с каждым, — вступил в разговор третий, до сих пор молчавший всадник, — нельзя гневить Бога, глумясь над убогими. Пусть пройдут внутрь форта.

— Архалет, — изумился тот, которого назвали Аггу, — ты в своем уме, они — сама зараза и отвратительны, как…

— Помолчи, — отрезал тот, — не забывай, я командир! Приказываю: накормить их, а потом — отпусти.

— Не думаю, что это понравится Туоргу, — проворчал Аггу.

— Туоргу! — зло рассмеялся Архалет. — Туоргу, который пьян так же, как почти все остальные, кроме вверенного мне десятка! Да после того, как он, по его мнению, договорился с врагами, ему хоть трава не расти!

— Что здесь происходит? — спросила Ника, вновь накидывая капюшон и опуская голову как можно ниже. — Мы изуродованы, но соображать пока способны.

— Если так, значит, не весь мир еще обезумел, — Архалет спешился, стараясь держаться от них на расстоянии. — Наш предводитель Туорг заключил перемирие с испанским военачальником и празднует это, как победу, уже третий день подряд. Все люди поголовно пьяны и вряд ли способны держать в руках оружие. Никто не ждет нападения, тогда как я так уверен, что враг нанесет удар нынче же и разнесет форт до последнего камня. Мы все смертники, благодаря «мудрости» Туорга, забывшего главную заповедь — если сосед твой — зверь, не совершай глупость, разжимая кулаки. Лишь те десятеро, что служат под моим началом, сохранили здравый смысл, подчиняясь жесткому приказу, ибо я поклялся своими руками прикончить любого из них, кто посмеет ослушаться.

— Если бы я мог, — горячо произнес Эльбер, — я стал бы под твое начало, поскольку ты помнишь, что такое честь. Жаль, от меня нынче мало толку.

Архалет сам провел их внутрь форта. Он распорядился хорошо обращаться с путниками, накормить их.

Ближе к закату, как и предполагал Архалет, со стороны границы на форт Малиарак двинулся испанский отряд, около трех сотен человек.

— Мы в ловушке, — оценила ситуацию Ника. — Здесь от силы сотня, с позволения сказать, воинов, да и те в большинстве своем сражаться не способны. Архалет, конечно, достойный человек, но от этого не легче. Пока не поздно, надо выбираться отсюда, через пару часов от Малиарака останутся одни дымящиеся развалины, а все его защитники будут мертвы.

— Я не уйду, — неожиданно сказал Эльбер.

— Мечтаешь умереть как храбрый безумец? Это будет не сражение, а резня!

— Я не уйду! — твердо повторил англичанин.

Его взгляд остекленел, на лбу выступила испарина, а губы беззвучно зашевелились, словно он впал в транс и бредил. Мгновением позже девушка узрела, как на стенах обреченной крепости появились лучники, количество которых многократно превышало реально имеющееся в Малиараке. Ворота открылись, и навстречу испанцам, под копытами коней которых уже ощутимо содрогалась земля, вылетели не менее полутысячи отлично вооруженных и организованных всадников.

Перевес явно был на стороне Италии!

Не ожидавшие подобного испанцы обратились в бегство. Они беспорядочно отступали, в панике бросая оружие и давя друг друга. Да и их лошади точно взбесились, вставая на дыбы с тонким душераздирающим ржанием и сбрасывая седоков.

Самым невероятным было то, что выступившие на стороне Малиарака воины выглядели не совсем реально, как и стоявшие на стенах лучники, но на поле битвы словно коса выступила против зрелых злаков. Их преимущество было в том, что наносимые ими удары сражали противников, а для испанских клинков они оставались эфемерным дымком, лезвия проходили сквозь них, не причиняя ни малейшего вреда.