С. Моргенштерн - Принцесса-невеста

Уэстли начал просто замечательно. Она ещё не исчезла полностью, как он уже уронил шпагу и длинный нож и снял сложенную кольцом лозу с плеча. В мгновение ока он обвязал один конец вокруг огромного дерева, и, держась за свободный конец, нырнул вниз головой в Снежный Песок, ускоряя своё падение при помощи ног. Он даже и не думал о том, что может потерпеть неудачу. Он знал, что найдёт её, расстроенную, на грани истерики, и, наверное, у неё в голове всё перемешается. Но она будет жива. И, в конце концов, только это имело значение. Снежный Песок засыпал ему уши и нос, и он надеялся, что она не запаниковала и вспомнила о том, что ей надо распрямиться, чтобы он смог быстро поймать её в своём нырке. Если она вспомнила, то это должно быть не так уж и сложно – почти то же самое, что спасение утопающего в плотной воде. Они медленно погружались глубже, вы ныряли вниз, гребли ногами и руками, догоняли их, хватали их, возвращали их на поверхность, и единственной проблемой было убедить своих внуков в том, что это случилось взаправду, а не ещё одна семейная небылица. Он всё ещё размышлял о ещё нерождённых детях, когда произошло то, на что он не рассчитывал: лоза была недостаточно длинной. На мгновение он повис, держась за конец этой лозы, тянущейся сквозь Снежный Песок до безопасности огромного дерева. Было сумасшествием отпустить её. Было невозможно самому всплыть на поверхность с такой глубины. Возможно, приложив все силы, вы смогли бы подняться на несколько футов, но не более того. Поэтому, если он отпустит лозу и не найдёт её тут же, они оба обречены. Уэстли отпустил лозу без малейших сомнений, потому что он уже зашёл слишком далеко, чтобы потерпеть неудачу; о таких вещах, как неудача, не стоило даже и задумываться. Он погрузился вниз и тут же обхватил рукой её запястье. И тут он сам закричал, от ужаса и удивления, и Снежный Песок ворвался в его горло, ведь он схватил запястье скелета, голую кость, без малейшего кусочка плоти. Такое случалось в Снежных Песках. Отполированные песком скелеты часто начинали плавать, словно водоросли в тихом течении, двигаясь туда и сюда, иногда всплывая к поверхности, чаще просто совершая в Снежных Песках путешествие длиною в вечность. Уэстли отбросил запястье, и слепо вытянул обе руки, беспорядочно шаря вокруг, пытаясь нащупать её, потому что неудача не была проблемой; неудача не была проблемой, сказал он себе; это не проблема, о ней не стоит и думать, поэтому забудь о неудаче; просто продолжай искать и найди её, и он нашёл её. Точнее, её ногу, и он подтянул её к себе, и обхватил рукой её совершенную талию, и начал бить ногами, бить со всей оставшейся силой, ведь ему надо было подняться на несколько ярдов до конца лозы. Мысль о том, что найти одну-единственную лозу в море Снежного Песка может быть непросто, не беспокоила его. Неудача не была проблемой; ему просто надо было бить ногами, и, если он будет делать это достаточно энергично, он поднимется, а когда он достаточно поднимется, он протянет руку, чтобы схватить лозу, и когда он сделает это, лоза окажется именно там, где надо, и тогда он привяжет Лютик к лозе и из последних сил поднимет их двоих наверх, к жизни.

Что и произошло.

Она долго оставалась без сознания. Уэстли занимал себя как мог, вычищая Снежный Песок из ушей, носа, рта и, осторожнее всего, из-под век её глаз. Она так долго была неподвижна, что он начал немного беспокоиться; казалось, словно она знала, что умерла, и боялась обнаружить, что это и вправду так. Он поднял её на руки и легонько покачал. Наконец она моргнула.

Некоторое время она осматривалась.

– Так мы живы? – наконец произнесла она.

– Мы оказались жизнестойкими.

– Какой чудесный сюрприз.

– Не стоит…

Он собирался сказать: «Не стоит волноваться», – но её паника началась слишком внезапно. Это была, в общем-то, нормальная реакция, и он не пытался остановить её, а лишь крепко держал Лютик, позволив истерике пройти своим чередом. Она дрожала так, словно намеревалась разлететься на части. Но это было самое худшее. Через несколько минут она уже лишь тихо всхлипывала. А затем снова стала собою, Лютик.

