Марина Ли - Школа Добра

– К-какой зять? – я от испуга немного охрипла и дернулась в попытке удрать.

– Такой, – Алекс рассмеялся и прижал меня к себе, не выпуская. – Ну, что ты опять испугалась? Я же не говорю, что мы в понедельник с самого утра побежим в храм...

– Спасибо и на этом...

– Мы подождем столько, сколько надо.

– Понятно... – что-то у меня как-то настроение испортилось. – А сколько надо?

Алекс, не ведая о том, что у меня внутри зарождается маленькая буря, беспечно пожал плечами.

– Не знаю, может, годик?

– Хороший срок, – согласилась я, примеряясь, как бы его больнее пяткой по голени пнуть.

– Или меньше, – продолжал рассуждать Алекс, перебирая правой рукой мои волосы. – Хорошо бы, этим летом... А еще лучше, чтобы ты переехала ко мне прямо сейчас...

– Да-да...

– А то я как-то тревожусь из-за твоей дружбы с Веником и... Что ты сказала?

– Я сказала – всегда пожалуйста, обращайся, – все-таки изловчилась и соскользнула с его колен. – Могу пуговицы на кителе начистить или морду вареньем намазать...

– Юла?

– Сроки он тут просчитывает... Да я вообще за тебя замуж не пойду!! – переместилась к двери и потребовала:

– А ну, открой!

– Почему это ты не пойдешь за меня замуж?

– Потому что ты бабник! А еще нахал. Открой дверь.

Стоит тут и строит планы на мою жизнь. На мою! Я из дома сбежала, когда посчитала, что мамино видение моего будущего на корню не совпадает с моим собственным. Так то мама, она мне только добра желает, и я ее всю жизнь люблю. А то Александр. Очень симпатичный, волнующий и в коленках дрожеобразовательный, не спорю, но я даже не уверена, что люблю его, а он меня замуж зовет. Нет, не так. Не зовет. Он меня перед фактом ставит. Нахал и есть.

Алекс скрипнул зубами, подошел к двери, отодвинул меня в сторону и повернул ключ в замке. И я даже почти поверила, что он меня сейчас выпустит из комнаты, но нет. Он взял меня за руку и, глядя в глаза взглядом нежным-нежным и ласковым-ласковым, спросил:

– Так тебе спокойнее?

Решила, что лучшим ответом будет, если я промолчу с независимым видом.

– Вот и отлично, – схватился двумя пальцами за переносицу и глаза прикрыл. – Теперь дальше. Я признаю, что поторопился. Давай забудем о нашей свадьбе на время, и вернемся к насущным проблемам. Я тебя внимательно слушаю.

Не поверила ни на секунду в его покладистость, но оценила попытку сделать вид, что ничего не было.

– Что бы ты ни говорил, но нам все равно надо поговорить о твоей маме.

Алекс раздраженно закатил глаза, а потом громко выдохнул, когда я шагнула к нему вплотную, привстала на цыпочки, обняв за шею, и прошептала прямо в ухо:

– Она хочет меня убить.

Аккуратно положил свои руки на мою талию и так же тихо спросил:

– С чего ты взяла? – и в голосе не слышно удивления и возмущения. Только чистый интерес, ничего больше. Пальцем коснулась сережки и снова к вкусно пахнущему уху прислонилась губами.

– Подарок от шкатулки.

Алекс быстрым взглядом скользнул по моему украшению, кивнул и потребовал:

– Подробнее.

Вздохнула и рассказала ему о том, как мы в палате подслушивали разговор ректора с Венерой Ниловной.

– Значит, пустынные огневики, – прошептал Алекс, когда я закончила ябедничать.

– Ага, и еще она сказала, что у нее на тебя другие планы.

Алекс усмехнулся, а потом обнял меня так крепко, что у меня в глазах потемнело.

– Мы справимся. Обещаю. Ты главное, ничего не бойся, – вздохнул и дословно повторил фразу Пауля Эро. – Защитников у тебя совершенно точно больше, чем врагов. А эту… проблему мы решим.

А потом вдруг, без перехода и не меняя тона и тембра голоса:

– Поцелуй меня.

Ну разве можно ему отказать, когда у него вид такой несчастный?

***

С понедельника я полностью окунулась в учебную жизнь. Во-первых, клялась же себе всем на свете. Во-вторых, Алекс настойчиво умолял поберечь его нервы и не влезать больше никуда. В-третьих, папа вздыхал, хватался за сердце и просил не добавлять ему седых волос. У меня даже на секунду закралось смутное подозрение, что они сговорились, а потом Вельзевул Аззариэлевич сделал мне такое предложение, от которого я просто не смогла отказаться.

Во вторник после занятий дежурный вызвал меня в АД. Я с радостью сбросила уборку вернувшейся к нам комнаты на Авроркины плечи и немедленно умчалась на свидание к ректору. Все что угодно, лишь бы не тряпка со шваброй!

Пан Ясневский сидел за своим столом и с тоскливым видом смотрел в окно.

– Здрасти, – радостно поздоровалась я и, не дожидаясь приглашения, плюхнулась на стул перед ректорским столом.

Вельзевул Аззариэлевич сфокусировал на мне мрачный взгляд и заявил:

– Ты это заварила, тебе и расхлебывать.

– А?

– Кто надоумил Тищенко потребовать от ректора отдельного помещения под пельменник?.. Слово-то еще какое дурацкое придумала! Ты?

Неопределенно киваю, одновременно прикидывая, чем мне все это может грозить.

– У вас же в комнате есть свободная кровать?

Он что, собрался Тищенковских пельменей к нам на третий ярус заселить?!

– Там, вообще-то, Вепрь живет…

Ректор полоснул меня гневным взглядом.

– Не стена, подвинется… Значит, так, – решительно стукнул кулаком по столу. – На свободное место заселяется Фифа Саф… тьфу ты, чтоб вас всех… Ифигения Сафская. Ее бывшая комната переделывается в этот ваш… пельменник.

Аврорка меня убьет. Решительно поднимаюсь на ноги и заявляю:

– Я категорически против.

– Отлично! – Вельзевул Аззариэлевич оскалился довольно. – Вот сама об этом своему другу и сообщишь. Потому что все равно после открытия модного салона свободных помещений в Школе не осталось.

Что значит, сама скажу? И какой модный салон!?

– Э-э-э-э, Вельзевул Аззариэлевич! Так нечестно!

– В качестве компенсации можешь подключиться к исследованию. Я тебе даже могу выделить зарплату как лаборанту.

– К исследованию?

– Будешь Гениал… проклятье! Как вы эти прозвища придумываете вообще? Будешь Амадеусу помогать пельменей воспитывать, скажем, за два золотых в день.

Я немедленно, не сходя с места, издала вопль счастливого пустынного шакала, набредшего голодной-голодной ночью на тушу мертвого бизона, и через стол послала ректору воздушный поцелуй.

– Надеюсь, с Могилой у тебя проблем не будет?

О чем вы говорите! Какие проблемы? Мы просто разделим деньги пополам, а Фифу пусть Григорий с Вепрем воспитывают.

Откровенно говоря, я про Сафскую, пока в комнату возвращалась, вообще старалась не думать, потому что это в Школе никто не знает о том, что в ее семье произошло, а меня-то папа просветил. Страшно, наверное, когда твоего отца даже не в Острог, а напрямую в королевскую темницу отправляют. И еще страшнее, если представить, что кроме этого отца, каким бы человеком он ни был, у тебя больше никого нет.