Мэри Стюарт - Хрустальный грот. Дикий волк

— Если бы я находился в Правительственном Центре, мне не понадобились бы ваши услуги, чтобы передать Ро всю информацию. На таком расстоянии я мог бы сам спокойно говорить с кораблем.

Вилькоксин недоверчиво посмотрел на него.

— Я говорю это для того, чтобы вы поняли — мне нет смысла терять драгоценное время на ответы, все равно вы их не примете, разве что поверите… Обвинения Макса Холланда и других меня абсолютно не интересуют. После того, как вы передали Ро информацию, я попрошу вас только об одном — сидите тихо и не мешайте мне думать.

Джим погрузился в раздумья, и Вилькоксин больше не мешал ему.

Они подъехали к зданию суда. Джима отвели в маленькую комнату, где он должен был ждать членов комиссии. Потом его и адвоката проводили в уже переполненный зал.

Их усадили за стол напротив приподнятой сцены, где должны были разместиться шесть членов комиссии. Джим увидел, что в первом ряду в стороне от толпы сидят Старк Якобсон — руководитель Проекта, тренировавший его перед экспедицией на Тронный Мир, Высокородная Ро, Макс Холланд. За ним он заметил несколько учителей рангом поменьше.

Ро поймала его взгляд, побледнела. Она выглядела взволнованной. Девушка была одета в простую белую тунику и юбку, не очень отличавшиеся от земных нарядов, но тем не менее она выделялась из окружающей толпы.

Глаза Джима привыкли к высокому росту, природной грации и красоте Высокородных. Неожиданно земляне показались ему некрасивыми и маленькими…

Ро испуганно посмотрела на него.

На сцену вышло семь человек, и по залу пробежал взволнованный гул, так как вместе с людьми все увидели маленького коричневого человечка, который занял место рядом с Хейнманом, представителем могущественного Европейского Сектора.

Джим взглянул на губернатора и слабо улыбнулся. Тот взглянул на него печально и торжественно.

Все успокоились. Началось расследование.

— Пусть в записях будет отмечено, — сказал Хейнман в микрофон, — что губернатор Альфа Центавра любезно согласился присутствовать в зале на заседании комиссии, чтобы помочь расследованию опытом и знаниями.

Хейнман постучал по стеклу председательским молотком и велел официальному представителю правительства выступить и описать дело.

Представитель произнес прекрасную речь. Он тщательно избегал слова «предательство», но ухитрился выставить все в таком свете, что у публики не оставалось сомнения в том, что Мировое Правительство возбудит против Джима судебное дело по обвинению в измене.

Потом вызвали свидетеля Старка Якобсона. Его спросили, как Джима готовили к экспедиции на Тронный Мир и почему выбрали именно его.

— Джеймс Кейл, — спокойно ответил Якобсон, — был необычайно талантлив, физически он был великолепно развит. Ведь нам нужен был тореадор. К тому же Джим имел научные степени по химии, истории и антропологии, он показал себя знатоком в культурных и социальных науках.

— Не хотите ли вы сказать, — вмешался Хейнман, — что он выделялся?

— Он был яркой индивидуальностью, но, в конце концов, все они таковы, — сухо сказал Якобсон.

Руководитель Проекта был седым высоким датчанином. Ему было примерно 60 лет. Джим вспомнил, что Якобсон всегда отличался тем, что относился к нему с симпатией.

Якобсон продолжил:

— … это было одним из требований, которые мы предъявляли к избраннику…

И он по списку перечислил остальные требования. Все они подчеркивали хорошее физическое состояние, развитый ум, эмоциональное равновесие и широкий диапазон знаний.

— А как насчет эмоционального равновесия? — вновь вмешался Хейнман. — Не был ли Кейл несколько… скажем… антисоциальным? Не сторонился ли он людей? Не пытался ли он сделать все в одиночку?

— Да, — ответил Якобсон, — и опять-таки нам нужен был именно такой человек. Ведь он должен попасть в совершенно незнакомую обстановку и чужую культуру. Мы хотели, чтобы он был замкнут в себе, немногословен, насколько это возможно.

Якобсон не уступал. Хейнман задавал довольно коварные вопросы, но седой датчанин держался крепко. Он утверждал, что Джим был не менее и не более, а как раз таким человеком, которого и должны были послать по Проекту. Но речь Макса Холланда была откровенно враждебной.

— … остальные члены Проекта, — сказал Холланд, потушив тлеющую сигарету, — никогда не пошли бы на такой риск — ведь это угрожало всей Земле. Наш мир по сравнению с Империей — все равно что цыпленок по сравнению со слоном. Цыпленок так мал, что на него не обращают внимания и он в безопасности, разве что по ошибке попадает под ногу слона. Тогда у него нет никакой надежды! Мне кажется, что Проект в основном не удался и к тому же поставил нас под удар — мы можем попасть под ногу слона — Империи — из-за ошибок Кейла…

Холланд, как и Якобсон, был допрошен Хейнманом и другими членами комиссии, но в отличие от датчанина с удовольствием чернил Джима.

Холланд утверждал, что Джим был крайне антисоциален, вплоть до паранойи, эгоистичен и полностью уверен в своей непогрешимости. Потом очень холодно он пересказал содержание беседы в раздевалке под трибунами арены на Альфа Центавра, когда Джим сказал, что будет действовать самостоятельно.

— Вы считаете, — спросил Хейнман, — этот человек еще до отлета на Тронный Мир решил игнорировать задание Проекта?

— Да.

Холланд сел на место.

Следующей должна была выступать Высокородная, но ее просто попросили послушать магнитофонную запись ее рассказа о Джиме начиная с драки на корабле и заканчивая приземлением на космодроме Правительства.

Когда прозвучало последнее слово, Хейнман прокашлялся и наклонился, как бы намереваясь заговорить с ней. Но губернатор Альфа Центавра что-то прошептал ему на ухо, и представитель Европейского Сектора ничего не спросил.

Девушка была тут же отпущена комиссией.

Сидевший рядом с Джимом Вилькоксин до сих пор был абсолютно спокоен, но теперь он испугался и возбужденно сказал Джиму:

— Послушайте! Мы по крайней мере можем использовать право перекрестного допроса. Губернатор Альфа Центавра допустил ошибку, когда посоветовал Хейнману отпустить ее просто так. Вероятно, они проявили к ней внимание, но вам-то это ничем не поможет. Ро даст показания в вашу пользу, и я уверен, что ее ответы произведут прекрасное впечатление.

Джим покачал головой, да и спорить уже не было времени — его вызвали. Хейнман рассказал немного о его личных качествах и аккуратно и быстро обошел этот скользкий вопрос.

— Возникли ли у вас когда-нибудь сомнения в правильности Проекта? — спросил он наконец.

— НЕТ.

— Но перед отлетом на Тронный Мир у вас, кажется, возникли все-таки такие соображения? — Хейнман перебрал рассыпанные листки и вскоре нашел нужные. — Вот, смотрите, мистер Холланд докладывает о разговоре на Альфа Центавра, я цитирую: «Макс, уже поздно вмешиваться. С данного момента я все решаю сам.» Это так?