Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Двухэтажные дома торговых кварталов остались позади, промелькнули несколько складских кварталов с глухими заборами, а потом начались крестьянские домики, скрывавшиеся за многочисленными цветущими яблонями, белевшими в ночи - словно снегом укрытыми. Сумерки сменились звездной ночью, в которой всадники в красно-оранжевых плащах были похожи на тени. Окраина города была уже близко, и чем ближе к ней была Лорбаэн, тем призрачнее становились ее шансы спастись из передряги, в которую она по собственной глупости попала.

Ведь ничто ей не мешало держаться с истонцами Атранека и ждать, пока они выступят в поход? Чего же она поперлась на площадь? Правильно - поглазеть на графа Гисса и поехидничать. Сама, выходит, спровоцировала графа, и может теперь только радоваться, что алагорский аристократ сразу ее не убил.

В душе поднималась обида. Ей было жаль своей вчерашней спокойной усталости, грез о мирных днях, которые вот-вот должны были наступить, да скорее всего и наступят - но не для нее. Нет, себя Лорбаэн было не жалко ни капельки. Ничего в ней не осталось такого, что было бы ей приятно. Всё убили люди, своей черствостью и жестокостью, а до чего не дотянулись жадные пальцы графа Гисса и ему подобных, прикончила она сама, ударами топора по беззащитному Ладираху ЭахЛесмару, утопила в крови, поплакала и давно смирилась. Нет больше той девочки из Кагониса, из которой еще могло вырасти что-то хорошее и доброе. А что выросло - то граф Гисс может и убить, если захочет. Жаль лишь одного - не успела она посмотреть на каменный город в цветах, да и вообще почти ничего не успела.

На окраине конвоиры остановились, дожидаясь подхода остальных всадников. Ожидание было недолгим, и ночь вокруг наполнилась ржаньем лошадей и звоном доспехов. Она слышала жесткий голос графа и визгливый - Альбероника, они спорили о том, куда ехать. Наконец выбрали, и отряд поскакал в ночь, увозя ее прочь из Дассига, оставившего у Лорбаэн столь тягостное впечатление поначалу, и показавшегося ей таким уютным и даже красивым впоследствии. Прочь, на север, к высоким горам, к арденской крепости у подножья Звездного пика.

За полночь, по ощущениям Лорбаэн, они отъехали от города на большое расстояние. Граф велел искать место для привала, и вскоре такое нашлось - достаточно глубокая балка с озерцом на дне, окруженном густыми рощами. Развели костры, для графа разбили шатер, остальные устроились кто как мог, и некоторые всадники даже доспехи снимать не стали, так спать и повалившись. Самому же графу не спалось, и Лорбаэн привели к нему, предварительно выдернув тряпку из рта и дав откашляться.

Граф лежал в гамаке, закинув руки за голову, и насвистывал популярный в последние годы мотивчик, который разнесли по всему югу Арденави эйторийские трубадуры. Увидев девочку, двинул подбородком в сторону раскладного кресла. Она не хотела сидеть, после скачки у нее затекли не только руки, но спорить было не время и не место.

Что граф от нее хотел, Лорбаэн не ведала, но испуг на ее лице, видимо, был слишком силен, потому что его сиятельство, разглядывая ее, улыбалось все шире и шире.

-Как здорово, Лорбаэн, что ты вспомнила наконец свое место. Нет, это же просто замечательно! - он встал с гамака, подошел к небольшому столику, налил в серебряный кубок вина из чайника. - Твое здоровье, девчонка. Тебе оно пригодится, я уверен. Многое, ой многое тебе еще предстоит пережить.

Он подошел поближе, поймал рукой ее подбородок, поднял голову и заставил посмотреть себе в глаза. Лорбаэн с трудом сдержалась, чтобы не зажмуриться.

