Илья Гутман - Луна над Бездной

— Виноват, дядя, — я опустил голову. — Я был слишком возбуждён боем, и во мне взыграла кровь Бездны.

— Ладно. Посмотрим, что можно сделать дальше.

— С тех пор, как погибли войска Гхоралдона, ещё прошло менее пяти минут. Их мозги пока ещё не повреждены. По крайней мере, сильно. Можно оживить оставшуюся саранчу и вернуть её в первоначальное состояние. Со вторым я справлюсь сам, а с первым нужна помощь.

Я осмотрел поле боя. Вновь воззвав к силам Богов Изначальных, я превратил сфинксов обратно в саранчу, а павших людей — обратно в эшхарготов, после чего принялся воскрешать тех, кого не засосало в портал, благо, они все подохли совсем недавно, что значит, их ещё можно вернуть в мир живых. Дядя Апион также оживлял воителей и воительниц Бездны, служивших как Гхоралдону, так и мне.

Я, вступив в эмпатический контакт с саранчой, подавлял её волю, доминировал, посылая сигнал: «Я — ваш господин. Гхоралдон погиб. Я сильнее. Подчиняйтесь мне».

Тварей оказалось огромное количество. Далеко не все из них признали меня своим господином. Тогда я продолжил сеанс подчинения мозга:

«Я — Верховный. Я хозяин Кораллового Трона. Я — самый главный Властитель Бездны в Маргардте, в этом мире, а вы — всего лишь обычные порождения Хаоса».

Твари опешили. Оставшаяся их часть начала подчиняться. Надо было закончить это дело.

«Вы поклялись служить Аваддону», — продолжал я. — «Я — его наследник. По праву рождения я повелеваю вами».

Теперь уже вся саранча признала меня господином. Эшхарготы же, как существа, обладающие большим разумом, сознательно встали передо мной на колени, признавая меня Верховным.

— Что ты собираешься делать сейчас, когда Гхоралдон побеждён? — поинтересовался дядя Апион, оглядывая моих новых воинов.

— Отправлюсь в храм Хейбара и потребую созыва собрания Бездны, дабы утвердили меня в качестве владыки Кораллового Трона.

Я телепортировался в храм-дворец Хейбара. Там меня уже поджидали остальные владыки Бездны. Тело самого Древнего отсутствовало: вероятно, похоронили где-то на необитаемой Глубине на нижних уровнях.

Присутствовало подавляющее большинство. Отсутствовали придерживающиеся нейтралитета супруги Сцилл и Харибда. Не явился и владыка-колосс Аэгир, а также — дочь Дагона Клиодна, и, само собой разумеется, Золотая Маска, участник заговора против нашего рода. Владыка Дагон изволил явить свой древний лик на сие собрание. Присутствовали и две владычицы Бездны, остававшиеся ранее в стороне от последних интриг: дракайна Ламия, выглядящая как шестирукая молодая женщина, чьё тело внизу, как и у Аггот-Шураба, было змеиным. Насколько знаю, она, как и Цовинар, и как, согласно слухам и Сцилла, происходит от Дагона. Второй владычицей, далёкой от последних интриг, была Домну, покрытая чешуёй женщина с рогами, правящая княжеством, носящим её имя, где проживали гхартаки и малоизвестный в мирах бездны немногочисленный народ фоморов. Присутствовал и козёл глубоководных джунглей Каргат-Таруг, коим Цовинар хитро заместила убитого нами с отцом Аггот-Шураба. Никто из совета Бездны не знал, что случилось с оригиналом: свидетелей убийства, кроме наших преданных людей не было. Повезло мне, что отец велел остановиться когда я убивал Аггот-Шураба в замке Кадат.

— Аггот-Шураб, — задумалась Намрина, глядя на него. — Удивляюсь я, глядя на тебя. После всего, что было, ты нашёл в себе смелости явиться на наше собрание, где избирают Верховного. Ты — наш враг и должен сидеть в темнице дворца Шемеддона. Лишь Верховный может даровать тебе амнистию. Но Верховного пока нет.

Мне повезло, что для всех эти козероги на одно лицо. Ну на три-четыре, и то различия более видны по фигуре. Вероятно, потому что эти козлы — одновременно и козы. Они — гермафродиты и рождают потомство от совокупления с самими собой, и естественно, оно не обладает особым биоразнообразием. Единственный, кто может их различать — представители их собственного вида, причём скорее, не на лицо, а каким-то шестым чувством, по ауре. Одна надежда, что жрица Глубин не сможет опознать нашу подделку.

— Я был обманут Золотой Маской, — сказал козёл. — Я был лишь исполнителем воли Маски, а тепе-ерь понял, что я был прав. И в последний де-ень своей жизни Фатагн, Ве-ерховный, помиловал меня, даровал свободу.

— Не верю я во всё это. Шемеддон, это правда?

— Да, — сказал я, понадеявшись, что обман не раскроется.

— Тебе нет смысла покрывать того, кто враг твоему роду, значит, ты говоришь правду. Зачем же Фатагн простил Аггот-Шураба? Не знаю, пути Верховного неисповедимы. Аггот-Шураб допускается до голосования.

Слава Бездне, пронесло! Намрина проглотила нашу фальшивку!

— На повестке дня — утверждение нового Верховного, — продолжила Горгона. — Хейбар однозначно указал наследником Шемеддона, сына Фатагна. Ряды властителей Бездны поредели. Нас покинул Фатагн. Для того, чтобы голосование состоялось, необходимо, чтобы число присутствующих хотя бы на одного превышало число отсутствующих. Это требование более чем удовлетворено. Далее. Голосование будет считаться состоявшимся, если больше половины пришедших проголосует за имеющуюся кандидатуру. Или против, что означает назначение нового голосования с новым кандидатом. Голосование открытое, происходит в реальном времени. Так что приступим.

Кто против? — Намрина внимательно оглядела всех.

— Я против, — пробасил Дагон, выпрямившись во весь свой колоссальный рост в половину преставившегося владельца дворца-храма. — Я, хоть и не октопоид как Хейбар, но принадлежу к Древним. Я согласен, что Хейбар был сильнее и мудрее меня, но сейчас, когда его нет с нами, я, Древний не буду голосовать за столь молодого владыку. Разумеется, если большинство проголосует за, в таком случае я признаю нового властителя повелителем Кораллового Трона.

Я слегка нахмурился. Казалось бы, всего один голос против — не так страшно. Но: Дагон был Древним! Пускай он сам никогда и не был Верховным как Хейбар, но по иерархии в совете Бездны занимал второе место после него, и всяко был выше Молодых Владык, таких, как Цовинар, мой отец или теперь как я. А это значит, что при голосовании один его голос соответствовал трём голосам обычных владык, к коим пока формально принадлежал и я. Ещё несколько голосов против меня, и я проиграл!

— Есть ещё голоса против? — спросила жрица Глубин, оглядывая присутствующих.

Ламия смотрела то на Цовинар, которая жестами показывала «не вздумай», то на Дагона, который кивал головой, мол, голосуй против этого выскочки.

— Коль мой дед — против, то и я проголосую так же. — Ответила Ламия, поднимая руку, а потом добавила полушёпотом, обратившись к Цовинар: «Обломись, кузина!». Значит, она действительно родственница Цовинар и происходит от Дагона.