Робин Хобб - Странствия Шута

- Не надо, - тихо сказал он, скорее умоляя, чем приказывая. Он сделал шаг вперед, и в сгущающихся сумерках я разглядела, что это был молодой солдат, который не сводил глаз с Шун с тех пор, как мы покинули Ивовый Лес. Он заговорил быстро и тихо. - Я просто хотел сказать, что я защищу тебя. Я скорее умру, чем позволю кому-то навредить тебе. Или ей.

- Спасибо, - так же тихо сказала я, предпочтя верить, что он обращался ко мне, а не к Шун.

В темноте я не могла разглядеть его глаз, но увидела, что он улыбнулся.

- И я не выдам ваш секрет, - сказал он и шагнул назад под тень деревьев. Некоторое время мы стояли на месте, потом осторожно приблизились к тем деревьям. Там никого не было.

- Он говорил со мной раньше, - заметила Шун. Я посмотрела на нее, широко раскрыв глаза. - Некоторые солдаты говорят со мной. Также, как они нашептывают гадости бледным людям, когда те приносят им еду или собирают посуду, - она вглядывалась в темноту, в которой он скрылся. - Он единственный, кто сказал хоть что-то доброе.

- Ты ему веришь? В то, что он сказал?

Она перевела взгляд на меня.

- Что он нас защитит? Один против всех? Он не сможет. Но он думает, что ему придется защищать нас от его товарищей, а это значит, что грядет что-то плохое.

- Мы все это знаем, - ответила я тихо. Мы пошли обратно к лагерю. Я хотела взять ее за руку, чтобы за кого-то подержаться, но знала, что она не одобрит этого.

Когда Эллик и его люди вернулись, уже совсем стемнело. Двалия вздохнула от облегчения, увидев с ними невредимого Винделиара. Седельные мешки на всех лошадях были набиты, а компаньоны Эллика, спешиваясь, смеялись и звали своих товарищей.

- Мы разграбили город днем, и никто не сопротивлялся! - крикнул один, и все собрались у огня посмотреть на добычу.

Из мешков доставали бутылки вина и хорошую еду, ветчину и буханки хлеба со смородиной и специями, копченую рыбу и зимние яблоки. Я услышала их разговоры: «Средь бела дня!» - сказал один, а другой, складывая домотканое платье, говорил: «Снял прямо с нее, а она стояла, как корова, которая ждет, чтобы ее подоили! Попробовал раз или два, но на большее времени не было! И когда мы уходили, ее муж взял ее за руку, и они пошли через город, даже не обернувшись!».

Двалия, раскрыв рот, застыла от ужаса. Сначала я решила, что от слов этого человека, но проследила за ее взглядом: Винделиар сидел на лошади позади ухмыляющегося Эллика. Туманный человек неуверенно улыбался, на нем было жемчужное ожерелье и меховая шапка. На шею был надет яркий шарф, а на руки - красные кожаные перчатки с кисточками. Один из вернувшихся мужчин хлопнул его по ноге и сказал:

- Это только начало! - улыбка Винделиара стала шире и уверенней.

Думаю, это сломало решимость Двалии.

- Винделиар! Вспомни о пути! Не уходи от того, что было предвидено! - крикнула она ему.

Эллик повернул лошадь и поехал прямо на нее, напирая, пока она не споткнулась и чуть не упала в костер.

- Он теперь мой! Не разговаривай с ним!

Но улыбка пропала с пухлого лица Винделиара, и он с тревогой смотрел, как Эллик нагнулся, чтобы ударить Двалию. Она не двинулась и приняла удар. Храбрость, или она опасалась сделать хуже, сопротивляясь?

Эллик смотрел на нее, пока она не опустила глаза. Потом он поехал к своему костру, объявив:

- Этой ночью мы празднуем! А завтра – еще одна проверка способностей нашего замечательного друга!

Некоторые Служители с жадностью и голодом глядели на лагерь солдат. Когда Эллик спешился, его люди предложили ему лучшую часть добычи. Некоторое время Винделиар в растерянности смотрел на наш лагерь, как собака, тоскующая по привычной конуре. Люди Эллика окружили его, протянули открытую бутылку вина и сладкий пирог. Спустя мгновение он уже слезал с лошади, а один из сопровождающих положил руку ему на плечи и повел в толпу товарищей. Я вспомнила свой сон о бедняке, которого затянуло и утопило в водовороте драгоценностей и еды.

Мне стало холодно. Никто из них не предвидел этого. Но я предвидела. Только я.

Я не понимала, как такое может быть, и вдруг осознала, что мне придется это понять. Непонимание этих снов могло принести большую опасность. Я единственная могла ухватиться за румпель и направлять лодку, но я не знала как.

Тише , - строго приказал мне Волк-Отец. - Ничего не говори. Только не этим людям.

Мне нужно знать.

Нет. Не делай этого. Вдохни поглубже. Дыши сейчас, чувствуй запахи сейчас. Будь готова к опасности, которая ожидает сейчас. Или тебе никогда не придется бояться завтрашней опасности. - Его последние слова звучали печально, как будто он слишком хорошо понимал их значение. Я подавила свои вопросы и открылась для всего происходящего вокруг нас.

- По крайней мере, они не сделали ничего похуже, а просто забрали ее одежду, - тихо проговорила Одесса.

Двалия, подавлено сидящая у огня, объяснила - почему:

- До тех пор, пока они не узнают границ силы Винделиара, они не будут рисковать, ставя себя в положение, в котором целый город может неожиданно обернуться против них. Но пока они играются с торговцами, мы сидим здесь, открытые для любого, кто решит пройти через этот участок леса. Нас теперь могут заметить. С нами может произойти что угодно.

- Что угодно? - спросила Одесса, сморщив лоб, как будто это ее озадачило.

Двалия выглядела нездоровой.

- Что угодно. Мы так далеко от пути, я не знаю, как на него вернутся. Я не знаю, следует ли нам действовать, или стоит надеяться, что путь исправится. Все, что мы делаем, может увести нас далеко от правильных решений.

Одесса нетерпеливо кивнула.

- Так нас учили в школе. «Доверяйте пути Белого Пророка. Избегайте крайних действий. Только Пророк через его Изменяющего может привести к лучшему будущему». Но когда мы так далеко от пути, это все еще так?

- Мы должны в это верить, - неуверенно, как мне показалось, ответила Двалия. Пока она говорила, лурики подходили ближе. Они ютились вокруг нее, как стадо овец, собирающихся около пастуха. Мне вдруг вспомнился мой мрачный сон. Я стиснула зубы, сдерживая рвотные позывы, и слова из сна эхом раздавались в моей голове: "Овцы разбросаны, отданные на волю ветра, пока пастух бежит с детенышем волка".

Я услышала громкий голос со стороны другого лагеря:

- Почему? Почему бы и нет? Чтобы отпраздновать! Для тех из нас, кто оставался здесь и ждал, пока вы испытывали мальчика в городе.

- Они мои, - ответил Эллик, но в его строгих словах слышалось веселье. - Когда мы поменяем их на звонкие монеты, тогда, будь уверен, ты получишь свою полноправную долю. Я когда-нибудь обманывал тебя в этом?

- Нет, но...

Я вытянула шею. Это говорил красивый насильник. В свете костра было видно, что его нос и щеки покраснели не только от холода. Они пили украденное вино. Мельком я увидела Винделиара. Он сидел на снегу, на лице была глупая улыбка.