Андрей Валентинов - Рубеж

— Теперь, ханум-хозяйка, моя первым ехать! Твоя сзади ехать, меня слушать!

Оба сивоусых — Малей и Луцык — согласно закивали и, не говоря ни слова, тоже пристроились впереди. Малей, порывшись в седельной суме, достал оттуда что-то лохматое, издали похожее на пушистую мышь, и показал остальным. Те, одобрительно заворчав, достали ножи.

— Вы чего, Панове? — удивилась девушка, но ответа не дождалась. Пушистый комок начал переходить из рук в руки, острые ножи отрезали кусок за куском.

— Так то ж хвост волчий! — сообразил Хведир. — На пыжи, да? Его тоже не удостоили ответом. Уцелевший кусок меха был отправлен обратно в сумку, после чего сивоусые, о чем-то шепотом посовещавшись с татарином, удовлетворенно хмыкнули и тронулись с места.

— Понял! — бурсак потер руки и зашептал, стараясь, чтобы не услыхали остальные. — Это, Ярина, и есть фольклор, самый настоящий! Чтобы убить чорта, нужен пыж из волчьей шерсти. А можно и серебряным таляром — вместо пули. Говорят, сам Семен Палий это выдумал. Вот уж не думал, что увижу!

Ярина улыбнулась в ответ, но улыбка сразу погасла. Рука привычно нырнула в седельную суму, проверяя: на месте ли пистоли? Вот они, надежные, недавно смазанные, заряженные. А вот и пороховница, тяжелая, полная. Правда, пыжи не из волчьего хвоста, но — ничего.

Шабля тоже была на месте — «корабелка», подарок отца. Захарко Нагнибаба, сотников дед, взял ее в горячем бою. Давно дело было, еще при Старых Панах, когда гетьман Зиновий поднял Черкасов на защиту родной земли и родной веры…

— Да ты чего? — удивился Хведир. — Воевать собралась, что ли? С кем?

Девушка только головой покачала. Всем хорош парень — и умный, и добрый, и не трус вроде, — да только не черкас. Вот и на коне сидит: стыдно смотреть, словно собака за заборе.

Впрочем, Хведир тоже изготовился — по-своему. Из-за пазухи был извлечен кожаный кошель, из кошеля — окуляры. Окуляры долго протирались и наконец были водружены на нос. Вовремя. Маленький отряд уже подъезжал к околице.

Ярина усмехнулась.

Первым их встретил поп. Отец Гервасий был без шапки, зато с большим медным наперсником на груди. Черные с проседью волосы дыбились, всклоченная борода торчала во все стороны.

— Господи! Господи! Неужто и вправду услыхал мя, грешного? Неужто и вправду?..

И голос стал иным — не прежним, густым и самодовольным, а хриплым трескучим, словно с мороза.

Ярина соскочила с седла, не глядя кинула поводья, надеясь, что Агмет успеет их подхватить. Склонила голову:

— Благослови, отче!

Благословляющая длань дрогнула, с трудом сотворила крест.

— Добрый вечер, отец Гервасий!

— Добрый… Дочь моя! Ярина Логиновна! Панове! Не попустите! Заступитесь!

— И где сии супостаты злокозненные пребывание ныне имеют? — поинтересовался Хведир, неловко слазя с коня. Остальные уже окружали Ярину. В руках у Черкасов сами собой оказались короткие рушницы-янычарки. Агмет поигрывал кривой турецкой шаблей.

— Су… Супостаты… — поп сглотнул. — Пребывают они в хате бесова пасынка Григория Кириченки, именуемого также Чумаком…

— А все остальные где? Мужики? — перебила Ярина. — Возле хаты? Поп понурил лохматую голову, и все стало ясно.

— Ну, пошли! — девушка резко вскинула подбородок. — Веди, отец Гервасий!