-Боишься. Прекрасно, - граф отхлебнул вина. - Ты слишком долго наслаждалась своей неприкосновенностью под защитой истонцев и обнаглела, полукровка. Но на самом деле мне до мести такому ничтожеству, как ты, дела нет. Если мне захочется, чтобы ты испытала мучения, я отдам тебя Альберонику... хотя нет, он же крови боится. Впрочем, неважно. Ты нужна мне, как свидетель великих событий. И после всего того, что ты увидишь в следующие дни, я, быть может, даже отпущу тебя.

Лорбаэн смотрела на графа, стараясь не моргать слишком часто, а он все держал ее за подбородок и пил вино.

-Помнишь, я рассказывал о том, сколько живут мои предки?

Она промолчала, и граф, отпустив ее челюсть, коротко размахнулся и ударил ее по лицу.

-Тебя, похоже, не учили поддерживать беседу. Придется восполнить этот пробел в твоем образовании. Помнишь или нет?

-Помню, - выдавила она, скривившись от боли. Но так и не закрыла глаза, крепилась.

Ведь стоит ей хоть на миг смежить веки, и предстанут перед ней картины из прошлого, вспыхнет с былой силой ненависть, и потеряет Лорбаэн над собой всякую власть. Чей-то голос внутри шептал ей, что не надо бороться с собой, не по возрасту ей такие испытания, не по силам, что надо смириться и пусть все будет, как будет, а потом она придумает, как отомстить, и стоит ли мстить вообще. Возможно, то был глас рассудка. Но не хотела его слушать Лорбаэн, отказывалась закрыть глаза и держалась, держалась, держалась - прямо, как натянутая струна, крепко, как сжатый кулак.

-Я и не сомневался, что ты все прекрасно помнишь. Должна помнить и о том, кто мешает мне прожить до трех сотен лет, как живут Старшие.

Кисть с золотыми перстнями зависла перед ее глазами, пальцы графа напряглись, готовые ударить.

-Помню, - это звучало как плевок, но граф отвел руку.

-Есть вещи, о которых ты помнить не можешь никак. Я никогда не говорил о том, что мое намерение избавиться от арденов и тем самым достичь долгой жизни не является пустыми домыслами. Этой зимой я заключил одно интересное соглашение с не менее интересным существом. Суть его заключалась в том, что я, Лорик, граф Гисс, приведу в Сиккарту армию и, разгромив защитников, дойду до подножья Звездного пика. А существо, со своей стороны, обещало мне за это триста лет жизни.

-Какое еще существо? - спросила Лорбаэн, понимая, что графу ничего не стоит продолжить избивать ее, если она не будет ему время от времени поддакивать.

-Бог Элбис, девочка. Это был сам бог Элбис. Понимаешь теперь, на кого ты открывала свой грязный рот? Я - рука бога, орудие его. Я послужу его целям, и получу от него награду, о которой никакой Таларик не смеет и мечтать. Чего стоит его мятеж? Я обрету долгие годы жизни, получу возможность вернуть себе и утраченное, и даже больше, чем потерял. Младшие спешат жить и делают множество ошибок, но я стану Старшим. У меня будет много времени, очень много.

-Ты сам себе противоречишь, граф. Разве ты выполнил условия соглашения с богом? Защитников арденской крепости ты не победишь своими двумя сотнями.

Граф покачал в руке кубок и вылил остатки вина на землю.

-У подножья Звездного пика будет достаточно и одного, девочка. Пусть погибнут в пути все, пусть дойду только я один - этого хватит. В древних летописях можно обнаружить один занятный и не совсем очевидный факт, который обычно ускользает от внимания не самых радивых исследователей: бог не может поднять руку на собственное творение. Другой из богов - пожалуйста, да и вообще кто угодно. Но Катаар, сотворивший людей, не способен даже младенца по попке отшлепать. Достаточно будет одного меня, чтобы низвергнуть верховного бога с его престола, как того хочет Элбис. Важно лишь дойти до подножья Звездного пика, дальше он подскажет, что надо делать.