Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

Граф копошился, пытаясь не то выбраться из-под жеребца, не то дотянуться до меча, который он выронил. Лорбаэн метнулась к клинку и подхватила его, направив острие на графа.

-Обман... - стонало его сиятельство, кривясь и сжимая кулаки. - И бог тоже обманул меня... лжецы, все вы лжецы. Ну бей же, что уставилась? Бей, пока можешь!

Лорбаэн не могла. В первый момент она еще ударила бы мечом, если бы не прислушалась к тому, что бормочет граф. Но сейчас, когда порыв миновал и ушел, убивать ей не хотелось. Мелькнула на краю сознания едва заметная мысль, что кровожадность, преследовавшая ее с тех пор, как армия графа Гисса вошла в Гирис и сделала ее своей добычей, ушла, похоже, безвозвратно.

Обернувшись на всадников, девочка увидела, что они ускорили ход и стремительно к ней приближаются. Так ничего и не придумав, что сказать графу, она отвела клинок в сторону и бросилась бегом к взмыленной от скачки кобыле. Вскочила в седло, положила перед собой меч и пустилась вскачь, не желая выяснять, кто ее преследует и зачем. Кто бы ни был. Если это друзья, то не станут они за ней гнаться, а если, как она подозревала, эти двое - из числа алагорских всадников, то ей следует поспешить.

И она поспешила, да так, что на краю рощи, за которой в вечерних сумерках виднелась белая гладь покрытой льдом реки, кобыла ее пала замертво, и на глаза Лорбаэн, сидевшей на снегу рядом с мертвой лошадью, спасшей ей жизнь, навернулись слезы и не прекращали течь, пока не замерзла она до костей и не побрела вдоль опушки неведомо куда, не особо надеясь даже, что доживет до утра в обступившей ее со всех сторон зиме.

Когда-то Лорбаэн прочла в одной из книг, что лучший способ пережить мороз на открытом воздухе - закопаться в снег. К тому моменту, когда она вспомнила об этом, сил у девочки хватало лишь на то, чтобы упасть и лежать. Как она сгребала сугроб, Лорбаэн, во всяком случае, не запомнила. Утром она проснулась свернувшая калачиком, закутавшаяся целиком в медвежью шкуру и приваленная сверху снегом, с затекшими руками и ногами, заложенным носом - но живая. Выбравшись на воздух, растерла руки и ноги снегом, чтобы восстановить кровообращение, а потом пошла к реке умываться.

Речка была совсем узкой, и если Лорбаэн все правильно помнила, это была Катаста. Вода выше по течению разбивалась о каменные пороги, и стекала с них, обращаясь в ровное зеркало, чуть дальше подернувшееся ледяной коркой. Подойдя к берегу, она опустилась на корточки и склонилась над гладью прозрачной воды, вглядываясь в свое едва заметное отражение.

Из реки на нее смотрела девчонка с растрепанными волосами. На лице застыла коркой струйка крови, оставшаяся после удара графской ладони, и Лорбаэн зачерпнула ледяную воду, сморщившись, окатила лицо, потом зачерпнула еще раз, открыла глаза и увидела, как из сомкнутых ладоней смотрят на нее глаза арденской девушки, которую она не раз уже видела в текущей воде.

-Лорбаэн-Лорбаэн, и кто тебя такую воспитывал? - укоризненно сказала девушка, расчесывая ей волосы.

-Лорбаэн-Лорбаэн... - словно разнеслось над рекой, и подняв глаза, девочка увидела на противоположном берегу ардена со свежими, кровоточащими порезами на лице, а он смотрел на нее, и она вдруг узнала его, узнала и вскрикнула, потому что неизвестно откуда пришло знание, что именно о нем говорил Ладирах ЭахЛесмар - этот человек пытался спасти ее отца ценой своей жизни, и прежде, чем она сообразила, что делает, Лорбаэн подскочила и побежала прочь, в камыши, и дальше, дальше, не разбирая дороги, и только вконец выдохшись, попыталась понять, что же ее так сильно напугало. И бредя вдоль опушки на север, наконец осознала, в чем же дело. Больше всего она боялась увидеть его глаза, его и еще троих, тех, кто судил ее отца и предал его смерти, а боялась потому, что хотела раз и навсегда вычеркнуть это событие из своей жизни, и, вспоминая отца, не вспоминать ненависти своей к его убийцам, и ненависти к самой себе.

Ей было все равно, куда идти, но ноги, так получилось, несли Лорбаэн на север через заснеженное поле, рощи и перелески, овраги и балки, мимо редких в этих местах деревень и изредка видневшейся слева белой ленты реки. Она смотрела по сторонам, но видела лишь собственную душу, в которой с таким трудом смогла достичь хоть какого-то спокойствия, и в котором поднял такую бурю один-единственный взгляд над рекой.

-Лорбаэн-Лорбаэн... - шептали ее потрескавшиеся от холодного ветра губы. - Лорбаэн-Лорбаэн...

Глава 11.

Дигбран. Сказание о синем диаволе.

Девчонка, кто бы она такая ни была, оказалась на диво прыткой и дала деру, едва Виластис с Дигбраном приблизились. Преследовать ее молодой рыцарь отказался.

-Спасли девицу от негодяя, и ладно. - удержал он Дигбрана. - Рыцари не ждут благодарности за свои деяния. Часто бывает так, что спасенный человек боится нас еще больше, чем того мерзавца, от которого мы его уберегли. Беды в этом большой нет. Добро, которое мы несем людям, существует независимо от того, что они про это добро думают. Пойдем лучше негодяя осмотрим. Кажется мне, что он ногу сломал.

Всадник в латах лежал неподвижно, придавленный конем. Только рука его скребла по снегу, и губы бормотали что-то неразборчиво.

Подойдя к нему, Виластис собрался было помочь алагору выбраться из-под туши коня, но почему-то засомневался и отступил назад.

-А ты знаешь... знакомы мне эти латы, Дигбран, и человека этого я знаю.

-Кто же это такой? - спросил бывший воевода, оглядывая поверженного предводителя отряда южан.

-Не кто иной, как сам граф Гисс перед нами. Мерзавец редкий, извращенец, убийца и садист. А доспех на нем раньше принадлежал одному из моих братьев по копью, которого этот гад замучил в своих застенках и предал смерти. Не будем мы его вытаскивать, Дигбран. Лучше всего будет, если размозжу я ему своим молотом голову.

Дигбран посмотрел на беспомощного южанина, чьи латы действительно напоминали доспехи эйторийских рыцарей, потом на Виластиса, уже потянувшего из петли на поясе свою жутенькую кувалду.

-Чудной вы народ, рыцари. То детей от побоев защищать беретесь, то убиение беспомощного врага за доброе дело считаете.

-Это не простой враг, Дигбран. Спроси любого из арденов, они тебе и о предках его расскажут, и ему самому найдут что припомнить. Серый волк на фоне графа Гисса - добрейший из людей, тем более что жестокости свои арденский герой совершал все же ради своего народа, а не для удовольствия.

-Да бей уже, чего там разглагольствовать, - Дигбран махнул рукой. - Я бы, конечно, оставил его арденским воинам, мало ли какую пользу они из него извлекут. Ценный трофей все же.

Виластис опустил молот.

-Не нравится мне это. Вдруг ардены решат его отпустить за выкуп. А ведь он арденских женщин насиловал и убивал.