Марина Ли - Школа Добра

– Так это что же получается? Если на меня никто повлиять не может... Я тебя сама на себе женила, что ли?!

Какой кошмар! Какой позор!

– Ну, можно и так сказать... Но я не против, честное слово!

Как будто что-то изменилось, если бы он был против.

– И что? – вконец расстроенным голосом уточнила я. – Часто так бывает?

– Нечасто, – учительским тоном произнес Александр. – А только по большой и взаимной любви.

Ох, разорви ж меня, дракон!

– Аура сама знает, кого выбрать себе в пару и привязать, – понизил голос и зловеще прошептал:

– Навеки! – и рассмеялся довольно-довольно.

Весело ему, а я, а мне страшно и стыдно. И непонятно. И все еще не верится.

– И как я... это сделала?

– Юлка, – Алекс отвечать не стал, а повернул меня к себе лицом и задал встречный вопрос:

– Может, ты уже, наконец, признаешься, а?

– Я не нарочно, честное слово! – чуть не заплакала от обиды. – Сама не понимаю, как получилось!

Ничего не говоря, Алекс уткнулся лбом мне в плечо и издал печальный протяжный звук. Вот же мы попали… Хотя, с другой стороны, какая разница, как это произошло и почему, если оба мы ничего не имеем против.

– Не переживай, – попыталась утешить я своего… мужа и по волосам неуверенно погладила, а он только застонал еще громче и, кажется, собрался заплакать. –Сделала и сделала… что уж теперь?

– Юлка… – а голос совсем несчастный.

– Бедный мой, – пальцами нащупала под волосами огромную шишку и почти задохнулась от нахлынувших воспоминаний. – Больно тебе было?

Словно заново пережила весь ужас от нападения оборотней и свои страхи.

– Скорее обидно… – признался Алекс, повернул голову и поцеловал мою ладонь. – Злился на себя…

– И я злилась, – шепотом призналась я, – на себя.

– М? Почему?

– Потому что не сказала.

Он усмехнулся, явно понимая, к чему я клоню, но помогать мне не собирался:

– Что не сказала?

– То, что собиралась... – выжидающего взгляда от меня не отрывает, а я, вместо того чтобы покраснеть, легонько стукнула его по плечу, глаза в сторону отвела и выпалила на одном дыхании:

– Что люблю тебя, конечно!

– Дурочка моя, – нежный поцелуй и обжигающая бирюза его глаз заставляет зажмуриться от счастья.

– Единственная, – и очередью ласковых прикосновений губ по моей скуле, подбородку, по шее до ключиц. Зачем тянула столько времени? Надо было тогда, еще в Школе, все сказать.

– Мучительница мелкая.

– Я не... – выгнулась, когда он бретельку с моего плеча стянул, и возмущенного стона не смогла сдержать в ответ на немедленное согласие с его стороны:

– Ох, беру свои слова назад... не мелкая, – и непосредственно то, что мелким не считает, сжал ненавязчиво, но обещающе.

– Не м-мучительница, я просто...

Не дослушав, Алекс уложил меня на кровать, навис надо мной на руках, улыбнулся так, что у меня сердце сладко екнуло в груди и...

– Надеюсь, вы там все еще важные разговоры разговариваете, – приглушенный голос на периферии сознания, – а то пельмень что-то уж совсем неприличное пытается петь, а у меня ручки маленькие, слабенькие. Устал уже рот ему затыкать.

Я сделала большие глаза и губу закусила, но все равно не удалось испуганного смешка сдержать.

– Ненавижу это животное, – признался Алекс.

– Он не животное, – обиделась я за Григория. – Он, вроде как, овощ...

– Тем хуже для меня, – лег на бок рядом со мной и, криво улыбаясь, произнес:

– Сам не верю, что говорю это, но огурец прав. Надо поговорить. Сначала.

Подпер голову рукой и мечтательным взором меня окинул. А я смутилась. И даже не из-за его взгляда, хотя взгляд был так горяч, что странно, как вокруг меня постель не воспламенилась. Смутилась я из-за своих собственных мыслей. Потому что мне бы обрадоваться нечаянному вмешательству, а я, кажется, расстроилась.

– Во-первых, я осел, – в голосе Алекса больше не звучало веселья и икорки в глазах угасли. – Я такую глупость совершил...

Придвинулся ко мне вплотную и, почти касаясь губами уха, прошептал:

– Твой папа уверил меня, что прослушать эту спальню не сможет никто, но рисковать не хочу.

И я очень быстро осознала причину его волнений. Никогда не думала, что такое возможно, но я, кажется, стану косвенной причиной войны двух государств.

***

В жизни Екатерины Виног было только одно слово, которое приводило ее в состояние неконтролируемого бешенства. Коротенькое, из трех букв. Второй человек королевства, айвэ Лиар, сейчас стоял перед ней, низко склонив голову, и ждал взрыва.

– Нет.

Он ответил сразу на несколько вопросов односложно. Удалось ли похищение? Нет. Прошла ли инициация по плану? Нет. Стала ли докучливая помеха женою оборотня? Нет. И еще примерно десять раз. И все в том же стиле.

– Но мне же донесли, что вер получил доступ к магии Земли...

– А зачем покойнику магия? – Лиар дернул плечом. – Он пропал. Больше суток от него никаких известий. И...

В тронный зал впорхнул маленький черный вестник, и королева проследила за его полетом взглядом встревоженным и удивленным. Уже несколько лет она не получала писем от сына. А единственный его визит во дворец состоялся полтора года назад, после того досадного недоразумения на Зимнем балу в Институте.

Он стоял на том же месте, которое сейчас занимал маг, гордо откинув голову и небрежно засунув руки в карманы форменного кителя.

– Полагаю, бабушка уже навестила тебя с визитом? – мрачно осведомился он вместо приветствия.

– Допустим.

– Бессмысленно просить тебя не вмешиваться? – мальчик старался говорить равнодушно, но в голосе все равно прозвучали едва уловимые нотки надежды.

– Она бесхозный элементалист, – Екатерина улыбнулась, заметив, как дернулся Александр, когда она произнесла слово "бесхозный". Все-таки он портит себе жизнь в этой своей Школе Добра. Ни былой выдержки, ни гордого эгоизма...

Подумать только! Александр Виног, в чьих жилах течет кровь темного престола, тратит свое время, свой талант на... на светлую чернь? Пожалуй, эта вещь приводила в состояние бешенства даже быстрее, чем слово "нет".

– Это пока девчонка еще не поняла, что в этом мире таким как она без хозяина нельзя. Поэтому, когда начнется гонка,я, конечно же, хочу...

– Гонки не будет, – Александр поднял вверх указательный палец, призывая мать к молчанию. – Мы не просто связаны двумя стихиями, ты же видишь, наши ауры переплелись.

– И пусть, – легко казаться равнодушной, когда тебе и вправду наплевать. – Лишний стихийник не помешает темному трону... Впрочем, ты знаешь мои условия.

Ненаследный темный принц упрямо наклонил голову, чтобы с деланным удивлением спросить:

– Даже сейчас?

– У твоего прадеда было три жены, – напомнила Екатерина.

Конечно, была поправка на то, что и сам прадед, и все три прабабкибыли темны как ночь, а юная Лиза, может быть, и не обладала чистотой полярного утра, но все же была светлой.