Лев Гроссман - Волшебники. Книга 1

В 10 часов утра следующего дня состоялась более традиционная церемония в самом большом и величественном зале, на которую были допущены родители, поэтому под запретом было не только колдовство, но и любое упоминание о магии. У выпускников голова раскалывалась от похмелья, и их группка выглядела откровенно жалко. Почти так же, как и голова, болела спина от татуировки. Квентин чувствовал себя так, будто его спину кусают полчища мелких голодных насекомых, которые наткнулись на что-то невероятное вкусное, и кроме того, прекрасно понимал, что двенадцатью рядами дальше сидели его мама и папа.

Воспоминания о прошлой ночи были размытыми. Декан сам вызвал демонов, он нарисовал на полу белым мелом магические оккультные круги. Он рисовал двумя руками одновременно, быстро и уверенно. Для защитной татуировки юноши сняли рубашки и пиджаки, девушки тоже разделись, но с разной степенью скромности. Одни прижали скомканную одежду к груди, а эксгибиционистки гордо разделись догола.

В полумраке Квентин смог разглядеть только, как Фогг рисовал на их спинах чем-то тонким и светящимся. Узоры были искусными и сложными и все время менялись. Боль была невыносимой, будто декан сдирал с них кожу и вдобавок посыпал солью, но она была ничто по сравнению со страхом перед тем, что будет дальше, когда в их спины вживят настоящего демона. Когда все были готовы, Фогг сделал из маленьких мерцающих угольков низкий купол в центре магических кругов, в комнате стало жарко и влажно. В воздухе витал запах дыма, крови, пота и дикого возбуждения. Когда настала очередь первой по алфавиту девушки (Аслоп, Гретхен), Фогг надел железную рукавицу и начал рыться в углях, пока не схватил что-то.

Лицо декана озарило красное сияние снизу. Может, воспоминания Квентина были искажены количеством выпитого, но ему пришло на ум, что в лице Фогга было что-то жестокое, хмельное и даже нечеловеческое, чего Квентин не замечал с самого первого дня в Брейкбиллс. Когда декан схватил нечто, что он искал, он потянул это наверх, и из углей появился небольшой демон — разбрасывающий вокруг искры, взбешённый. Он продолжал вырываться, когда декан уверенными движениями вселил его в хрупкую спину Гретхен. Вышло не сразу, декану пришлось долго засовывать его торчащую и извивающуюся конечность, которая никак не хотела залезать в татуировку. Гретхен тяжело втянула воздух, её тело напряглось, словно струна, будто её окатили ледяной водой. Секунду спустя она выглядела озадаченно, её маленькая грудь с бледными сосками оказалась открыта взору остальных, о чём она забыла, пока пыталась разглядеть, что было у неё на спине. И Квентин понял, почему, когда настала его очередь, — он ничего не почувствовал.

Сейчас вчерашние события казались сном. С утра Квентин первым же делом подбежал к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свою спину. Татуировка была на месте, большая пятиконечная звезда, изображенная толстой чёрной линией, с покрасневшей вокруг кожей. Центр был немного смещён влево, и Квентин предположил, что он должен располагаться ближе к сердцу.

Сегменты звезды были заполнены мелкими волнистыми надписями, звёздочками поменьше, полумесяцами, и другими, менее узнаваемыми знаками — и вся она была похожа не столько на татуировку, сколько на нотариальное заверение или штамп в паспорте. Усталый, больной и похмельный, он улыбнулся своему отражению в зеркале. В общем и целом вид создавался отвязный.

Когда всё закончилось, они высыпали из аудитории в старый холл. Если бы на них были шапки, они наверняка стали бы швырять их в воздух, но, увы. Вокруг царил негромкий гул многочисленных голосов, раздавались редкие восклицания, и теперь всё действительно было кончено. Хоть они и выпустились накануне ночью, по-настоящему прочувствовали они это только сейчас. Можно было идти куда угодно и делать всё, что взбредёт в голову. Это был он: их общий выпуск.

Элис и Квентин выскользнули в боковую дверь и, взявшись за руки, побрели к раскидистому дубу. Погода была безветреной, зато солнце светило вовсю. Голова Квентина пульсировала. Его родители были где-то поблизости, и совсем скоро ему нужно будет отправляться на их поиски. Конечно, если они сами не решат поискать его — хоть раз в жизни. Он подумал, что сегодня ночью все наверняка будут праздновать, но у него самого празднования уже сидели в печёнках. Ему не хотелось собирать вещи, не хотелось возвращаться в Честертон или Бруклин, или куда бы то ни было ещё. Оставаться не хотелось — но уезжать хотелось ещё меньше. Он бросил короткий взгляд на Элис. Она казалась совсем измождённой. Он попытался вспомнить ту любовь, которую так привык испытывать к ней, и вдруг понял, что больше не чувствует её. Единственное, чего ему хотелось сейчас — остаться в одиночестве, но как раз это ему не светило.

Эти мысли были отвратительны, но он не мог и не хотел остановить их поток, сдержать их излияние в мозг. Теперь он — настоящий волшебник, лицензированный, официально признанный и аккредитованный. Он научился заклинать, видел Зверя и сумел выжить, слетал в Антарктику на собственных крыльях и смог вернуться — голый, зато на одной только силе воли. Кто бы мог подумать, что он мог, и имел, и являлся стольким за раз, но при этом не был в состоянии почувствовать хоть что-нибудь? Чего же ему не хватает? Или дело в нём самом? Если даже здесь и сейчас он не мог быть счастлив, то, может, проблема внутри, а не снаружи? Стоило ему поверить, что он ухватил счастье за хвост, как оно таяло в его руках и возникало где-нибудь далеко. И Филлори, и всё хорошее в жизни никогда не длилось долго. Это знание было невыносимо.

«Я исполнил мечту всей своей жизни, и она стала источником моих проблем», — подумал он.

— У нас впереди целая жизнь, а мне хочется только одного — спать, — сообщила Элис.

Позади них раздался негромкий звук, словно хлопок от лопнувшего мыльного пузыря, короткий вдох или порыв ветра.

Квентин обернулся, и увидел их. Короткая блондинистая бородка Джоша ещё длиннее, чем раньше, и делала его похожим на добродушно улыбающегося аббата. Джэнет проколола нос и, вероятно, некоторые другие части тела. На Элиоте были солнечные очки, хотя он никогда не носил их в Брейкбиллс, и безупречная во всех отношениях рубашка. С ними был кто-то незнакомый: серьёзный мужчина постарше, высокий, мрачный, красивый — словно герой книги.

— Пакуйте чемоданы, — заявил Джош. Его улыбка стала ещё шире, и он раскинул руки, словно какой-то пророк, — Мы собираемся увезти вас отсюда.

студенческое объединение — прим. пер.

Среднеанглийский язык — это существовавший в виде ряда диалектов язык, на котором говорили в средневековой Англии (а также, наряду с местными языками, в Шотландии и Ирландии) в XI—XIV веках приблизительно от битвы при Гастингсе (1066) до принятия стандарта королевской канцелярии (1470).