Робин Хобб - Странствия Шута

— Ты готова? — спросил я ее и почувствовал радостное согласие. Я подумал, могла ли она ощущать энергию семян карриса, бежавшую через меня, и как это скажется на ней. Я уже чувствовал эффект, который оказали на нее те семена, которые она съела.

— Это необходимо, чтобы быстрее двигаться, — уверила она меня.

— Это необходимо, чтобы нам сделать это, — ответил я, соглашаясь. Я использовал свое плохое настроение и чувство беспомощности, чтобы раздуть свой гнев и ненависть к тем, кто похитил Пчелку, и мы выехали.

Мы немного поднялись наверх, затем проехали по проходу между холмами под названием Девичья Талия и спустились в долину за его пределы. На другой стороне холмов была деревня и, вероятно, хорошая дорога. Я все еще не был уверен, что найду похитителей раньше королевских гвардейцев, но это было возможно.

— Я должен быть там, — сказал я Флитер.

Мы будем, — согласилась она. Я дал ей свободу действий, и вскоре мы оставили хижину далеко позади.

Сон начинается с отдаленного звона колокола. В этом сне я была собой. Я пытаюсь убежать от чего-то, но бегу по кругу. Я бегу так быстро, как только могу, пытаясь вырваться, но всегда возвращаюсь к самому опасному месту. Рядом с ним я падаю, они догоняют меня и хватают. Я не вижу, кто это. Только то, что они меня поймали. Там лестница из черного камня. Она надевает перчатку и протягивает руку. Она открывает дверь, ведущую к лестнице, и, держа меня за руку, тащит меня вниз. Дверь позади нас беззвучно закрывается.

Мы в месте, где пустота состоит из других людей. Они все начинают говорить со мной, но я закрываю уши и зажмуриваюсь.

— Дневник сновидений Пчелки Видящей

Все изменилось, когда Эллик взял под контроль Винделиара. Не уверена в причинах произошедшего, разве что он получал удовольствие от беспокойства, охватившего луриков и Двалию. В ночь, когда он захватил туманного мальчика и забрал его в свой лагерь, мы не запрягли сани и не отправились в путь. Он ничего нам не сказал и оставил ждать.

Эллик вышел встретить своих солдат и Винделиара, позвал его к своему костру и предложил мясо, которое его люди добыли в тот день. Его солдаты сгрудились в толпу, так что мы не могли видеть происходящее. Лингстра Двалия стояла у нашего костра и смотрела на них, но никак не вмешивалась. Эллик разговаривал тихо. Мы слышали, как он что-то говорил, а Винделиар пытался ему отвечать. Сначала тон Эллика был приветливым, затем серьезным, и, наконец, сердитым. Вскоре раздались рыдания Винделиара, он громко вопил, но я не могла разобрать ни слова. Я не услышала ничего, свидетельствующего о том, что его били. Но иногда мужчины над чем-то громко смеялись. Двалия теребила в руках свою юбку, но не говорила ни с кем из нас. Двое из людей Эллика стояли у нашего костра, наблюдая за ней. Когда она сделала два шага в их сторону, один из них достал свой меч. Он улыбнулся, приглашая ее подойти поближе. Она остановилась, и, когда она вернулась к нашему костру, они оба засмеялись.

Это была очень долгая ночь. Возможно, Двалия думала, что к утру они вернут Винделиара обратно. Они не вернули. Половина солдат улеглись в спальные мешки, но остальные подбросили дров в костер и сторожили туманного человека. Когда стало ясно, что Эллик пошел спать, она повернулась к нам.

- Идите спать, - сердито приказала она. - Сегодня ночью мы снова двинемся в путь, так что вы должны быть отдохнувшими.

Но немногие из нас спали. Еще до того, как зимнее солнце достигло зенита, мы встали и нервно суетились по лагерю. Поднялся Эллик, и мы увидели, что стражу Винделиара сменили, как и двух солдат в нашем лагере. Бледные Служители старались не смотреть на них. Никто не хотел привлекать к себе их внимание. Навострив уши и бросая косые взгляды, мы пытались услышать - что Эллик приказывал своим людям.

- Держите их здесь, - услышала я слова Эллика, садящегося на лошадь. - Когда я вернусь, я надеюсь найти все также, как и оставил.

Двалия забеспокоилась еще больше, когда Эллик приказал оседлать лошадь для Винделиара. Мы со страхом смотрели, как уезжал Эллик, а за ним Винделиар в окружении четырех солдат. Они направились в город средь бела дня.

Думаю, в этот день все испугались, когда Эллик уехал, а его солдаты остались присматривать за нами. Ох, как же хорошо они за нами следили. Бросали косые взгляды, ухмылялись, тыкали пальцами в одних луриков, а руками показывали размер груди или ягодиц других. Они не говорили с нами и никого из нас не трогали, и это каким-то образом делало их взгляды и слова еще более угрожающими.

Но они поддерживали установленный Элликом порядок. Он приказал им оставить нас в покое, «пока что», и они оставили. Однако пугающее беспокойство о том, что он в любой момент мог отменить или изменить этот приказ, нависло над нами. Лурики весь день работали с серьезными лицами, постоянно поглядывая - чем в своем лагере занимаются солдаты. Дважды я слышала, как они перешептывались: «Этого не видели, это не было предсказано! Как такое может быть?». Они вспоминали записи, цитировали их друг другу, пытаясь по-новому их интерпретировать, что позволило бы им верить в то, что все происходящее было как-то предвидено или предсказано. Двалия, как мне казалось, избегала разговоров, как могла, приказывая Служителям растопить снег для воды или принести больше дров. Они повиновались ей, передвигаясь по двое или трое ради безопасности и, думаю, чтобы продолжать шептаться.

Пока Двалия пыталась занять наш лагерь заботами, люди Эллика бездельничали и пялились, подробно обсуждая женщин, как будто те были лошадьми, выставленными на продажу. Наши мужчины едва ли нервничали меньше, размышляя о том, не прикажет ли Двалия им защищать нас. Среди них не было закаленных бойцов. Они были такими, какими я представляла себе писарей: со множеством знаний и идей, но слабые, как молодые саженцы ивы, и бескровные, как рыбы. Они охотились достаточно хорошо, и Двалия отправила их добывать еду. У меня кровь застыла в жилах, когда я увидела, что несколько солдат поднялись и потащились за ними, злобно ухмыляясь и тихо посмеиваясь.

В ожидании мы сидели вокруг костра и мерзли, поскольку пламя не могло согреть. Наконец, наши охотники вернулись с двумя тощими белыми кроликами и угрюмыми лицами. На них не нападали, но солдаты следовали за ними, переговариваясь достаточно громко о том, что они могли бы с ними сделать. Трижды они отпугивали дичь, как только охотники выпускали стрелы.

Я терпела сколько могла, но в конце концов необходимость облегчиться пересилила. Я пошла к Шун, она была очень раздражена, но в таком же отчаянном положении. Мы шли вместе, постоянно оглядываясь, пока не нашли укромное место. Я все еще притворялась, что справляю нужду стоя, прежде чем присесть. Я привыкала к этому. Я больше не пачкала свои ботинки. Мы обе закончили и поправляли одежду, когда заметили какое-то движение. Шун набрала воздуха, чтобы закричать.