Илья Гутман - Луна над Бездной

— Кузен мой Шемеддон! — громогласно произнёс ангел Бездны, добавив фразу на харгии, дабы все его и мои воины могли понять его. — Кхе ба'эл ва кхе шахрар, ра кхе кхабаш Гхоралдон ба, бах-гхамму шара, йа Шемеддон. На — ба'эл гхэш, шураб тахт Тегхом [14] Как хозяин и как освободитель, не как завоеватель Гхоралдон пришёл, кузен мой, о Шемеддон. Я — владыка пламени, пылающего под водой (на Глубинах Бездны). . — Я пришёл в это княжество как хозяин — по праву силы и праву наследования, как потомок Аваддона. И как Верховный Властитель, требующий присяги. Первый раз ты отказался признать меня Верховным, и я отказал тебе в праве владеть сим княжеством. Но я уверен, что в тебе ещё живёт Сардэк, сын Кантера, мой старый знакомый. Я даю тебе ещё один шанс. Если признаешь меня властелином Кораллового Трона, я гарантирую тебе небольшое поместье в моём княжестве Аваддон. Если нет — я позволяю тебе уйти.

— А если я не согласен ни признавать тебя верховным, ни покидать дворец, принадлежащий мне по праву рождения?! — громогласно спросил я.

— В таком случае ты считаешься оккупантом в моём княжестве, и я приму соответствующие меры — приступлю к освобождению оккупированных территорий. Твоя армия падёт в бою с моей, многократно превосходящей. Ты сам будешь разбит, и замок Аваддон, наследие нашего деда, будет сильно разрушен в бою. Ну как?

— Поворачивай назад, пока не столкнулся с гневом непобедимой троицы — полубога, бога-громовержца и вечно голодного зверобога.

— Моя саранча берёт числом, — ответил Гхоралдон. — Она задавит вас со зверобогом. Что до громовержца, то здесь, под водой его способности ограничены — не реально здесь, на дне устроить грозу с ветрами. Проваливай с территории, принадлежащей по праву рождения и праву силы мне. И вели армии присягнуть мне. Даю слово, что позволю тебе оставить одну роту.

— Отказано! — ответил я, оскаливши зубы.

Гхоралдон достал меч, почерневший и начавший с бешеной скоростью вытягивать энергию из окружающего пространства. Он приказал саранче готовиться, но команды атаковать пока не было.

— Давай! — сказал я дяде Апиону. Он понимал меня с полуслова. Пускай его способности громовержца и ограничены в подводном мире, но он — бывший маг-универсал, владеющий множеством других стихий и стилей, а я — инициированный адепт Коцита. Мы с крыши запустили несколько ледяных копий, пронзивших дюжину воительниц из саранчи и несколько октопоидов, служащих супостату.

— Ты первый напал на меня, Шемеддон, — произнёс мой кузен, подняв руку, тем самым телепатически приказывая своему воинству атаковать нас. Те атаковали мою саранчу и эшхарготов. Мои собственные глубоководные воительницы, уступающие по численности войскам моего врага, спустились с холмов и атаковали. Также снайперы со сторожевых башен открыли огонь по воительницам Гхоралдона.

— Но это ты вторгся на мою территорию. — ответил я. — В своём владении я могу убить любого незваного гостя, пришедшего по мою душу с оружием. Ты сам напал на меня, появившись тут с отрядом саранчи.

Я камнем ринулся на самое дно, вглубь разгоревшейся битвы. Я комбинировал свежевыученные способности: правой рукой призывал подводное пламя Левиафана, а левой — ледяные силы Коцита, концентрируя их на телах одних и тех же врагов. От комбинирования горячих и холодных температур хладнокровные тела саранчи легко рушились. Но её было слишком много, эти твари слишком быстро вырезали мою армию. Тогда я, дошедший до пятнадцатого уровня Бездны, открыл портал в него — и неприятелей потянуло туда. Там, в кипячёной воде на плане Левиафана они заживо варились. Открыл другой портал, третий, четвёртый — и телепортировал саранчу Гхоралдона к Левиафану. Во вражеском полку убыло, но Гхоралдон умудрялся запечатывать мои порталы силами Бездны. Его инициация тоже ощущалась.

Что же. Теперь придётся использовать свой последний козырь. Самый главный, самый сильный — и способный шокировать Гхоралдона. Когда отряд саранчи окружил меня, я силами Богов Изначальных телепортировался на самую вершину дворца.

— Магией людей тебе не удивить меня, братец.

— В отличие от силы Богов Изначальных, — улыбнулся я.

— Что за силы? Каких богов? Что ты имеешь в виду?

Я помнил, что мне рассказывала Цовинар про нестандартное использование магии, особенно магии превращений. Я владею силой Авузла: способностью превращать созданий Абсолюта в порождений Бездны, а тех — наоборот, упорядочивать. Эту способность, как и абсолютно любую магию, можно использовать в качестве оружия.

— Узри силу изначального бога! — произнёс я, делая пасы руками и сосредоточившись на саранче Гхоралдона. И та начала упорядочиваться. Крылья превратились в орлиные, хвосты стали львиными, головы так и остались женскими, а чешуя обратилась шкурой.

— Что делаешь, Шемеддон?! — в ужасе закричал мой двоюродный брат, начав догадываться, что происходит. — Ты превращаешь их в сфинксов! А сфинксы — сухопутные твари!

— Естественно, — злорадно усмехнулся я. — Они не могут дышать под водой и скоро задохнутся.

Саранча начала хватать себя новыми руками за горло и рот, стараясь не упустить воздух, но через пару минут вся она подохла от утопления. Также и огорошенные эшхарготы превратились в людей — и сами не осознали, почему же они задохнулись.

— Твой черёд, — сказал я Гхоралдону, телепортировавшись перед ним. Для преобразования Властителя Бездны потребовалось куда больше хаотических энергий, но я уже был начинающим богом, так что мне хватало. Я силой Бездны надавил на своего двоюродного брата, и он начал принимать свой старый облик — человека Рамира.

— Я не задохнусь! — закричал он. — Я — храмовник, и посему умею задерживать дыхание.

— Но ты, человек, не можешь противостоять всей подавляющей мощности Бездны, — пробасил я, вкладывая хаотическую силу в сами свои слова, прозвучавшие ударом молота, пробившего защиту Рамира в его лёгких. Если в форме Властителя Бездны он ещё мог противостоять мне, то в человеческой — нет, а совершение обратной метаморфозы тоже представлялось ему невозможным: слишком уж колоссальной оказалась подавляющая воля Бога Изначального.

Извиваясь на дне, хватаясь за горло и пытаясь воззвать к какому-то заклинанию, через три минуты Рамир скончался.

— Властвовать должен сильнейший, говоришь?! — возбуждённо и злорадно произнёс я. — Вот я и властвую! А какое у тебя было огромное самомнение! Мол, ты хозяин этих земель и Верховный, а я — оккупант. Возвращайся в Бездну! — Я со смачным хрустом размозжил ногой череп двоюродного брата.

— Слишком жестоко для тебя, племянничек, — цинично произнёс дядя Апион. — Ты становишься таким же моральным уродом, как и убитый твой кузен или моя сестричка.