Олег Бондарев - На краю бездны

Глядишь, и повезет.

Весь оставшийся день Брейв маялся, не зная, чем и заняться. Он пробовал заснуть — не выхо-дило. Смотрел через окно на деревеньку болотников, но это не заняло его надолго. Наконец, около полуночи, Кварус все же послал Клевцу спасительный сон, в который парень, не задумываясь, и провалился.

На рассвете его разбудил Гурб.

— Вставай и одевайся — время выходить, — сказал лысый.

— А завтрак? — сонно морщась, спросил Брейв.

— Конечно. Вон на столе.

Умывшись из корыта в углу, парень надел рубаху, штаны, натянул сапоги и только потом приступил к трапезе. Похлебка из неизвестных ему болотных трав была намного вкусней той, которой угощали его в тюрьме. А какой чай дымился в кружке!..

Покончив с завтраком, Брейв набросил поверх одежды тонкий плащ и, подхватив с пола туго набитый мешок, полез вниз.

— Ты уже поел? — удивился Гурб.

— Да.

— Отлично. Тогда вперед. Нас ждут снега Центра!

Гурб умел говорить красиво.

От последних его слов повеяло холодом и смертью.

Брейв поежился.

— М-да, — проронил мрачный Торас.

Руки его были сложены в замок за спиной, задумчивый взгляд направлен в потолок.

— М-да, — снова повторил он.

— Что скажешь? — спросил Джамал из кресла.

— Никогда не слышал о таких тварях. Удивительно, что она не сожрала тебя.

— Мне кажется, это все из-за болотника. Монстр слушал его, как верный пес.

— Шнирхе поймет этих болотников. Почему же тогда оно слопало Барри и Хола?

— Не знаю. Но мне кажется, все дело в пареньке.

— Что в нем такого особенного? — пожал плечами Торас. — Таких, как он, в Своре — навалом.

— Болотник назвал этого парня… Брейва, странным именем, и тот вышел на поляну. Я выскочил следом, думал, лысый для своей зверушки обед искал, хотел спасти ученика… а этот тип мне чего-то сделал, не помню, и очнулся я уже возле самых стен.

— М-да. — Похоже, это стало новым любимым словечком городового вместо достопамятного «славно».

Торас глубоко задумался.

Зачем болотникам понадобился паренек? Может, он засланный короля? Или еще кого другого? Но почему тогда пощадили Джамала? Почему не только не сожрали, но даже принесли к стенам Плавы, не оставили в лесу?

— Как он называл твоего… Брейва, этот болотник?

— Клевец, — сказал Джамал, и это имя, будто меч, разрезало воздух и обрушилось на царящую в комнате тишину.

— Клевец… М-м-м… Почему именно Клевец?

— Не знаю. Но болотник звал его именно так.

— М-м-м… Клевец, клевец, клевец… Что бы это значило… — забормотал Торас и стал прохаживаться по комнате.

Джамал с рассеянным видом наблюдал за перемещениями городового.

— Знаешь что? — сказал наконец Торас. — Давай плюнем на всю эту историю, а?

— То есть как — плюнем? — удивился охотник. — Вокруг болот бродит этакая тварь, а мы о ней просто забудем?

— Ну, просто не будем к болотам ходить. В конце концов, там еще и Свора неподалеку — мало ли что им в голову придет? А про парня своего — забудь. Я из-за него людьми рисковать не собираюсь и тебя тоже не пущу.

— Да дело-то не в парне… Ну да ладно.

Джамал вздохнул и встал:

— Пора мне, Торас. Пойду, проверю тетиву, меч посмотрю…

— Давай-давай. Выспись хорошо, успокойся…

Городовой проводил охотника до дверей и поспешил в кабинет. Там у него находилась неплохая библиотека, которую он выменял у короля за сотню кусков анреона.

Достав с полки «Словарь древних слов», он отыскал букву К, а после и то самое слово.

«Клевец».

Торас сощурил глаза и прочитал:

«Клевец — оружие ударное. Предназначено для пробивания доспеха. Ударная поверхность выполнена в виде заостренного клюва».

Городовой закусил губу, поставил книгу на полку и принялся бродить по комнате.

Еще два часа он ломал себе голову, прежде чем отойти ко сну, но так и не нашел ответа на вопрос…

Почему паренька назвали Клевцом?

Прошло уже трое суток с того дня, как пара путешественников оставила Гниль, а лес, казалось, и не собирался заканчиваться. Брейв уже начинал подумывать, что все земли до самых снегов, до самого Центра — это один огромный лес.

Вечером четвертого дня они остановились на крохотной полянке со старым трухлявым остовом дерева посредине. Гурб, как обычно, занялся готовкой, а Брейв со вздохом уселся на траву и, положив меч справа от себя, закрыл глаза.

За время, что они провели в дороге, Клевец успел порядком исцарапать себе руки — от запястий до локтей их покрывали теперь запекшиеся полоски. Несколько раз он ранил лицо ветками. Ноги тупо ныли от долгих переходов.

— Сколько нам еще идти, Гурб?

Болотник, который в это время возился с хворостом, выпрямился:

— Лес кончится через три дня. А еще через день, степью, мы выйдем к морю.

— Тут есть море? — удивился Брейв.

— Да.

— И нам надо как-то переплыть через него, чтобы попасть в Центр, так ведь?

— Точно.

— И как же мы его переплывем?

— Мы наймем судно, которое и переправит нас.

— Судно? Откуда там корабли? Там что, тоже живут люди?!

— Живут. Они тоже потомки Первых.

— И бурых, — тихо пробормотал Брейв.

Гурб его не услышал, а потому вернулся к хворосту.

Удивительно, но они еще ни разу не повстречали бурого. Пару раз им попадались толстолобики, и теми же вечерами путники ужинали свежим мясом: Гурб отлично умел раскалывать их твердые панцири.

Однажды к их лагерю подкралась чёрная тварь, похожая на дикую кошку, но вместо шерсти покрытая мелкой чешуей. Брейв всадил в нее пару-тройку стрел, но чудовище запах собственной крови, похоже, только раззадорил. Оно метнулось было к парню, чтобы впиться клыками ему в шею, разорвать ее, но тут в драку вмешался проснувшийся Гурб.

Тварь уже была совсем близко, когда болотник воскликнул:

— Стой!

К удивлению Клевца, зверь послушался. Остановившись, он сел на траву и с любопытством уставился на Гурба.

— Ты не тронешь нас. — Лысый не спрашивал. Он повелевал. Приказывал: — Уходи.

И тварь ушла. Поднялась, посмотрела в последний раз на Брейва — и скрылась в роще.

Гурб называл это «зовом природы». Кровь бурого, как он объяснял Клевцу, позволяла ему повелевать животными, населяющими Фагос.

Вот почему оба путешественника ночью спали, не занимая головы распределением дежурства.

— Готово, Брейв! — крикнул Гурб.

Брейв невольно вздрогнул, но тут же кивнул:

— Иду, — и поднялся с травы.

Эта ночь ничем не отличалась от предыдущих. Ухали, хлопали крыльями филины, проносясь над поляной, выли волки, но никто не пытался нарушить сон двух путников, приютившихся у старого гнилого вяза.

Но ближе к утру, когда солнце только-только показалось из-за горизонта, из леса вышел человек. Высокий, гибкий, он скинул капюшон, открывая первым лучам солнца бледное лицо.