Роман Гринь - Битвы магов. Книга Хаоса

— На самом деле, причиной долгой кровопролитной войны между магическими школами является борьба каждой школы за право реализовать свой план по спасению мира, — ошарашил меня Мастер.

Видимо, сегодня день ошеломляющих новостей. Может, Мастер просто подшучивает надо мной.

— Но, — начал я, — это все ведь звучит, как дикий бред.

— Именно по этому, все это правда, — улыбнулся Мастер.

— И маги уничтожают друг друга только для того, что бы опробовать свой план спасения мира?!

— Нет, маги уничтожают друг друга потому, что их так натаскали и им навязали правила этой кровавой игры. Правду знают лишь немногие!

— И у нашей школы есть план по спасению мира?

— Разумеется, — незамедлительно ответил Мастер. — Но этот план может быть не совершенным, как и все остальные планы. Именно по этому, ты должен проникнуть в Твердыню Миров, и найти там подсказки. Это сооружение построил тот, кто очень любил этот мир, и есть основание полагать, что именно там он оставил нужные советы, которые помогут предотвратить катастрофу и спасти всех.

— Но, почему я? Ты намного опытнеё, умнее и могущественнее меня. Почему бы тебе не решить эту проблему самому? — Я и вправду был удивлён.

— Весь фокус в том, — улыбаясь, сказал Мастер, — что найти и посетить Твердыню Миров может только рожденный в этом мире. Такова задумка создателя башни, у него всегда было своеобразное чувство юмора. Судьбу этого мира в конечно итоге должны решить те, кому он принадлежит, для кого он является домом.

— Значит, легенда о том, что Великие Мастера — пришельцы из другого мира, на самом деле правда?

— Да, это так.

— А кто создал Твердыню Мастеров?

— Это долго объяснять, я пока не стану этого говорить.

— Чудненько! — выпалил я раздраженным тоном. — Давай подытожим! За мной охотятся все ищейки Беркута, и даже натравленные ним некоторые мои друзья. Добавим безумного озлобленного Великого Мастера и его древних демонов, которых он натравляет на меня из Мира Теней. Помимо этого, моей скоропостижной кончины жаждет ещё куча магов — отступников, охотников за предметами Силы, которым не трудно меня вычислить, ведь в кармане у меня несколько камушков, с запертыми в них свирепыми демонами, что пытаются поработить мою волю и захватить моё тело. Именно эти свирепые демоны неведомо как должны помочь мне найти какую‑то башню, построенную неведомо кем, ведь в ней, чисто гипотетически, могут быть какие‑то подсказки, как предотвратить непреодолимо надвигающийся звиздец для всего мира. Я ничего не забыл? — последние фразы я уже чуть ли не прокричал.

— Ты забыл ещё о своей загадочной подружке, созданной в какой‑то секретной лаборатории, которая, к счастью для тебя, проводит свой досуг, спасая нерадивых магов от древних могущественных демонов, — добавил Мастер улыбаясь, ему явно нравилось происходящее.

— Ах, да, ещё и ее добавим. И как я, по — твоему, должен со всем этим справиться?

— Никто не говорил, что будет легко, — сурово ответил Мастер.

Я стоял в полной растерянности, в голове — дикий кавардак. Какая‑то часть меня, вопя от ужаса, на коленях умоляла бежать подальше от всех тех кошмаров, что я уже видел и увижу в этом опасном приключении. Другая часть моей личности, стиснув зубы и став по струнке, напомнила мне, что я должен собраться и выполнить свой долг, не смотря ни на что. А мой внутренний маньяк — исследователь радостно потирал руки и кричал "ехууу, вот это повеселимся". И ещё десятки разных моих субличностей болтали о чем‑то своём, но я в конечном итоге лишь улыбнулся. Я уже понимал, что я в игре. Я уже давно был в ней, но мне наконец‑то хотя бы немного объяснили правила. И я испытывал какое‑то извращенное наслаждение от всех этих опасностей, от сложных игр, от интриг и таких высоких ставок. Во мне проснулся дух охоты!

— Знаешь, когда‑то мы, те, кого вы называете Двенадцатью Великими Мастерами, увидели ваш мир через один древний могущественный артефакт, Зеркало Мультипространств. Тогда мы были молоды, мы все еще были друзьями, — на лице Мастера промелькнула какая‑то ностальгическая нежность и грусть о минувших днях, — мы были поражены красотой вашего мира, мы были бесконечно влюблены в него. Мы оставили все, оставили свой дом, своих близких, свою предыдущую жизнь, чтобы построить тут рай, чтобы избавить людей от страданий, чтобы создать счастливую утопию. Тогда мы ещё не знали, что страдания — любимое развлечение людей.

— Вы просто хотели создать рай? Счастье для всех и каждого, и чтобы никто не ушёл обиженным? — я уже исчерпал свой лимит удивлений на сегодня, и, казалось, был готов к любому откровению, к любой новости.

— Мы, Великие Мастера, наверное, самые могущественные и самые наивные существа в этом мире, — печально улыбнулся Мастер.

Он с грустью смотрел на город, на сияющие золотом храмы этого порочного мира. Мне было жаль его, всех Мастеров, этих существ, равных по силе богам. Могущественные, полные амбиций и светлых идей, они оказались несостоятельными перед этим бесконечно сложным и непостижимым миром. И вот он, ещё один некомпетентный бог, не знающий, как изменить все к лучшему, стоит передо мной и откровенно признаётся в своей несостоятельности. Видеть своего бога беспомощным — одна из самых грустных вещей на свете.

— Этот мир ужасен и полон страданий, — сказал Мастер, — но и прекрасного в нем много. И нам ещё предстоит сразиться за него. И даже если не будет надежды на победу, даже если враг будет невероятно силён, найди в себе силы сражаться, Странник! Борьба не ради победы, но ради самой борьбы! Вот в чем особый смысл Хаоса!

Мастер повернулся в сторону города и тут же растворился в воздухе. Всегда он так, неожиданно, не прощаясь, оставляет тебя одного с кучей сложных мыслей и душевных терзаний. И вот теперь, я стою сам на крыше храма в Ватикане, покинутый своим богом, какая ирония. И я даже не представляю, что я должен делать дальше.

— Кхе — кхе, — послышался сзади хриплый смех, — воробушек запутался в сетях, думал он ястреб, а оказалось — нет. Сложный мир для воробьев, хотя для ястребов — безмерно сложнее. А всему виной размах крыла!

Я обернулся. Передо мной стоял какой‑то дед в старых лохмотьях. В одной руке он держал воробьенка, и указательным пальцем другой гладил его перья. И что этот странный тип делает на крыше храма? Как давно он здесь? И почему Мастер не заметил его присутствия, ладно я, но Мастер?

— Мой маленький воробушек, бедненький. — Шептал он птенцу, не обращая на меня внимания. Но вот он поднял голову, наши взгляды встретились, и меня бросило в дрожь от этих безумных блестящих глаз, от беспокойно бегающего по мне взгляда, который иногда замирал и словно, прожигал во мне дыру.