Майкл Муркок - Город Зверя. Хроника Кейна

— Надеюсь, что так и будет, — сказал он серьезно, — потому что будет очень жаль, если люди никогда не прочитают историю о том, что я испытал на Марсе.

Когда он выпил первую чашку кофе и стал наливать себе вторую, я приготовил магнитофон, чтобы записать каждое его слово, и устроился поуютнее.

— Ну что, твоя память все так же надежна? — спросил я.

— Думаю, да. — Он улыбнулся.

— И ты мне расскажешь о своих недавних приключениях на Марсе?

— Бели ты хочешь о них слышать.

— Конечно, хочу. Как твоя жена Шизала? Как Гул Хаджи, твой синий друг? И как Хоргул, что слышно о ней?

— К счастью, ничего, с ней покончено, — сказал он. — И я благодарю за это судьбу.

— Что же тогда? Не может быть, чтобы на Марсе ничего не происходило!

— Конечно, нет. Вот и сейчас я пытаюсь прийти в себя после того, что случилось. Может быть, я сумею лучше во многом разобраться, если расскажу все по порядку. С чего мне начать?

— Последний раз ты рассказывал о том, как вы с Шизалой счастливо жили в Варнале, что ты строил самолеты для карналов и что предпринял несколько экспедиций в подземный город якшей, чтобы изучить их технику.

— Ты прав, — кивнул он задумчиво. — Что ж, я расскажу тебе о шестой экспедиции в город якшей. Как раз тогда события стали развиваться очень бурно. Ты готов?

— Готов, — ответил я.

И Кейн начал свой рассказ.

Э. П. В.

Честер-Сквер Лондон, Ю-З 1

Апрель 1965

Я поцеловал на прощанье Шизалу — не подозревая, что мне будет суждено увидеть ее снова только через много марсианских месяцев, — и забрался по лестнице в кабину воздушного корабля, созданного по моим собственным расчетам.

Шизала в тот день была просто очаровательна, и я думал, что на целой планете нет никого прекраснее и нежнее.

В свете раннего утреннего солнца в небо Варнала, города, где я теперь стал брадхинаком, или принцем, поднимались стройные изящные башни. В воздухе стоял запах тумана, зеленого тумана, поднимавшегося над озером в центре города, и в его дымке еще ярче выделялись флаги на башнях дворца. Дома в Варнале построены из белого или редкого голубого мрамора, многие украшены золотым узором. Это был прекрасный город, наверное, самый прекрасный на Марсе.

Здесь мы жили со дня нашей свадьбы и были невыразимо счастливы. Но я человек неугомонный, и мне не терпелось узнать побольше о забытых машинах якшей, которые видел в подземном городе. Их нужно было как следует изучить.

И поэтому, когда с севера, из Мендишарии, ко мне в гости прилетел Гул Хаджи, мы решили слетать туда, обрадовавшись возможности вспомнить старые добрые времена.

Итак, мы собрались в путь. Предполагалось, что это путешествие займет не больше земной недели, и Шизала, любившая меня глубокой преданной любовью, которую я разделял, не возражала.

Гул Хаджи, синий великан, ставший моим ближайшим другом на Марсе, ждал меня в кабине воздушного шара, мерно покачивавшегося на ветру.

Я еще раз поцеловал Шизалу. Слова были не нужны, мы разговаривали взглядами.

Поднявшись по веревочной лестнице, я оказался в кабине воздушного корабля. Она была очень уютной: вдоль стен стояли диваны, покрытые красной материей, похожей на плюш, всякие крючки и полки были сделаны из до блеска начищенного металла, напоминавшего медь. В интерьер кабины я намеренно внес нечто викторианское, напоминавшее мне о Земле, обо всем, что я там оставил. Поверх газового баллона проходила толстая красная веревка, кабина была очень яркой — зеленой с красным и золотым рисунком. Рычаги пульта управления находились в передней части кабины. Они были сделаны из того же похожего на медь металла, что и все внутри.

