Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

— После вас, — произнёс декан, отдышавшись. Он величественно указал на чернильно-чёрную дыру.

Онемевшими от виски ногами Квентин пытался вслепую нащупать что-нибудь, пока не наткнулся на железную ступеньку. Он словно погружался в тёплый мазут. Лестница привела его и остальных выпускников прямо вниз, в круглое помещение, достаточно большое, чтобы все девятнадцать человек встали в круг, что они и сделали. Фогг подошёл последним; было слышно, как он закрывает за всеми люк. Затем он тоже спустился и с лязгом отправил лестницу обратно наверх, словно пожарную. Сразу после этого наступила абсолютная тишина.

— Нет смысла терять наш настрой, — произнёс Фогг. Он зажёг свечу и бодро достал откуда-то две бутылки бурбона, раздав их в противоположных направлениях по кругу. Что-то в его действиях беспокоило Квентина. Существовало определённое количество алкоголя, которое можно было употреблять в Брейкбиллс — довольно большое, на самом деле — но сейчас было уже чересчур. В этом было что-то вынужденное.

Да, у них был выпускной. Они больше не были студентами. Они стали взрослыми. Ровесниками, которые пили вместе. В секретном подземелье посреди ночи. Квентин сделал глоток и передал дальше.

Декан Фогг зажёг ещё несколько свечей в подсвечниках, которые создавали в их большом круге круг поменьше. Они не могли находиться ниже пятидесяти ярдов [15] 46 метров — прим. пер. под землей, но казалось, что над ними больше мили [16] 1609 метров — прим. пер. , что они похоронены заживо и забыты всем миром.

— Если вас интересует, почему мы здесь, — проговорил Фогг, — так это потому, что я хотел, чтобы мы оказались за пределами защитного барьера Брейкбиллс. Того магического оборонительного барьера, который простирается от Дома во всех направлениях. Покрытый надписями медный люк, через который мы сюда попали, и есть выход из защитного барьера.

Темнота поглотила его слова, как только он их произнёс.

— Немного пугает, да? Но это уместно, потому что вы, в отличие от меня, остаток жизни проведёте не здесь. В основном, студентов приводят сюда, чтобы запугать страшными историями о внешнем мире. Мне кажется, в случае с вами этого делать не нужно. Вы своими глазами видели разрушительную силу, которой обладают некоторые магические существа. Вряд ли вы ещё когда-либо увидите подобное тому, что случилось в день Зверя. Но помните, что то, что произошло тогда, не повторится снова. На тех, кто был тогда в аудитории, навечно останется отпечаток случившегося. Вы никогда не забудете Зверя и можете быть уверены, что он вас тоже никогда не забудет. Простите, если читаю вам лекцию, но это же мой последний шанс.

Квентин сидел в кругу напротив Фогга — все они заняли места на гладком каменном полу — и его спокойное, чисто выбритое лицо плавало в темноте, как привидение. До Квентина одновременно дошли обе бутылки виски, и он отпил из обеих, держа по одной в каждой руке, и передал их дальше.

— Иногда я задаюсь вопросом, суждено ли было человеку обнаружить магию, — сказал Фогг с чувством. — В этом же нет смысла. Слишком идеально, не думаете? Если и есть что-то, чему нас учит жизнь, так это тому, что желания не исполняются. Слова и мысли ничего не меняют. Язык и реальность совсем разные: реальность жестока, неустойчива, ей всё равно, что ты думаешь, чувствуешь или говоришь о ней. Ты сталкиваешься с ней и продолжаешь жить. Маленькие дети этого не знают. Магическое мышление, вот как назвал это Фрейд. Когда мы понимаем обратное, мы перестаём быть детьми. Разделение слова и действия — ключевой факт, на котором основана взрослая жизнь. Но где-то в пылу магии граница между словом и действием разрушается. Она ломается, и слово и действие перетекают одно в другое, сливаются и соединяются. Язык спутывается с миром, который описывает.

Иногда мне кажется, что мы нашли недостаток в системе, а что насчёт вас? Может, это короткое замыкание? Ошибка классификации? Странный виток эволюции? Возможно, магия — это знание, от которого нужно отказаться? Скажите мне вот что: разве может человек, способный произнести заклинание, повзрослеть?

Он сделал паузу. Никто не ответил. А что, чёрт возьми, им говорить? Немного поздно их бранить, потому что магическое образование они уже получили.

— У меня есть небольшая теория, которую я хотел бы озвучить, если можно. Как вы думаете, что делает вас волшебниками? — снова тишина. Фогг был хорош в риторических вопросах. Он заговорил мягче. — Вы волшебники, потому что умны? Потому что вы смелые и хорошие? Особенные? Может быть. Кто знает. Но я вам кое-что скажу: я думаю, что вы волшебники, потому что вы несчастны. Маг силён, потому что ему больно. Он чувствует разницу между тем, какой мир на самом деле, и каким он кажется. Или вы думали, что это чувство в груди — нечто другое? Волшебник силён, потому что ему больнее, чем другим. Его душевная боль — это его сила. Большинство людей несут эту боль в себе всю жизнь, пока не начинают убивать её чем-то другим, или пока не убьют сами себя. Но вы, друзья мои, вы нашли другой способ: способ использовать боль. Жечь её, как топливо, для света и тепла. Вы смогли сломать мир, который пытался сломать вас.

Внимание Квентина привлекали крошечные точки света на изогнутом потолке; он рассматривал созвездия, которые не узнавал, словно все были на другой планете и видели звезды под другим углом. Кто-то откашлялся.

Фогг продолжил.

— Но если этого недостаточно, каждый из вас сегодня покинет эту комнату с одной мерой безопасности — татуировкой пентаграммы на спине. Пятиконечная звезда, красиво декорированная, к тому же, она послужит местом пребывания демона, небольшого, но очень злобного паренька. Технически, какодемона. Это опасные маленькие забияки с кожей, прочной, как железо. Вообще-то, думаю, они на самом деле железные. Каждому из вас я дам пароль, который его освободит. Произнесете пароль, и выскочит какодемон и будет драться за вас, пока не умрёт сам или не умрёт тот, из-за кого у вас возникли проблемы.

Фогг хлопнул ладонями по коленям и посмотрел на студентов с таким видом, словно он только что сказал, что они весь год будут получать красивые и полезные канцелярские принадлежности Брейкбиллс.

— А… а выбор есть? Неужели только меня беспокоит мысль о том, что внутри меня будет, знаете ли, злобный демон?

— Если это тебя беспокоит, Джорджия, — коротко сказал Фогг, — Надо было идти в школу красоты. Не волнуйся, он будет чертовски, так сказать, рад, когда ты его освободишь. Какодемон годится только для одной битвы, так что выбирайте время внимательно. Именно поэтому мы здесь. Невозможно вызвать какодемона в пределах территории Брейкбиллс. А бурбон нам нужен, потому что будет чертовски больно. Кто будет первым? Или пойдём по алфавиту?