Беттина Белитц - Необычайно романтичный (ЛП)

Пусть оставит меня в покое. Мне нужно выспаться. Кроме того с ней папа. Я слышала, как он поднялся наверх, прежде чем выключила свет. Все было хорошо.

- Люси! - Резко я села, в то время, как стук моего сердца умножился в голове. Это был не мамин голос. А папин! А папа поднимал голос только в чрезвычайных ситуациях. Значит у нас была чрезвычайная ситуация.

Ничего не одев сверху я соскочила с кровати и побежала к спальни родителей, где дверь была приоткрыта.

- Люси ... Слава небесам ...

Я не знала, о ком мне больше беспокоиться - о папе, который совершенно сконфуженно и с лохматым венчиком волос стоял посреди комнаты, или о маме, которая еще сидела в кровати, прижав обе руки к животу и дышала, издавая свистящие звуки.

- У нее - она - она ..., - заикался папа беспомощно и механически провел правой рукой по планке с пуговицами своей серой, фланелевой пижамы. - Только что отошли ...

Теперь я и сама заметила большое, влажное пятно, которое распространялось на матрасе.

- Ну на здоровье. - С чувством отвращения я сморщила нос. - Плодный пузырь? - Мама кивнула, в то время как новый свистящий звук заставил задрожать ее грудь.

- Так внезапно ... я проснулась, подумала что что-то очень странно, а потом ...

- Нам нужно ... мы должны ... разве нам не нужно ...?

- Папа, давай успокойся! - сделал я ему выговор. - Ты наносишь каждый день макияж на трупы, ты должен быть в состояние взять себя в руки, не так ли?

Задыхаясь он закашлял и постучал себе по груди. На это не возможно было смотреть. Так как мама казалась мне более стабильной, чем он, я побежала в ванную, намочила полотенце холодной водой и бросилась назад, чтобы положить его папе на затылок. Сразу же его глаза прояснились. Его разум начал снова работать.

- Ребенок на подходе, Люси ... Должен скоро родиться!

- О ... да ... он выходит ... - Мама ахнула и коротко склонилась вперед. - Схватка ... через десять минут ... нам нужно ...

- Как это, ребенок выходит? - закричала я, когда поняла, что все это значило. - Еще ведь слишком рано!

- Что же, этого можно было ожидать, Люси, - ответил папа и стал оглядываться в спальне, что-то ища.

- Все еще в рамках ... я надеюсь ... три недели раньше ... возможно мы просто ошиблись с расчетами ...

- Ты должен одеться папа, - вернула я его назад к существенному, прежде чем он снова потерял себя в своем паническом заикании. - Я позабочусь о маме.

Как только он спотыкаясь вышел в коридор, я направила свое внимание на маму, которая с ярко-красным щеками уставилась на свой живот. Да, я тоже не могла себе представить, как бы он мог стать еще больше.

Мама уже сейчас выглядела так, будто родит близнецов. Тем не менее, время было совершенно не подходящим.

- Мама - ты не думаешь, что это можно еще как-то остановить? Или немного отложить?

- Что?! - завизжала она и посмотрела на меня с ужасом. - Отложить? Знаешь, что мне сейчас предстоит, Люси? Часы боли, часы ожидания и страха - а ты хочешь все отложить? Мне повезет, если это продлится не слишком долго, как с тобой тогда! Надеюсь этот ребенок будет вести себя лучше!

- Ладно, ладно, хорошо ... я не это имела в виду. - На всякий случай я отступила на три шага назад.

Несмотря на ее больших размеров живот и схватки, мама казалась мне потенциально способной к насилию. Может быть папа поэтому был так травмирован. Потому что вспомнил мое рождение.

- Ты можешь одеться? - Я надеялась, что может. Я не хотела к ней приближаться. Она капризно кивнула и сопя откинула в сторону мокрое одеяло.

- Какой из этих чемоданов? - Я указала рядом с шифоньером, где в ряд стояли чемодан на колесиках, спортивная сумка фиолетового цвета и еще одни маленький чемодан.

- Ну, все три! - завопила мама позади меня.

- Три чемодана для ...

- Если уж меня живьем разрывает на куски, то я хочу по крайней мере выглядеть при этом красиво! Этого никто не сможет у меня отобрать! Три чемодана или я останусь здесь и рожу моего ребенка дома!

- А этого никто не хочет, - сказала я беззвучно себе самой, взяла чемодан на колесиках и сумку и вынесла их в коридор, где папа стоял перед зеркалом и завязывал галстук. Макияж и серый, в тонкую полоску костюм для родильного зала. Мои родители потеряли рассудок.

- Папа ... Это действительно совершенно неподходящее время сегодня для ребенка. Разве нельзя что-то сделать? - попытала я свое счастье еще раз у него. Его наказывающий взгляд, с которым он повернулся в мою сторону, заставил меня тут же сжаться.

- Люси, Марлен, Моргенрот! Это роды, а не деловая встреча, которую можно перенести! О чем ты думаешь?

- Да, это ясно, но ... против преждевременных схваток мы ведь тоже могли что-то сделать и ... сегодня действительно не подходящий день, папа. У меня - у меня ведь моя вечеринка. Ну, прощальная вечеринка для Билли.

- Люси ... - Это «Люси» было теперь не просто делающее выговор, а ошеломленное и очень очень угрожающее.

- Мне очень жаль, забудь об этом, я ведь только - боюсь, - сказала я быстро, прежде чем папе пришло в голову в первый раз в жизни дать мне пощечину или же задушить своим галстуком. - Путаница в мыслях. - Я постучала себе по голове. - Это так захватывающе.

- Да, это действительно так. А вечеринку, в отличие от родов, можно перенести. Так что перенеси ее. Можешь уже спустить чемоданы вниз, мы спустимся чуть позже.

Это была не просьба, а четкий приказ. Вообще никакой свободы, чтобы объясниться. Тогда маме просто нужно поторопиться. Сейчас пять часов утра, если ребенок родится в десять и все пройдет хорошо, у меня все еще будет достаточно времени поехать домой, нарядиться, подготовить выпивку и еду и – да, что собственно потом?

Леандера я не видела с позавчерашнего дня и все еще не знала, что именно мне нужно будет делать сегодня вечером, чтобы помочь ему с тройным прыжком. Я была в таком смятении, что споткнулась два раза о чемоданы и сумку и чуть не упала головой вниз с лестницы.

Лишь короткое время спустя мы сидели вместе в катафалке – что даже папе казалось сомнительным и вряд ли могло быть более неподходящим к нашим обстоятельствам – и ехали в клинику; папа и я молча, мама с трудом бормоча перед собой, потому что считала время между схватками. Все еще примерно десять минут.

- Быстрее, - упрашивала я про себя. – Поторопись, малышка, ты Моргенрот, а мы спортивные! Или это был малыш? Тогда пусть старается еще больше. Мама не захотела знать, будет это мальчик или девочка. Мне было все-равно, только бы он поспешил.

Но после того, как маму отвезли в родильный зал, а папа и я прождали в коридоре слишком долгие пол часа, где толстая медсестра как раз мыла серый линолеум, акушерка разочаровала мою слабую надежду, что все образуется и у мамы будут стремительные роды.

- Если хотите, можете позавтракать. Это еще протянется. Шейка матки открылась только на один сантиметр.