Устроившись в кресле возле Гула Хаджи, я завел мотор. Рядом со своим массивным другом я чувствовал себя карликом!

Синий великан с интересом наблюдал, как я потянул за рычаг, освободив «якорь» — веревки, удерживавшие шар у земли, — и уверенно повел наш корабль в путешествие. Мы покидали Варнал, и я знал, что буду отчаянно скучать по нему и, конечно, по Шизале.

Тогда я еще не знал, что очень долго не увижу их, что судьбе будет угодно поставить меня лицом к лицу с чудовищными опасностями, что мне несколько раз придется заглянуть в глаза смерти, прежде чем я снова смогу обнять свою любимую.

Я направил воздушный корабль на север, пытаясь разобраться в путанице своих чувств. С одной стороны, мне было грустно покидать Город Зеленых Туманов, но с другой — мне не терпелось снова увидеть машины якшей и узнать о них побольше. Путешествие обещало быть долгим, несмотря на наш скоростной воздушный корабль.

В пути нам пришлось подумать об остановке, потому что на второй день путешествия двигатели стали давать сбой, чему я очень удивился, так как полностью доверял варнальским техникам.

Я повернулся к Гулу Хаджи, который смотрел на простиравшиеся внизу земли. Мы пролетали над желтым морем цветов, похожих на гигантские ирисы: на ветру они раскачивались из стороны в сторону словно в неком изящном, хотя и несколько однообразном танце. То и дело в этом желтом море появлялись синие или зеленые островки цветов, напоминавших бархатцы.

Даже на большой высоте в своем воздушном шаре мы чувствовали пряный чарующий запах. Казалось, Гул Хаджи был заворожен видом этой невиданной красоты и не заметил, что с двигателем творится что-то неладное.

— Похоже, нам придется приземлиться, — сообщил ему я.

Он взглянул на меня.

— Почему, Майкл Кейн? Разве это разумно? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

Он показал рукой вниз.

— Цветы.

— Найдем лужайку.

— Да я не об этом. Ты разве не слышал о цветах Маднафии? Издали они кажутся привлекательными, но приближаться к ним чрезвычайно опасно. Их запах, такой приятный издали, вызывает летаргический сон, стоит только подойти к ним поближе; потом наступает безумие. Многие попали в эту ловушку и лишились здесь жизненных сил и вообще всего человеческого, превратившись в тупых нерассуждающих существ, бродящих по Зыбучим пескам Голаны, где они со временем исчезают без следа.

Я поежился.

— Такую участь не заслуживает ни одно живое существо.

— Но именно такая участь постигла многих, кого привлек волшебный запах. Те, кто не сгинул в Зыбучих песках, превратились в ходячих мертвецов.

— Тогда давай попробуем проскочить через Маднафию и Голану, — предложил я. — Будем надеяться, что мотор не откажет, пока мы не окажемся в более безопасном месте. — Я решил во что бы то ни стало избежать опасности. Если потребуется, мы выключим моторы, и пусть нас несет ветер.

Пока я прислушивался к двигателю, Гул Хаджи рассказал мне об одном безрассудном старике, Блемплаке Безумном, который бредил властью. Говорят, он и по сей день бродит где-то внизу. Блемплак так долго дышал этим воздухом, напоенным запахом цветов, что тот перестал на него действовать так, как он действовал на остальных. Он выжил даже в Зыбучих песках — потому что сам их создал. Очевидно, когда-то он был добродушным, благожелательным человеком, но подучившись немного, возомнил себя настоящим ученым. Он мечтал о величии. Блемплак плохо разбирался в том, что оказалось в его руках, но ему не терпелось применить свои знания: он решил построить роскошную сверкающую башню, которая вдохновляла бы людей своим величием и красотой. Заложили фундамент, начали строительство. Долгое время казалось, что грандиозный проект ждет удача. Но к несчастью, что-то разладилось, и сознание Блемплака не смогло справиться с провалом. Эксперимент вышел из-под контроля; в результате появились Зыбучие пески с их аномальными особенностями.