— Д-дочь моя! Панна сотникова! Панове черкасы! — растерялся священник. — Не должно ли подмогу обождать, ибо страшны супостаты, словно войско адово…

В ответ послышался негромкий смех — смеялись сивоусые. Агмет тоже скривил губы. Ярина махнула рукой:

— Или не видишь, отче? С нами сам пан ритор Теодор Еноха, с ведьмами и чертями первый боец!

Хведир расправил плечи и зачем-то погладил еле заметные усики. Поп только вздохнул, но спорить не стал.

Шли пешими, ведя коней в поводу. Село словно вымерло, собаки — и те не брехали. Но вот из-за плетня высунулась чья-то голова в черной шапке, за ней другая — в очипке…

Ярина только языком прицокнула. Мужики-мугыри, что с них взять? Вот толпой на одного — это они горазды. До первого черкасского посвиста.

Нужная хата оказалась почти в самом конце, обычная, беленая, с засыпанной снегом соломенной стрехой. Калитка была отворена, маленькое окошко светилось.

— Вот! — выдохнул поп, прячась за ближайшего коня. — Гнездилище адово!

И словно в ответ послышалось негромкое, но грозное рычание. Огромный пес вразвалочку подбежал к калитке, ощерил белые клыки. Поп пискнул и тут же сгинул — словно и не было его.

— И бысть сей Цербер зело лют и грызлив, — усмехнулся Хведир. — Панове, сала никто не захватил?

— Э, зачем? — хмыкнул Агмет. — Свинья плохо кушать, свинья по-ешь — сам свинья станешь! А ну, зажди мало-мало!

Он подошел к калитке. Левая рука татарина дрогнула, словно пытаясь погладить воздух. Послышался протяжный свист. Пес недоверчиво повернул кудлатую голову, замер, затем осклабился и вильнул хвостом.

— Шайтан ты, Агметка! — удовлетворенно заметил один из сивоусых.

Ярина не удивилась. Старый татарин и ее учил этой хитрости. Учил — да не выучил. Видать, свистела не так.

— Зачем — шайтан? — удивился Агмет. — Собака — глупый, совсем как ты! Свинья ешь — глупым будешь!

Сивоусый обиженно заворчал, но ответить не успел.

Дверь скрипнула.

Черкасы разом вскинули янычарки.

— Стойте, панове! — Ярина шагнула вперед. — Я сама… Договорить не успела — в дверях показался человек. Один.

Ярина никогда не встречала Гриня Чумака, но сразу же стало ясно — не он. Не селюк, не мугырь.

Девушка прикусила губу. Вот, значит, на кого похожи черти! На незнакомце был темный плащ, застегивавшийся у горла, под ним неярко светилась броня: то ли кираса, то ли дедовская кольчуга. На боку — что-то странное: палаш или заморская шпага…

— Что вам надо?

Равнодушный голос ударил в уши. Ярине даже показалось, что слова звучали иначе, по-другому, но невидимый толмач поспешил перевести. Один из сивоусых дернулся, но Ярина положила ему руку на плечо.

— Сама! Дверь под прицел!

Незнакомец ждал, спокойный, уверенный. На молодом красивом лице ничего не отражалось — кроме откровенной скуки.

— Стой где стоишь! — девушка помедлила, затем сделала еще шаг, остановилась. — Я — Ярина Загаржецка, дочь моцного и зацного пана Логина Загаржецкого, сотника валковского. Кто ты и что здесь делаешь?

Незнакомец ответил не сразу: словно ждал, покуда невидимый толмач переведет чужую речь. Наконец кивнул, дернул головой в коротком поклоне:

— Добрый вечер, госпожа Ирина! Меня зовут Рио, и я здесь по делу. И вновь почудилось, будто слова странного пана Рио звучали совсем по-другому. Но думать об этом не было времени.

— Предъяви подорожную, пан Рио. На себя да на спутников своих. На красивом лице мелькнуло удивление. Пан Рио задумался, затем рука скользнула за ворот.