Руслан Шабельник - Песнь шаира или хроники Ахдада

И вслед за этими словами, в зале повисла тишина. Джинн виновато переминался с одной огненной ноги на другую.

- Выполняй! - крикнул магрибинец.

Джинн заскреб лоб между рогами.

Смех. Он нарастал, подобно шуму ветра, подобно песчаной буре, заявляющей о себе мелкими песчинками только затем, чтобы через время обрушиться на тебя кинтарами песка. Он поднимался к сводам, ширился и упирался в стены, только затем, чтобы отразиться от них и обрушиться на слушателей громовым хохотом.

Смеялась царевна Зарима.

И радостью смех на этот раз был полон доверху.

- Глупец! - Сулейману дал перстень сам Аллах, перстень похоронен, вместе с царем Израиля, и он до сих пор в его могиле. Только никто не знает, где эта могила, а даже если и узнает - из смертных только Сулейман мог носить его и повелевать джиннами.

- Но... как же... мой отец... братья... книга... и джинн, он выполнил приказ, перенес нас сюда... - магрибинец часто моргал, совсем, как ребенок, готовый вот-вот заплакать.

Джинн виновато пожал плечами и снова заскреб лоб.

- Верно! Зачем ты притащил их сюда? - спросила у огнеголовогого царевна.

- Ну... они не спали... а что еще делать, не в рыб же... а этот говорит: "перенеси", ну я и перенес, - голос у огненного создания оказался на удивление тихий и даже приятный.

Женщина задумалась, стоящий рядом с ней чернокожий старец наклонился к уху Заримы и зашептал.

Остальные мужчины мужественно стояли в ожидании своей участи, и только несчастный Абд-ас-Самад тер перстень, приговаривая:

- Но, как же... отец... столько лет... и дети Красного Царя... соврали...

- Не бойся, - закончив совещаться со стариком, Зарима обратила свой взор к Шамс ад-Дину, - убивать тебя я не стану, не сейчас. Больше того, как я закончу говорить, джинн вернет тебя и твоих спутников обратно в Ахдад.

Мужчины вздохнули с облегчением, и лишь Шамс ад-Дин Мухаммад весь в напряжении, ждал, что еще скажет царевна.

- С завтрашнего дня, я стану разрушать твой город. Сначала стену, затем квартал за кварталом. Каждый день, пока не подберусь к дворцу. Последним я разрушу его и убью тебя, вместе с твоими отпрысками. Ты сам будешь видеть, своими глазами, каждый день, как гибнет слава и богатства твоего рода, рода, который прекратится на тебе. От Ахдада не останется даже камня, чтобы никто не вспомнил, что некогда был такой город, а у города был правитель, - царевна сделала знак джинну. - Верни их!

18.

Продолжение рассказа о Хасане

И вот Хасана вытащили лицом вниз и накинули на него подол его платья и закрыли ему глаза и остановились подле него с мечами, ожидая разрешения царицы.

И тогда Шавахи подошла к царице и поцеловала землю меж её рук и, схватившись за полу её платья, положила её себе на голову и сказала:

- О царица, во имя воспитания, не торопись с ним, особенно раз ты знаешь, что этот бедняк - чужеземец, который подверг свою душу опасности и испытал дела, которых никто до него не испытывал, и Аллах - слава ему и величие! - спас его от смерти из за его долгой жизни, и он услышал о твоей справедливости и вошёл в твою страну и охраняемое убежище. И если ты его убьёшь, разойдутся о тебе с путешественниками вести, что ты ненавидишь чужеземцев и убиваешь их. А он, при всех обстоятельствах, под твоей властью и будет убит твоим мечом, если не окажется его жены в твоём городе. В какое время ты ни захочешь, чтобы он явился, я могу возвратить его к тебе. И к тому же я взяла его под защиту, только надеясь на твоё великодушие, так как ты обязана мне воспитанием, и я поручилась ему, что ты приведёшь его к желаемому, ибо я знаю твою справедливость и милосердие, и, если бы я не знала в тебе этого, я бы не привела его в твой город. И я говорила про себя: "Царица на него посмотрит и послушает стихи, которые он говорит, и прекрасные, ясные слова, подобные нанизанному жемчугу", Этот человек вошёл в наши земли и поел нашей пищи, и соблюдать его право обязательно для нас, особенно, раз я обещала ему встречу с тобою. Ты ведь знаешь, что разлука тяжела, и знаешь, что разлука убийственна, в особенности - разлука с любимой. У нас не осталось ни одной женщины, кроме тебя; покажи же ему твоё лицо.

И царица улыбнулась и сказала:

- Откуда ему быть моим мужем, чтобы я показывала ему лицо?

И затем она велела привести Хасана, и его ввели к ней и поставили перед нею, и тогда она открыла лицо. И, увидев его, Хасан испустил великий крик и упал, покрытый беспамятством. И старуха до тех пор ухаживала за ним, пока он не очнулся, а очнувшись от беспамятства, он произнёс такие стихи:

Ветерочек из Ирака, что подул

В земли тех, кто восклицает громко: "Вак!"

Передай моим возлюбленным, что я

Горький вкус любви моей вкусил давно.

О, смягчитесь, люди страсти, сжальтесь вы.

Тает сердце от разлуки мук моё!

А окончив свои стихи, он поднялся и посмотрел на царицу и вскрикнул великим криком, от которого дворец чуть не свалился на тех, кто в нем был, и затем упал, покрытый беспамятством.

И старуха до тех пор ухаживала за ним, пока он не очнулся, и спросила его, что с ним, и Хасан воскликнул:

- Эта царица - либо моя жена, либо самый похожий на мою жену человек.

И царица сказала:

- Горе тебе, о нянюшка, этот чужеземец бесноватый или помешанный, потому что он смотрит мне в лицо и таращит глаза.

- О царица, - сказала старуха, - ему простительно, не взыщи с него. Ведь пословица говорит: "Для больного от любви нет лекарства". Что он, что бесноватый - все равно.

А Хасан заплакал сильным плачем и произнёс такие стихи:

Увидя следы любимых, с тоски я таю

И слезы лью на месте их стоянки,

Прося того, кто нас испытал разлукой,

Чтоб мне послал любимых возвращенье.

И потом Хасан сказал царице:

- Клянусь Аллахом, ты не моя жена, но ты самый похожий на неё человек!

И царица Нур аль Худа так засмеялась, что упала навзничь и склонилась на бок и сказала:

- О любимый, дай себе отсрочку и рассмотри меня и ответь мне на то, о чем я тебя спрошу. Оставь безумие, смущение и смятение, - приблизилось к тебе облегчение.

- О госпожа царей и прибежище всех богатых и нищих, спрашивай меня, о чем хочешь, - сказал Хасан.

И царица спросила его:

- Что в твоей жене на меня похоже?

- О госпожа моя, - ответил Хасан, - все, что есть в тебе красивого, прекрасного, изящного и изнеженного - стройность твоего стана и нежность твоих речей, румянец твоих щёк, и выпуклость грудей и все прочее, - на неё похожи.

И тогда царица разозлилась и воскликнула:

- Как смеешь ты сравнивать меня с какой-то девкой, пусть и твоей женой!

И велела, чтобы Хасана в тот же час бросили в темницу.

Увидев такое дело, Шевахи бросилась к царице, умоляя о милости, и произнесла такие стихи:

Ты милостив был, о дарующий свет голытьбе!