Даринда Джонс - Седьмая могила без тела

Покрепче прижав к себе Сливу, я вошла в кухню и, обняв Рокета свободной рукой, поздоровалась:

- Привет, Рокет.

- Мисс Шарлотта! Вы все еще живы!

- Ага, я в курсе, спасибо. Ты видел человека, который сюда приходит?

Он кивнул и показал на «холодную комнату». На самом деле когда-то это был здоровенный холодильник. Видимо, холодной комнатой Слива называла его вслед за Рокетом, который жил и умер здесь в пятидесятых, потому что сейчас в этой комнате было так же тепло, как и во всех остальных.

Посадив СС на алюминиевую столешницу, я с фонариком в руке потихоньку приблизилась к темной комнате. Напрочь проигнорировав просьбу остаться снаружи и вцепившись в мой свитер, попятам шла Джессика. Дверь в бывший холодильник была приоткрыта. Я резко распахнула ее и увидела, что внутри никого нет, но недавно точно кто-то был. Повсюду валялись пакеты из «Макдональдса». В воздухе висел застарелый запах сигаретного дыма. Из самодельной пепельницы буквально вываливались окурки. У стены лежали пара одеял и грязная подушка. Рядом – фонарик и несколько порножурналов. Оставалось только надеяться, что Незабудка и Слива не видели ни обложки, ни самого мужика, пока он листал страницы. Хотя черт его знает, что можно рассмотреть в свете ультрафиолетового фонаря.

- У меня есть для тебя парочка имен, - сказала я Рокету, осматриваясь по сторонам.

Честно говоря, место не казалось похожим на обычное логово бомжа. Здесь вообще не было одежды и всего того, что обычно таскают с собой бездомные. Например, моя подруга Мэри возит в магазинной тележке уйму одеял и консервных банок. А тут – ничего такого.

Я быстренько оглянулась на Сливу. Она не сдвинулась с места и снова жевала голову Барби, то и дело беспокойно косясь по углам. С чего ей вдруг бояться живого человека? Если, конечно, речь именно об этом.

- Вы какая-то другая, мисс Шарлотта.

Я глянула на Рокета:

- В каком смысле?

- Внутри вас что-то есть, - ответил он, глядя на мой живот.

- Ага, есть, - тихонько рассмеялась я.

Поразительно, что он это понял. Булочка – самая большая новость в моей жизни. Да и забеременела я всего-то пару недель назад. Даже тест еще не делала. Но с самого начала ощущала тепло будущей дочери. И все-таки мне никогда не понять, как Рокет умудрился ее почувствовать. Она же даже до размеров пушистой ивовой почки не доросла! Кстати, можно ведь пока так ее и назвать: Пушистая Ивовая Почечка. ПИП. Или ради удобства – Пип.

- Как это произошло? – спросил Рокет, глядя на меня так, словно я отрастила вторую голову.

Ну уж нет, говорить с ним на эту тему я точно не стану. Ему прекрасно живется, образно выражаясь, и без анатомических подробностей, так что пусть еще поживет без лекции о тычинках и пестиках. Надеясь найти хоть какую-то подсказку о захаживающем сюда человеке, я принялась копаться в куче, сложенной в углу, перебирая всякий мусор двумя пальцами, как будто он меня укусит. Но нашла только старые чеки из «Макдональдса», салфетки и окурки.

- Готов услышать имена?

Рокет наклонился ко мне, наблюдая за каждым движением:

- На старт, внимание, марш!

- Ладненько. Итак, Фабиана Мари Луна. Родилась в Белене.

Он выпрямился и закрыл глаза. Ресницы затрепетали, словно Рокет просматривал внутренние файлы. Представить не могу, каково это – держать в голове миллиарды миллиардов имен. Я временами имя собственной сестры забываю.

Рокет открыл глаза:

- Мертва.

- Черт!

Я шагнула к клочку бумаги, втиснутому между деревянными половицами.

