Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2

— Уж больно много вы знаете о гоблинах, сударь, — огрызнулся Искен, однако более существование короля гоблинов сомнению не подвергал, и, как мне показалось, переменил свое отношение к обитателям подземелья, что им, возможно, польстило бы — обладай он хотя бы зачатками самоуважения.

Даже в полной темноте я поняла бы, что напряженное внимание моих спутников обратилось теперь на меня. Быть может, выкажи они единодушное пожелание отказаться от дальнейших поисков артефакта, я бы сдалась. Но в глазах Искена я увидела страстную просьбу, продиктованную то ли азартом, то ли алчностью — близость цели заставила его забыть обо всем, что он говорил ранее, и теперь он хотел открыть портал любой ценой. Самой мне недоставало подобной самоотверженности после всего пережитого, и я устыдилась своего малодушия. Какое-то болезненное чувство знакомо кольнуло мое сердце — вновь я убедилась, что Искен отбросит переживания о моей безопасности, стоит ему самую малость увлечься. Но сегодня стоило поблагодарить бывшего аспиранта за хороший пример того, как идут к цели люди, умеющие побеждать — в отличие от меня.

— Нет, мы не покинем подземелье, пока не откроем портал, — сказала я, обращаясь не столько к спутникам, сколько к самой себе.

— Вам, возможно, кажется, что вы сейчас растете над собой, — шепнул мне Мелихаро, когда мы продолжили идти вперед. — Но на деле вы глупеете час от часу, позволяя то одним магам, то другим управлять собой.

— Если бы только магам, — вздохнула я, но пояснять свои слова не стала.

Тем временем Искен, на ходу изучающий тоннель, по которому мы торопливо шли, обратил наше внимание на перекрытия, возведенные наспех при расширении хода.

— Раз уж мы оставляем за спиной эту нечисть, — сказал он, выразительным взглядом предостерегая Мелихаро от саркастичных реплик, — нам стоит возвести между нами как можно больше препятствий. Здесь, к примеру, мы могли бы обрушить перекрытия и вызвать обвал. Применять силу нужно очень точно и осторожно…

— Так применяйте! — сварливо воскликнул магистр Леопольд, пританцовывая на месте — он не одобрял промедлений во время бегства и желал увеличивать расстояние между собой и гоблинами непрерывно.

— Вообще-то, мессир Леопольд, я подразумевал, что чарами должны воспользоваться вы, — сурово отвечал Искен. — Я начинаю сомневаться в том, что вы чародей. Единственная ваша способность, кажущаяся сверхъестественной — бездонность утробы, в которой может с легкостью затеряться бочка вина. Мне нужно время, чтобы восстановить свои силы, а здесь требуется пустяковое усилие — стропила давно уж подгнили. Принимайтесь за дело, раз уж увязались с нами. Я бывал и в худших переделках на Севере, которые открыли мне простую истину: бесполезные соратники топят весь отряд, так что от них нужно либо избавляться, либо искать применение их способностям. Пока что я не видел и тени пользы от вас, равно как и от этого рыжего наглеца — но уже был вынужден истратить на вас почти все свои силы, и это никуда не годится!

— Вот именно, — Леопольд попятился и возмущенно завертел головой. — Я не один тут бесполезен, так почему же…

— Разумеется, вы правы, — Искен вежливо кивнул. — Поэтому если вам не удастся задержать гоблинов — видят боги, я скормлю им господина секретаря, и, быть может, это позволит мне вспоминать наше знакомство с подобием теплых чувств.

— Я бы посмотрел, как это у вас получится! — прошипел Мелихаро, и глаза его саму малость засветились зеленым, так что я почла за лучшее изобразить суетливого миротворца и начала тараторить всякую ерунду. Но Искен вознамерился во чтобы то ни стало найти применение хоть кому-то из своих недругов, и стоял на своем — впрочем, нельзя было не признать, что кое в чем он был прав. Нам и в самом деле не помешало бы обезопасить свой тыл, вот только вряд ли стоило привлекать к этому делу магистра…

— Я, будучи прогрессивным чародеем, много лет предпочитаю теорию практике, — юлил Леопольд. — И к тому же, мне всегда лучше давались созидательные чары, нежели разрушительные…

Но отнекивания, к несчастью, не помогли ему, да и тратить лишнее время на глупые споры в подобной ситуации не решился бы даже Леопольд. Со страдальческими вздохами он произнес слова заклинания, которое подействовало лишь на третий раз, да и то — вовсе не так, как можно было ожидать. Сам же Леопольд был настолько обрадован видимым результатом своих действий, что немедленно преисполнился уверенности в себе и на все наши возмущенные упреки важно отвечал:

— Да, я собирался создать именно грязевой фонтан! И посмотрите-ка — до чего чудесным он вышел, почти в человеческий рост! У кого повернется язык сказать, что он не является серьезным неудобством при продвижении вперед?

Так как мы в это время брели по колено в липкой густой грязи, низвергающейся, казалось, со всех сторон сразу, возразить ему было нечего. Я лишь надеялась, что Искен усвоил этот урок и в дальнейшем сделает все для того, чтобы не прибегать к помощи магистра вопреки всем тем, без сомнения, мудрым истинам, которые он постиг на Севере. Мой опыт свидетельствовал: существуют люди, которые не способны приносить пользу по чьему-либо указанию, однако было бы непростительной глупостью считать, будто они не способны пригодиться вообще.

Грязь прибывала не так уж быстро, однако меньше ее не становилось.

— Быть может, гоблины потонут в этой жиже, — безо всякой надежды сказала я.

— Быть может, в ней потонем и мы, — отозвался Мелихаро. — Если грязь будет извергаться непрерывно — она затопит все переходы и мы рискуем не выбраться из-под земли, даже если нам повезет найти более-менее сухое местечко. Времени у нас в обрез.

Магистр Леопольд, погружающий ноги в хлюпающую жижу с восторженным видом, свойственным человеку, впервые в полной мере познавшему радость творения, воскликнул, просияв:

— Вы полагаете, этот фонтан не иссякнет несколько часов кряду? Неужто он так хорош?!

Но ответа на свой вопрос он не дождался, поскольку Мелихаро замер, явно что-то услыхав, и спустя мгновение я тоже разобрала неясный шум, дробящийся на взвизгивания, вой, рычание и прочие неприятные звуки. Грязь под нашими ногами вдруг подернулась едва заметной рябью, усиливавшейся с каждой минутой.

— Гоблины пробудились и бросились в погоню! — озвучил Мелихаро то, о чем все остальные и так догадались. — Упаси нас небеса от…

И не успел он договорить, как нас сбила с ног плотная волна всколыхнувшейся грязи. Она же безо всякой жалости понесла нас вперед, и не успела я отплеваться и протереть глаза, как новая волна — чуть поменьше предыдущей — вновь увлекла меня за собой. Побарахтавшись, я смогла встать и в свете мерцающей сферы, следовавшей за мной, увидела, как пытаются подняться мои спутники, облепленные грязью с ног до головы.