Роберт Хейс - Ересь внутри

— Что ты видел, мальчик? — со вздохом спросил арбитр — он ненавидел задавать вопросы.

— Ты говорил с кем-то. Кем-то темным с огненными глазами…

Паренек вдруг захлопнул рот рукой и разрыдался. Это ему не поможет. Не теперь. Ничто уже ему не поможет.

Бедняга случайно влез в грязные тайны Инквизиции, и хуже всего было то, что произошло это по ошибке Танкуила. Ему следовало тщательнее обыскать амбар, прежде чем призывать демона. Это был его прокол, но цену за него придется заплатить невинному мальчику.

— Прости меня, — сказал Даркхарт.

Он снял с пояса шарострел, взвел боек, приставил ствол к голове ребенка и нажал на курок.

БАХ!

«Не скажу, что ожидала увидеть такое», — подумала Джез, глядя на арбитра. Танкуил стоял над телом, безвольно опустив зажатый в руке шарострел. Его плащ валялся на полу, а сам он остался в блеклой тунике со свежими следами крови в паре мест. Даже со спины было видно: он устал, дрожит и подавлен.

«Ты сама выглядишь не лучше, Джез. Он хотя бы не пахнет так, словно только что ползал по дерьму… опять».

Бесшумно ступая, девушка подошла к арбитру. Он совсем не удивился, когда она возникла рядом. Казалось, усталость и слабость лишили его эмоций. Опустив глаза, он смотрел на мальчика, лежащего посреди остатков старой бочки. «Мертв. Мертвее не бывает».

Арбитр Танкуил Даркхарт уронил устройство, которым он убил ребенка, и, оступившись, рухнул спиной на штабель досок рядом со своим заплечным мешком. Выглядел он так, словно либо его сейчас вывернет наизнанку, либо он разрыдается, либо то и другое вместе. Джеззет не могла винить его за это, но сама давно перестала принимать убийства так близко к сердцу — жизнь в Диких Землях быстро этому учит.

— Полагаю, он это заслужил, — сказала Джез, наклоняясь, чтобы подобрать смертоносное устройство и положить в мешок.

Охотник издал звук, похожий одновременно на фырканье и на всхлип.

— Нет. Не заслужил.

— О, — вот и все, что смогла в ответ выдавить из себя Джеззет.

Арбитр, кажется, только сейчас заметил ее присутствие.

— Ты… видела…

— Я появилась слишком поздно. Видела только, как ты выстрелил мальчишке в лицо. Зачем — не знаю. И не уверена, что хочу знать.

— Ты… — начал было арбитр и осекся. — Ты выбралась.

Джеззет кивнула:

— Похоже на то. Что бы ты там ни устроил, это подняло много шума. Нашла сточный туннель. И вот что…

Она указала на свое некогда синее платье. Теперь оно все было изодрано, забрызгано кровью и покрыто грязью. Руки девушки, ступни и колени выглядели не многим лучше — поцарапанные в одних местах и запачканные в других.

Джеззет вытянула из тайника свой мешок и пошарила в нем в поисках фляги с водой. Затем она через голову стянула остатки платья и бросила на пол. Сандалии же остались где-то далеко позади, еще в канализации. Следующим она сбросила белье — все равно отчистить его от грязи шансов нет. «Поползала по туннелю — теперь в дерьме с ног до головы. Думаю, в будущем следует держаться от канализаций подальше».

Джез знала, что арбитр смотрит, но ее это не заботило. Более того, ей это даже нравилось. На ухоженную красавицу Джеззет можно было бы глазеть хоть всю ночь, но этот разглядывал ее даже сейчас, нагую и грязную.

«Сколько времени прошло, Джез? Недели? Месяцы? О боги, как же хочется хорошего секса». И плевать на то, что он только что убил ребенка. Джеззет трахалась с теми, кто творил вещи и похуже. Она и сама творила вещи похуже. После этой ночи ей определенно требовалась разрядка, и Джеззет готова была поспорить, что мракоборцу тоже. Это позволило бы ему отвлечься от мертвого мальчика и от всего того, что произошло на балу. «Нам обоим это нужно».

Двумя руками она зачерпнула воду и плеснула себе в лицо. Прохладная жидкость потекла по телу — чертовски приятное ощущение, особенно в чадскую жару. Сначала девушка вымыла руки, затем колени. И все это время она чувствовала на себе взгляд арбитра.

«Давай, — мысленно подстегнула она. — Только сделай шаг, и нам обоим от этого будет лучше».

Джеззет слышала, как арбитр рывком поднялся на ноги, слышала приближающиеся к ней нетвердые шаги. «Он устал. Как и ты, Джез. Давай же, мне это нужно. Просто вытяни руку и коснись меня, а дальше я сама все сделаю». Джеззет никогда не начинала первой — зато потом она могла утверждать, что в произошедшем нет ее вины.

Она слышала, как Даркхарт сделал еще один шаг — и остановился. Теперь он был на расстоянии касания, и девушка это чувствовала. Она ждала. Ждала. Напряжение становилось почти невыносимым.

— Интересные шрамы, — произнес Танкуил.

В этот момент все прошло. Жар, напряженность, желание, страсть — как испарились. Осталось лишь смущение. Желание прикрыться чем-нибудь. Она огляделась в поисках своей одежды. Единственное, до чего можно дотянуться, — изорванное и уже совсем не синее от грязи платье. Кожаная одежда осталась лежать возле мешка.

Джеззет развернулась, оттолкнула арбитра одной рукой, прикрывая другой шрамы, и подошла к своим вещам. К Танкуилу она держалась спиной — ей не хотелось, чтобы он видел ее смущение. А арбитр сделал еще шаг и с глухим стуком плюхнулся на пол.

— Прости меня, — заговорил он, — я не имел в виду…

Мракоборец замолк. Повернувшись, Джеззет посмотрела на него. Танкуил выглядел изможденным, и даже хуже — словно сделал нечто такое, чего уже никак не исправить. Джез все еще видела неподвижное тело мальчика всего в нескольких шагах.

«Как ты вообще могла подумать, что он захочет тебя после всего этого? Ты бы сама себя захотела?» По правде говоря, она боялась узнать ответ.

— У всех нас они есть, — услышала девушка свой голос — и снова не до конца поняла, зачем это сказала.

— Все Мастера Клинка имеют такие шрамы, — сказал он.

Это не было вопросом, но Джез все равно почувствовала необходимость ответить и кивнула:

— По крайней мере, насколько мне известно. У моего наставника они были. Он говорил, что это часть обучения. — «Старый ублюдок много чего говорил». — Говорил, что Мастер Клинка должен познать боль, чтобы игнорировать ее в бою. Одно неверное движение может стоить тебе жизни. Поэтому он оставил мне эти шрамы. Никогда не предупреждал — это бы все испортило. Просто… иногда во время наших спаррингов ранил меня.

Она помнила все эти разы, и это были далеко не приятные воспоминания. Ни одна часть ее тела не избежала знакомства с его клинками: ни ноги, ни руки, ни груди, ни даже лицо — хорошо хоть на нем он оставил всего одну маленькую отметину, видную лишь при определенном освещении.

— Различные типы порезов: одни поверхностные, другие глубокие, одни длинные, другие короткие. Различные типы клинков: прямые, изогнутые, иногда зазубренные. Наибольшую боль причиняют именно зазубренные, и шрамы от них… — Девушка потерла кожу на животе чуть выше пупка. Там находился худший из ее шрамов, длинный и уродливый. — Однажды он даже проткнул меня насквозь. Сказал, что мне следовало узнать, каково это. Не задел ни одного важного органа, но…