Сергей Нокс - Обреченные души (СИ)

Скогур едва лишь забрался в лодку, как лёг набок и тут же уснул. Огильд, не смыкая глаз, остался управлять, всю дорогу о чём-то напряжённо думая. Фрост любовался ночной красотой восточного кальхейма: рекой, по которой плыли кувшинки и неизвестные загадочно светящиеся лилово-голубые цветы, отвесными заросшими кустарниками берегами, с которым свисали, словно кудри, вьющиеся растения с алыми глазками. Айсэль задремала на коленях у Эрабора, который любовался природой, размышляя о том, что с ним произошло, Салтус, будто лишенный чувств, преспокойно управлял лодкой. Путники проплывали мимо могучих деревьев, чьи разросшиеся корявые исполинские корни то вырывались из земли, то словно руки тянулись к воде. Нередко встречались огромные речные камни либо с заточенными и обломанными, либо с гладкими и округлыми вершинами. Ближе к утру и Фораса, и Эрабора одолел сон. Вскоре ночная чернота начала отступать пред небесной фиолетово-лиловой ратью. За ней неспешно двигалась раскаленная золотая колесница, окружённая алым пожаром.

Огильд опустил подбородок на весло и задремал. Через несколько минут ветер играючи притронулся к его волосам и утомленному сонному лицу. Криольд тут же открыл опухшие покрасневшие глаза и вовремя выровнял лодку, едва не налетевшую на речные камни. Кальхеймец чуть снова не заснул, но на этот раз его оберегли тёплые золотые лучи.

Раздался глухой шум, словно пустые бочки ударились друг о друга. Скогур, протёр глаза и, неохотно, поднялся на ноги, растолкав Фроста. Огильд привязал лодку к пристани и передал весло в руки, находившемуся там седобородому паромщику с лысиной на темени, который от удивления едва не выронил самодельную трубку и не захлебнулся дымом.

- Ну, чего ты смотришь на нас, как на приведений? - усмехнулся Скогур, похлопав старика по плечу.

- Так ведь не… - не успел договорить паромщик.

- Ему некогда было, он блудил с бутылкой всю ночь, мы решили ему не мешать, - пояснил Салтус, ступив на пристань и протянув старику второе весло.

- Тогда это объясняет ваше появление без него, - прохрипел паромщик вслед, то шатающемуся из стороны в сторону королю, который ещё полностью не проснулся и боролся со сползающими веками, то прекрасной Айсэль в багровом платье, подпоясанном алой лентой.

Отличительной чертой Западного Кальхейма были зелёные, раскисшие от дождя, поля и кленово-ясеневые рощи, окружавшие поселения со всех сторон, которые к западу плавно сменялись холмистыми лугами, а потом и вовсе с зияющими разломами каменистой пустыней, резко обрывавшейся у морской бездны.

Улицы ________, щебнистые дороги которых сопровождали, как правило, клёны, лиственницы, пихты и различные кустарники, с раннего утра были оживлены. Суетливые горожане занимались привычными ничем не примечательными делами: дровосеки, закинув топоры на плечи, шли в лес, напевая задорные песни, торговцы, гремя глиняной посудой в скрипучих повозках, разъезжали по посёлку, доярки шли на подой, гремя вёдрами, уставшие рыбаки возвращались домой. Монотонный звон из кузницы разносился по окрестностям, а где-то вдалеке раздавалось заунывное мычание коров и блеяние коз.

Наконец путники подошли к высокому, крутому, обнесённому высоким заострённым частоколом холму, на котором стояли дивные резные двухэтажные деревянные домики с коньком в виде оскаленных драконьих морд. Из-за стены, очаровывая своей необыкновенной красотой, со всех сторон выглядывала, свесив отяжелевшие пушистые ветви, сирень, отливавшая на свету мягким бархатистым блеском. Все дорожки улицы были вымощены ромбовидными серовато-красными камешками. На каждом углу несли неустанно свою скучную службу стражники, одетые в кольчугу поверх кожаных доспехов.

- Что здесь забыли свиньи из Восточного Кальхейма? - усмехнувшись, дерзко спросил широкоплечий крупный стражник, преградив собою путь.

- Тебе какое дело конунгский пёс, мы же тебя не тревожим? - ответил Скогур. Стражник поскрипел зубами и, отгородившись от здоровяка большой секирой с ребристыми лезвиями, надменно посмотрел на него. Тот, в свою очередь, тоже впился враждебным взглядом.

- А ты смел, для свиньи, не боишься, что шкуру живьём сдеру? - сквозь зубы процедил громила, наклонившись к Скогуру поближе.

- А кишка не тонка, песик? - ответил, не отводя глаз, здоровяк. Стражник сморщился, плюнул на землю и с явным презрением произнёс:

- Проваливайте.

- Ненавижу эту сволочь, - бросил вдогонку Скогур.

К воротам дворца конунга, увенчанным в центре рельефными оскаленными карминовыми драконьими мордами, из пасти которых свисали железные кольца, вела аллея из сирени и чередовавшихся с ними дубовых резных арок, заканчивавшаяся деревянными ступенями.

- А ну стойте, сейчас во дворце конунга праздник и никто не смеет туда входить! - сообщил как-то угрожающе один из двух стражников, выступив на пару шагов вперёд и преградив путь к воротам секирой.

- Будь так добр, убери оружие и передай своему хозяину, что к нему прибыли по весьма значимому делу, которое сулит ему звонкую монету, - сказал Фрост. Стражник равнодушно посмотрел на незнакомца и предпочёл остаться при своём мнении, но едва в его сторону полетел золотой, как он скривил губы от недовольства и, пригрозив секирой, двинулся на чужеземца.

- Полегче! - остановил его Огильд. - Передай конунгу этот предмет, он от его дочери и не вздумай даже говорить мне, что праздник важнее ему собственной дочери, - заявил кальхеймец.

- Смело, сопляк, я бы получил несравненное удовольствие, вырывая твой позвоночник на предстоящем турнире! - угрожающе прохрипел стражник, выхватив коготь из рук Криольда.

- Боюсь, это тебе не по зубам, - ответил Огильд. Здоровяк ухмыльнулся и направился к конунгу.

- Войдёт только один, - категорично заявил стражник, вернувшись менее чем через минуту. Фрост, не раздумывая, вышел вперёд.

- Следуй за мной, - произнёс угрюмо стражник и вновь скрылся за массивными дубовыми воротами.

Во дворце ярла властвовал полумрак и спокойная томящая тишина, тревожимая треском сосновых дров объятых страстным пламенем в жаровнях, подвешенных к потолку, цвета коричневой охры, на длинные цепи. По мрачным и пустым коридорам разгуливал бодрящий запах сосновой смолы и жжёной хвои. Дубовые стены были украшены оружием, частями доспехов, невольно пугающими чучелами ужасных хищников и просто охотничьими трофеями.

- Мой ярл, позволите? - спросил разрешения стражник, приоткрыв дверь в главный зал.

- Проходите, - ответил ровным мягким голосом высокий русый мужчина с длинными густыми волосами до пояса в длиннополом бархатном платье орехового цвета с золотистым переплетающимся узором. Посредине залы стоял прямоугольный стол с удивительной резьбой, полный различных яств и напитков. Вокруг него в дорогих, расшитых то золотом, то серебром, платьях важно восседали зрелые и пожилые мужи. Как вызванные шутками и весёлыми рассказами, громкие голоса и заливистый смех ярлов, разгонявшие надоевшую тишину и царившую здесь день ото дня неимоверную скуку, тут же прекратились.