Александр Хомяков - Весенние заморозки (СИ)

И я дойду, поверь. А тебе, Лорбаэн, если все сложится для тебя хорошо, предстоит увидеть час моего величия. После этого я, наверное, отпущу тебя на все четыре стороны, и тебе предстоит жить в новом мире, где будет новый верховный бог, и новые Старшие.

Лорбаэн попыталась прикусить язык, но поняла, что дальше сдерживаться просто неспособна.

-В твоем шатре только один Старший, граф Гисс. И вторым ты не станешь, как бы ни пыжился.

Удар графской ладони был так силен, что она опрокинулась вместе с креслом. Пытаясь перевернуться и встать хотя бы на колени, она увидела, как в шатер вбежали охранявшие его воины.

-Упирается, ваше сиятельство? - спросил один из них.

-Что? Да за кого ты меня принимаешь?! - возмутился граф. - Я не подбираю объедки за истонскими дикарями! Уведите ее, да следите, чтобы не сбежала.

Подняв ее на ноги, алагоры повели Лорбаэн прочь. Она опасалась, что воины графа Гисса окажутся не столь привередливы к 'истонским объедкам', но все обошлось. Ее связали покрепче и бросили на голую землю. До самого утра девочка пыталась хоть как-то ослабить веревки, но у нее ничего не вышло.

С севера тянул холодный ветер. Двигаясь наперекор ему, отряд всадников шел по равнине на север.

Утром Альбероник предложил предать огню встретившуюся по пути деревню, но граф приказал не задерживаться. Ночной привал был коротким, и видно было, что останавливаться его сиятельство собирается как можно реже.

Лорбаэн развязали, и ехала она теперь со свободными руками. Алагорских всадников было слишком много, чтобы даже мысль о побеге посещала ее. На дневном привале ее внимательно стерегли, но, к счастью, накормили.

В ветре ощущалось стужа, удивительная для этого времени года. Даже учитывая близость предгорий, здесь, на равнине, в последние дни мая никак не могло быть так холодно.

-Зря вы с ней возитесь, ваше сиятельство, - услышала она голос Альбероника Эаприна. - Повесьте девчонку, пока не случилось от нее какой новой подлости. Мало из-за нее бед было, что ли?

-Мне интересно ее сломать, Альбероник, - ответил граф. - Малявка упряма, как чистокровная арденка. У меня не вышло победить гордость арденских женщин, но с этой я еще поэкспериментирую.

-Хм. Женщин ломают не только побоями, ваше сиятельство. Даже и не столько побоями...

-Окстись, Альбероник! Она же спала с грязнулей своим бородатым, я уверен. Я не унижусь до того, чтобы прикоснуться к истонской подстилке.

-Ну и бросили бы эту подстилку, зачем она вам в таком случае? Неужели, ваше сиятельство, вашу гордость потешит победа над таким жалким существом, как она?

-Сложно ответить на твой вопрос, Альбероник. Я словно чувствую, что она должна ехать с нами и увидеть все, что случится, своими глазами. Не знаю точно, почему. Не исключаю, что в моем роду наконец просыпается положенный нам по степени Старшинства пророческий дар.

-И что же должно случится с нами, ваше сиятельство?

-Всему свое время, Альбероник. Увидишь.

Слова 'пророческий дар' всколыхнули в памяти то, что она услышала от ардена Сантора. Неужели ее способность самой выбирать собственный путь ограничилась одной разбитой рюмкой в руке Таларика? А как же вышедший из берегов Аррис, буря с поваленными деревьями, враги в засаде?

Поразмыслив как следует, девочка пришла к выводу, что Сантор мог, в конце концов, и ошибаться. Он сам говорил, что не прорицатель - откуда ему знать? Развлечения ради она попыталась представить какую-нибудь гадость, которая может случиться с отрядом алагоров, но как назло, в голову ничего не приходило. Какие неприятности могут ждать отряд в чистом поле? Аррис далеко, и деревьев тут никаких нет, да и засаду врагам устроить негде. Даже рюмки ни одной под рукой не имеется.

Задумавшись, она даже не удивилась толком, когда поняла, что под копытами лошади земля покрыта снегом. Разочаровавшись во всем, что видела и слышала в последние дни, Лорбаэн уткнулась взглядом в холку своей кобылы и ехала так, пока крики из арьергарда отряда не привлекли ее внимание. Обернувшись, она увидела, что по дороге их преследует конный отряд, числом превосходящий ее похитителей втрое.

-Враги, ваше сиятельство! - взвизгнул Альбероник. - Бежим!

-Заткнись, трус! - взревел граф. - Принимаем бой! Разворачивайтесь, все!

Граф был прав - после ночного перехода лошади устали, и бежать от врагов было бесполезно. Лорбаэн оттиснули в сторону и потеряли к ней всякий интерес. Алагоры строились в три шеренги, вытягивая фланги, чтобы избежать бокового удара и окружения. Враги тоже растекались по полю; приподнявшись в стременах, Лорбаэн увидела, что центр отряда преследователей составляют эйторийские рыцари, а по флангам, обходя алагоров, скачут светловолосые всадники с каплевидными щитами, на каждом из которых наверняка скалится стальная волчья морда.

Серый волк наконец пришел, чтобы спасти ее. Четыре сотни серых волчьих пастей на щитах арденских всадников. И не меньше двухсот эйториев в латах, на конях-тяжеловозах.

Рядом с ней уже не было никого из алагоров. Осторожно двигая поводьями, она отъезжала все дальше по дороге, стараясь не привлекать к себе внимания. А два отряда всадников сближались, набирая скорость, и когда грохот стали заставил ее на миг зажмуриться и прижать ладони к ушам, Лорбаэн наконец решилась, схватила поводья и, ударив кобылу пятками, понеслась вскачь, не оглядываясь, пригнувшись к холке лошади, и холодный ветер засвистел у нее в ушах, и холодом резало голые ноги.

Спасение. То, что она никак не могла себе вообразить. Теперь бы ускакать подальше, да подождать, пока ардены и эйтории разделаются с графом Гиссом. А потом назад, на юг, наверное... потом. Стук копыт кобылы словно эхом разносился по равнине, и не сразу она поняла, что за ней кто-то гонится. А когда наконец обернулась, то увидела всадника в латах эйторийской работы, но эйторием он не был, потому что развивался за его спиной красно-оранжевый плащ. Девочка узнала графа Гисса и заколотила пятками по бокам кобылы, выжимая из нее все, на что та была способна. Графский жеребец был быстрее ее лошади, но ему приходилось нести всадника в полном вооружении, и это давало ей хоть какое-то преимущество в гонке.

Волосы Лорбаэн развевались на ветру. Верхом она ездила по-прежнему отвратительно, но сейчас, в момент, когда ее жизни наконец угрожала реальная опасность, ей удалось и удерживать скорость, и самой из седла не выпасть. А кобыла показала, что даже гирисская порода в определенных обстоятельствах может тягаться со скаковыми лошадьми. Несмотря на усталость, лошадка неслась очень резво. Впереди дорога резко забирала левее, и Лорбаэн, чтобы не сбавлять ход, понеслась прямо через поле, по заснеженной земле, забирая по широкой дуге обратно к дороге. Она гнала и гнала лошадь, оглядываясь на графа, который не желал от нее отставать, а следом за ним мчались еще два всадника, один из них был на белой лошади, но разглядывать его у нее не было времени. Обернувшись в очередной раз, она увидела, как оступился наконец графский жеребец и рухнул в снег, подминая под себя седока, и осадила кобылу, не задумываясь соскочила с коня и побежала к графу, поглядывая на двух неторопливо приближавшихся всадников.