Эд Гринвуд - Эльминстер должен умереть!

Стражников во дворце было больше обычного — и неудивительно, учитывая приближающийся Совет, пеструю компанию только что прибывших в Сюзейл лордов и тех представителей знати, кто еще не добрался до столицы.

Несмотря на это, госпожа старший рыцарь Тарграэль поднялась на два этажа и прошла через все длинное здание с почти небрежной легкостью. Ганрахаст и Вэйнренс пропали без вести, а без их руководства боевые маги остались сами по себе, и занимались в основном поисками своих начальников, мало заботясь о чем-нибудь кроме этого. А поскольку они уже обыскали дворец сверху донизу несколько раз, большинство магов вели поиски в других местах.

Это означало, что для того, чтобы позаимствовать у давным-давно мертвой королевы Гантарлы обоюдоострый кинжал из палаты Черного Креста, требовалось просто прогуляться туда, подвинуть к стене кресло, встать на него и высвободить висящий на стене кинжал из старых кожаных ремней.

Ремни рассыпались в пыль, и дело было сделано. Кресло вернулось на место, она прогулялась обратно, легко миновав юного стражника, зевавшего в проходе за дверью в палату.

Кинжал был красивым, изящным оружием — эльфийским; плавные линии, обманчиво хрупкая форма, и бритвенная острота, даже спустя столько лет — и хорошо улегся в руку Тарграэль.

Она взвесила клинок, улыбнулась про себя, и произнесла:

— Эльминстер должен умереть!

Рыцарь смерти в темных доспехах все еще произносила последнее слово, когда тайная дверь, к которой она направлялась, широко распахнулась — и Тарграэль очутилась лицом к лицу с пурпурным драконом, открывшим дверь с другой стороны.

— Стоять! — крикнул он, шагая вперед и поднимая свое копье, нацелив острие ей в грудь. Кончик светился волшебным сиянием, сказавшим Тарграэль, что магия копья может уничтожить ее. Кроме того, дракон поднял щит, закрываясь им.

— Бросить оружие! Руки вверх! Как зовут?

Лионар, судя по знакам отличия. Что дальше? Зачем лионар рыщет по дворцу с копьем и щитом?

— Крайне опрометчиво бросать вызов мне, — сказала она, не обращая внимания на его приказы. Их скрестившиеся взгляды похолодели.

— Как тебя зовут ? — повторил он громко и требовательно.

Тарграэль вздохнула. Это становилось утомительным, а дракон слишком хорошо ее рассмотрел.

— Для тебя я — госпожа старший рыцарь, — холодно ответила она, — и здесь я отдаю приказы, лионар. Убери копье или ответишь.

Внезапно острие оказалось почти у нее под носом.

— Ты не ры...

— Хватит, — с отвращением прервала его Тарграэль, призывая то, что мудрецы именовали «нечистым пламенем», швырнув его дракону прямо в лицо — и шагнув в сторону, чтобы избежать любых отчаянных выпадов копьем. Она держала кинжал Гантарлы за спиной, и не стала доставать из ножен меч. Отчаянный вопль дракона прервался миг спустя, и к тому времени Тарграэль уже прошла через тайную дверь, закрыв ее за собой.

Оставив неудачливого лионара валяться без сознания несколько дней. Если он вообще очнется, то будет бредить о встрече с одним из дворцовых призраков.

Противные создания, эти призраки.

Одинокий смешок прокатился по огромной пещере глубоко под дворцовыми погребами. Ах, Тарграэль...

Пещера некогда была самой тайной заклинательной палатой Берубла, где архимаг, основавший человеческое королевство Кормир, ставил самые смелые свои эксперименты.

Некоторые из этих экспериментов пошли наперекосяк, и пещера превратилась в обитель дикой магии. Ее покинули, запечатав прочной защитой, чтобы спасти неосторожных от смертельной опасности и не позволить им сплетать заклятья, которые могут обрушить дворец прямо на головы всем его обитателям.

Дикая магия клубилась здесь на протяжении многих сотен лет, пока Волшебная Чума не вычистила это место, оставив пещеру зиять пустотой в ожидании посетителей.

Посетители прибыли, и тот, кто стоял здесь, смеясь, мог быть только человеком, намеревающимся вскоре править Кормиром.

Человек, чья архимагия заставила бы замяться самого Баэрубла, тот, кто был один, но управлял мыслями многих.

И в пещере, и в разуме Тарграэль Мэншун засмеялся снова.

Его госпожа Темный Доспех была настоящим удовольствием. Наслаждение от ее холодного злодейского разума почти соблазнило его чересчур долго продержать Тарграэль активной. Все возрастал риск потерять ее из-за заклятий напуганных боевых магов, когда они наконец увидят все возникшие многочисленные угрозы. Все больше прибывало в Сюзейл знати, все приближался день Совета, заговорщики плели заговоры, призраки синего пламени рыскали по улицам, убивая всех, кто подвернулся, а этот Эльминстер свободно расхаживал по коридорам их собственного дворца.

Боевые маги все еще представляли собой полный хаос некомпетентных, чрезмерно назойливых идиотов, но теперь им приходилось справляться без лорда Ганрахаста и его преданной ищейки лорда-защитника, и маги — наконец-то — пытались принимать решения самостоятельно.

До сих пор это были неверные и слишком запоздалые решения, но даже глупые недоросли-маги не могли не заметить красивую, изящную и очень мертвую женщину, расхаживающую по их дворцу в черном доспехе архаичного стиля, не подчиняясь приказам... и даже глупые недоросли-маги умели наводить жезлы на цель и активировать их.

Да, давно пора было снова погрузить Таграэль в сон до того дня, когда она снова ему понадобится.

Ему понадобятся и остальные, в том числе по крайней мере один боевой маг, так что настал час исчезнуть из разумов Талан, Рорскрина Мрелдрейка и различных слуг поместья Грозозмеев, как будто его там никогда и не было.

Он — и возможно, он один — мог так сделать.

После того, как Эльминстер умрет, а он разделается с жалкими остатками кормирского прошлого — боевыми магами, Вандердагастом и призрачной принцессой Алусейр, императору Мэншуну потребуются все его инструменты.

Настанет время править, и преданные слуги окажутся весьма полезны.

А до того никто не узнает, что они были марионетками Мэншуна.

— Неуклюжая выжимка мыслей, что так часто делает боевых магов и их жертв безумными, не для меня, — сказал Мэншун темной пустоте вокруг. Его указательный палец заставил подплыть ему в руки графин и внушительный хрустальный кубок. — Хоть я и вампир, но прежде всего я — истинный архимаг. Я подчиняю разумы и покидаю их, не оставляя ни единого следа, который могли бы отыскать нижестоящие глупцы.

Простая истина, а не самовлюбленное бахвальство; пока другие играли в тиранов или вмешивались во все подряд, он работал над своими заклинаниями. Он способен был на вещи, которых ни один кормирский маг не мог даже надеяться добиться с помощью магии. Ха, он способен был на вещи, которые большинство считало невозможными.