Уэстли встал, пристегнул свою шпагу, вернул обратно свой длинный нож.

– Идём, – обратился он к Лютик. – Нам предстоит ещё долгий путь.

– Только после того, как ты скажешь мне, – ответила она. – Почему мы должны пройти через это?

– Сейчас не время. – Уэстли протянул ей руку.

– Сейчас самое время. – Она осталась там, где была, на земле.

Уэстли вздохнул. Она была серьёзна.

– Ладно, – наконец произнёс он. – Я объясню. Но мы должны двигаться.

Лютик ждала.

– Нам необходимо пройти через Огненное Болото, – начал Уэстли, – по одной простой и убедительной причине. – Как только он заговорил, Лютик встала и пошла, держась близко к нему. – Я с самого начала намеревался попасть на ту сторону; хотя, надо признать, я не ожидал, что придётся идти через само болото. Я рассчитывал обойти его кругом, но овраг заставил меня поменять планы.

– Простая и убедительная причина, – напомнила ему Лютик.

– На дальнем конце Огненного Болота расположено устье Залива Огромного Угря. И в глубоких водах этого залива стоит на якоре великолепный корабль, называющийся «Мщение». «Мщение» принадлежит Ужасному Пирату Робертсу.

– Тому, кто убил тебя? – спросила Лютик. – Ему? Тому, кто разбил моё сердце? Ужасный Пират Робертс забрал твою жизнь, так мне сказали.

– Это почти правда, – ответил Уэстли. – И мы направляемся к этому кораблю.

– Ты знаешь Ужасного Пирата Робертса? Ты дружишь с подобным человеком?

– Даже немного больше того, – сказал Уэстли. – Ты вряд ли поймёшь это сразу; просто поверь в то, что это так. Видишь ли, я и есть Ужасный Пират Робертс.

– Я не понимаю, как это может быть так, ведь он мародёрствует уже двадцать лет, а ты покинул меня лишь три года назад.

– Я часто удивляюсь маленьким причудам жизни, – признал Уэстли.

– Он правда захватил тебя в плен, когда ты плыл в Каролину?

– Да. Его корабль «Мщение» захватил корабль, на котором был я, «Гордость Королевы», и нас всех лишили жизни.

– Но Робертс не убил тебя.

– Очевидно.

– Почему?

– Точно не знаю, но думаю, потому что я попросил его пожалуйста не убивать меня. Подозреваю, что «пожалуйста» заинтересовало его. Я не молил о пощаде и не торговался, как остальные. В любом случае, он задержал свой меч достаточно для того, чтобы спросить: «Почему я должен сделать для тебя исключение?» – и я рассказал ему о своей миссии, о том, что мне надо было добраться до Америки, чтобы заработать денег и благодаря этому воссоединиться с самой прекрасной женщиной, что видело человечество, то есть с тобой. «Сомневаюсь, что она и в самом деле столь прекрасна, сколь ты представляешь», – сказал он и снова занёс свой меч. «Волосы цвета осени», – сказал я, – и кожа словно зимние сливки». «Зимние сливки, значит?», – спросил он. Ему стало интересно, пусть и совсем немного, и поэтому я продолжил описывать тебя, и к концу я уже знал, что убедил его в истинности моей к тебе привязанности. «Знаешь, Уэстли, – сказал он тогда, – мне искренне жаль, но, если я сделаю для тебя исключение, появятся слухи о том, что Ужасный Пират Робертс стал мягкохаратерен, и это станет началом моего падения, ведь как только они перестают тебя бояться, пиратство сразу превращается в работу, работу, всё время работу, а я слишком стар для подобной жизни». «Клянусь, что никогда никому не скажу, даже своей любимой, – ответил я, – и, если ты даруешь мне жизнь, я стану твоим личным лакеем и рабом на пять полных лет, и, если я хоть раз пожалуюсь или вызову твой гнев, ты сможешь в то же мгновение отрубить мне голову, и я умру, восхваляя твою честность». Я понял, что заставил его задуматься. «Иди вниз, – велел он. – Скорее всего, я убью тебя завтра».