Даринда Джонс - Седьмая могила без тела

И вот тут я решила обидеться. Не на то, что мы с дядей Бобом родственники, а на взгляд. Никому, кроме меня, не позволено так смотреть на Диби!

- Знаете что, Ник… - сказала я, расправив плечи и чудом сдержавшись, чтобы не назвать его придуманным мной прозвищем – Шут-Ник.

- Мне послышалось, или вы действительно заговорили, когда я только что велела вам заткнуться?

Я прикусила губу:

- Послышалось.

- Так я и думала. Трижды задавать один и тот же вопрос я точно не стану. Терпение у меня не казенное.

Все уставились на меня, и я еле-еле выдавила:

- Можно мне кое-что сказать?

- Только если (и это не обсуждается!) вам действительно есть что сказать, и ваши слова окажутся полезными для любого из присутствующих в этом помещении, кто может похвастать юридическим образованием.

Я могла бы поспорить сразу по трем пунктам. Во-первых, судьи не спрашивают у людей, есть ли у них полезная для дела информация. По-моему, этим занимаются адвокаты. Судьи руководят процессом. Адвокаты опрашивают свидетелей. Во-вторых, судья Квимби объявила перерыв, чтобы получить ту самую информацию, о которой идет речь. Событие, между прочим, из области фантастики. А в-третьих, с чего ей вдруг захотелось послушать, что я скажу? И не важно, касается моя информация текущего процесса или нет?

- В таком случае, - проговорила я, предварительно откашлявшись, - подзащитная невиновна.

Шут-Ник поднял руки:

- Как жаль, что вас не было рядом во время длительного расследования этого преступления! Иначе вы наверняка указали бы нам на наши ошибки. Сколько, стесняюсь спросить, дел вы уже развалили?

- Мистер Паркер, - процедила судья Квимби, - может быть, вопросы здесь буду задавать я?

- Разумеется, ваша честь. – Лицо помощника прокурора побагровело.

Было ли это тревожным знаком? Да. Хотелось ли мне от души посмеяться? Еще как!

- И все же, - продолжал он, - прошу прощения, ваша честь, но почему вы вообще хотите ее выслушать?

Здесь я была с ним солидарна.

Судья повернулась к Нику всем телом:

- Потому что ее инстинкты… как бы это сказать…

Я пожала плечами, чувствуя себя совершенно беспомощной.

- Ее инстинкты порой приносят сочные плоды.

Ой, как миленько! Она считала меня сочной… Да, и такое мне доводилось слышать не раз и не два.

В конце концов судья уставилась на меня куда более приятным взглядом, чем обычно. Мне стало очень и очень не по себе.

- Так как? Есть у вас мысли, кто на самом деле убил супруга миссис Джонсон?

Я неуверенно кивнула и пролепетала:

- Ее сестра.

- Ну конечно же, сестра! – опять воздел к небу руки Ник. Ну прямо-таки король красной дорожки!

- Я могу это доказать, - отчаянно добавила я, и все взгляды опять обратились ко мне. Перед тем как снова заговорить, я тяжело сглотнула: - У нее под свитером какой-то кулон. Думаю, это что-то очень важное. Скорее всего яд, с помощью которого она и убила собственного зятя. – Все молча глазели на меня с открытыми ртами, поэтому я добавила: - Она сжимала его с явной любовью. Как будто мысленно пыталась ткнуть в него носом свою сестру.

Приподняв брови, судья Квимби уставилась на дядю Боба:

- Вы допрашивали сестру ответчицы, детектив?

Диби поерзал.

- Допрашивал, ваша честь. Но она никогда не числилась в списке подозреваемых. На самом деле, - он разочарованно покачал головой, - она и убедила нас в виновности своей сестры.

Наконец адвокатесса решила подать голос, и прозвучал он куда увереннее, чем можно было ожидать, судя по ее виду минуту назад:

- Ваша честь, могу я ходатайствовать об отложении слушания, пока мы не проведем дополнительное расследование?

- У вас двадцать четыре часа.

Усталость, явно написанная на лице адвоката защиты, как рукой сняло, и женщина широко мне улыбнулась:

- Спасибо. Я знаю, что моя клиентка невиновна. Благодарю вас за возможность это доказать.

Я кивнула:

- Наверное, вам стоит заполучить этот кулон как можно скорее. Сейчас, например.

- Ваша честь?

- Идите, - отозвалась судья, а потом встала и махнула рукой. – Все. Вон из моего кабинета.

Первой послушалась, само собой, я и буквально бегом помчалась к двери. То, что сейчас произошло, было самым странным событием за всю мою жизнь. А странностей я повидала немало. Хотя, как говорится, еще не вечер.

Сестру подзащитной задержали прямо в суде, да так оперативно, что я еще не успела выйти на улицу. Я остановилась в холле и стала смотреть, как ее в наручниках усаживают в патрульную машину. Ясное дело, женщину отвезут на допрос, но, если она откажется отдать кулон, копам придется раздобыть ордер. Надеюсь, Железная Кулачина и тут подсобит.

Неподалеку с телефоном в руке стоял дядя Боб, которого переполняли злость и облегчение. Что ж, понять его можно. Наверняка он усердно работал над делом, а тут являюсь я и говорю, что он ошибся, причем не даю никаких тому доказательств. Принять такое нелегко. Ему частенько приходилось верить мне на слово, как и Кит. За это я еще больше ими дорожу. Если все пойдет по плану, мы спасем невинную женщину от тюрьмы. Разве бывает что-то лучше?

Ну, может быть, и бывает. У меня за спиной появился Рейес. Жар добрался до меня раньше него и пропитал мою одежду, волосы и девичьи отличительные черты.

- Опять спасла мир? – шепнул Рейес, обнимая меня сзади и согревая дыханием щеку.

- Надеюсь. То есть надеюсь, что спасла хотя бы одного человека.

- И тебе этого хватит? Спасти всего лишь одного человека?

Я развернулась к нему лицом, но рук он не опустил.

- Ужасно жаль, что меня не было на твоем суде. Я бы сразу сказала дяде Бобу, что ты ни в чем не виноват.

- Сомневаюсь, что даже великой Шарлотте Дэвидсон удалось бы уберечь меня от тюрьмы. Эрл хорошо попотел, чтобы обеспечить мне приговор.

Одна только мысль о том, сколько лет Рейес провел за решеткой за преступление, которого не совершал, до сих пор разбивает мне сердце. И в такие моменты кажется, что хуже просто быть не может.

Темные глаза с зелеными и золотистыми искорками угрожающе сузились.

- Опять меня жалеешь?

Вечно он отметает всякое сочувствие с моей стороны. Но я ничего не могу с этим поделать, и Рейес прекрасно это знает. А если не знает, то лучше пусть узнает, да поскорее, если не хочет, чтобы его хорошенько отшлепали.

Представив себе эту картину, я игриво улыбнулась, и в Рейесе мигом вспыхнуло любопытство, но ни о чем спросить он не успел – к нам уже шел Диби.

- У Паркера истерика, - весело сообщил дядя Боб.

С трудом оторвавшись от жениха, я глянула на дядю:

- С нашим помощником окружного прокурора такое случается.

- По-моему, это все из-за тебя.

- Сам виноват.

Я выскользнула из рук Рейеса, чтобы мы все вместе могли выйти на улицу, но он вдруг переплел наши пальцы. Я на секунду остановилась. Раньше он никогда такого не делал. По пути к выходу он держал меня за руку, и по ней струилось тепло, собираясь вокруг сердца. Я прибавила шагу и догнала дядю Боба.