Александр Анфилатов - Изумрудная долина (СИ)

— Конечно, положение сложилось непростое, — пытался урезонить гнев принца Нур–ниса Трисанто, — и если направить два десятка луков на стены, а два на гелеи, возможно, нам будет сопутствовать успех. Потери в этом случае неизбежны, но и отказаться от борьбы за крайншен мы не можем, так же как и вернуться ни с чем.

— Ваши выводы, дорогой Нур–ниса Трисанто, чересчур оптимистичны, — слегка иронично прокомментировал слова посланника принц Клодоальд, — если бы на стенах стояли одни модоны, успех был бы обеспечен, но там стоят индлинги, а они свою силу доказали в бою. И два десятка луков недостаточно.

— В таком случае, что предлагает принц? — грустно и вынужденно спросил посланник.

— Уходить, — резко ответил Клодоальд, — пока ещё все живы! Вернуться после сезона дождей с двумя сотнями луков.

Все воины неодобрительно загалдели, качая головами, один из старейшин даже рискнул противоречить собственному принцу: «Наши жизни, конечно, дороги, но честь… и долг…»

Неожиданно посреди хаоса послышался легкий девичий голос:

— Есть ещё один путь!..

Все замолкли от неожиданности, устремив вопрошающие взоры к принцессе.

-— …И я уже вам говорила раньше! Индлингам не нужен наш предмет! Я не видела его, когда их пленили в Майоринге. Скорее всего, крайшен попал к ним случайно и совершенно не нужен, люди не могут им даже воспользоваться, а вы, воины, пытаетесь силой отнять то, что врагу вовсе не нужно, строя политику на предположениях и своем предвзятом мнении, что его украли преднамеренно. Однако сейчас, когда несколько наших братьев попали к людям в лапы, волей–неволей вам придётся идти на переговоры.

Повисла пауза и неожиданно разразилась бурным шумом голосов, как июльский дождь грозой. Энолы, отбросив природную чопорность, старались переспорить друг друга, а Миэле сидела в стороне, смеясь над собратьями и тем результатом, который вызвали её слова. В конце концов, образовались три группы спорящих, каждая из которых имела собственное мнение по вопросу дальнейших действий. Большая часть хотела немедленно броситься в бой, другая — согласиться с принцессой, и, скрепя сердце, пойти на переговоры, а третья — в единственном лице принца Клодоальда — идти в Наймгейл и набрать войнов.

Видя, что остается в одиночестве, принц, быстро взвесив положение, согласился с сестрой, чем резко перевесил чашу весов в её пользу. В результате приняли решение, как рассветет, идти к стенам и, как это ни унизительно, просить о переговорах.

Вплоть до полудня народ в крепости оставался в неведении относительно места положения Энолов, их намерений и численности. Ярослав не рисковал высылать разведку из опасения, что люди будут схвачены, он не понаслышке знал о мастерстве Энолов в военном деле и как следопытов, а рассказы аборигенов лишь добавили осторожности. Поэтому, как только все собрались, запретил до особого разрешения кому бы то ни было покидать крепость. Люди роптали на командира за меры чрезвычайной предосторожности, но, тем не менее, все понимали, для перестраховки есть основания.

Четверо пеших Энолов появились со стороны городских кварталов, что позволило предположить нахождение стоянки корабля к востоку от города в глубоких узких фиордах. Несмотря на то что Энолов было всего четверо, никто не сомневался, в ближайших к крепости зарослях, за полуразрушенными стенами домов и оград прячутся десятки невидимых и бесшумных врагов и что они уже взяли под прицел людей на стенах. Командира в этот момент не было вблизи ворот, и пока за ним бегали, пока Ярослав поднимался на башню, опасные гости успели подойти вплотную. Их окликнули со стен форбурга, но те со смелостью и надменностью достойных лучшего применения проследовали по пандусу к самым створкам ворот.

Ярослав, посчитав невежливым разговаривать с парламентерами через порог, предложил провести их прямо в мегарон, где он сможет говорить более достойно. Поручив Шестопёру провести Энолов в зал, поспешил в свои покои, где постарался одеться получше, чтобы выглядеть более представительно. В первую очередь он сменил неряшливый, потёртый ежедневный актеон на почти неношеный яркий, накинул дорогую накидку, доставшуюся от посла бурути, и подцепил золотой меч вуоксов. Девушки, Ноки и Анна, помогли закончить переодевания в несколько минут, потому, к моменту входа Энолов в мегарон, Ярослав был на месте и во всеоружии.

Первое, что поразило Ярослава в делегации, это знакомое лицо благородного брата Миэле. В душе он даже разинул рот от неожиданности, а когда поперхнулся, чуть было не прикусил себе язык. Вероятно, тот звук, который он при этом издал, более похожий на «хрю», не был воспринят вошедшими превратно. Похоже, Энолов и раньше встречали с чувством удивления и оторопелого обалдения. Оно, конечно, может и не так, но, во всяком случае, виду они не подали, держались с достоинством венценосцев, окруженных толпой придворных карликов.

Внешне все они имели неуловимые общие черты, свойственные своей расе: некоторую легкую женоподобность в лицах и даже теле, стройные длинноногие фигуры и оттенок неопределенности возраста, столь характерный для долгоживущего народа. Все четверо были одеты в похожие (для глаза человека) зеленые костюмы, сплошь покрытые вышивкой и аппликацией на растительную тему. Даже кроткие коричневые сапожки в разумных пределах имели подобные украшения. Их оружие составляли притороченные к поясам короткие кинжалы в золоченых ножнах, а богато инкрустированные глухие гориты с луками были переданы одному, внешне самому младшему из Энолов.

Принц Клодоальд, на взгляд человека, отличался от остальных в лучшую сторону благодаря своей мужественности, он был явно шире в плечах и физически сильнее. Причём настолько, что сравнение с близко стоящим в этот момент Шестопёром, хотя и было в пользу рослого и очень сильно развитого землянина, но Энол, если и уступал, то ненамного, а Ярослава Клодоальд был даже выше.

Одет принц в этот момент был столь же пестро, как это водится у Энолов и, вероятно, является обычной формой лесных воинов. Единственное, что отличало, это золотая цепь на груди, как Ярослав уже успел догадаться, знак высокого положения в обществе, ну и, наверно, ещё менее надменное лицо, нежели имели его собратья, что выдавало острый ум и душу, отягченную бременем ответственности.

По мере того, как Энолы входили в зал, Ярослав встал с трона и с распростертыми объятиями направился навстречу:

— Сакора мирано Оуна Наватаро! Счастлив видеть славных представителей народа Энола в своем доме. Благородный Дхоу Клодоальд, почтительнейше приветствую достойного сына великих лесов на древней земле Ласу. Позволь, в первую очередь, с глубочайшим уважением узнать имена ваших спутников, уверен, достойных Энолов, чья слава не известна мне лишь по жестокому недоразумению, и вследствие тех глухих мест, где нам, недостойным, приходится проживать