- Нельзя нарушать правила, мисс Шарлотта.

- Извини, Рокет. – Кое-как мне удалось вытащить бумажку из щели. Ругаться – значит, нарушить правило. А у Рокета на тему всяких правил тот еще пунктик. – А как насчет Анны Мишель Гальегос?

- Сорок восемь мертвы. Двенадцать живы.

- Если она умерла, то совсем недавно. Родилась в Хьюстоне, но выросла здесь, в Нью-Мексико.

На этот раз ответ я получила быстрее:

- Мертва. Могу показать.

Рокет потащил меня из холодильника, но я остановила его, погладив по руке. Он хотел показать мне стену, где написал это имя.

- Я тебе верю, милый. Просто мне грустно. Я надеялась, они живы. И еще одно имя: Теодор Джеймс Чендлер. Из Альбукерке.

На этого парня я возлагала огромные надежды. Его жена нашла записку только сегодня утром. Может быть (только может быть!), он все еще жив.

- Не мертв, - отозвался Рокет и, стоило моим надеждам расцвести буйным цветом, начал что-то считать на пухлых пальцах.

- Значит, он еще жив? Ты знаешь, где он?

- Ни где, ни как, - продолжая медленно считать, ответил Рокет. – Только жив или мертв.

Я полезла в карман за телефоном, как вдруг у Рокета закончились пальцы.

- Мертв.

- Минуточку! Тед Чендлер умер? Он же был жив две секунды назад!

- Нет-нет-нет, уже мертв.

Я заморгала, глядя на Рокета.

- Наверное, он не оплатил счет за электричество, - приподняв брови, сказал гений, как будто это все объясняло.

Весть о смерти Теда капитально меня подкосила. Я тут, видите ли, разыгрывала из себя детектива (то есть я, конечно, и есть детектив, но все равно), копалась в мусоре и порножурналах со слипшимися страницами, а в это время где-то умирал человек.

Я написала дяде Бобу мрачное сообщение:

«Все трое мертвы».

И получила ответ:

«Твою мать. Они с тобой?»

«Нет. Видимо, уже перешли».

Дядя Боб точно не знает, как все происходит, но ему известно достаточно, чтобы верить всему, что я говорю. Даже если звучит это… странно. Когда-нибудь я ему расскажу, кто я такая на самом деле, а пока он просто верит мне на слово.

«Собираюсь поговорить с родственниками жертв», - написала я.

«Дай знать, если что-то выяснишь».

«Лады».

Тяжело вздохнув и пытаясь подавить завладевшую сердцем боль, я сосредоточилась на текущей задаче – на бездомном извращенце из холодильника. На самом деле я понятия не имела, склеились страницы в журналах или нет, но выяснять однозначно не собиралась. Да уж, давно пора носить с собой резиновые перчатки. Правда, только этого мне в жизни и не хватает – стирать перчатки, водительское удостоверение и ключи от машины. Кто бы знал, сколько брелков я уже сменила!

- Сегодня он здесь был? – спросила я у Рокета, в десятый раз осматривая комнату в поисках хоть каких-нибудь подсказок, кем был этот мужик.

Не услышав ответа, я обернулась.

Никого не было. Ни Джессики. Ни Сливы. Ни Рокета.

Освещая лучом фонаря темные углы, я медленно пошла обратно в кухню, но так ничего и не увидела. Зато кое-что почувствовала. Холодную руку, грубо прижатую к моим губам.

Моя жизнь похожа на «мыльную оперу»,

которую снимали в дурдоме.

Надпись на футболке

Пока моя спина прижималась к скелетоподобному телу, к шее приставили что-то металлическое. Точно не нож, но что-то длинное и острое. Скорее всего отвертку. А в правильных руках даже обычная отвертка может причинить непоправимый вред. Мужик пользовался ею в качестве меры предосторожности, другой рукой пытаясь поудобнее обхватить меня за ребра прямо под Угрозой и Уилл Робинсон.