Павел Торопов - Каменный меч

«Всё-таки, я был прав. Без них нам не победить… Но теперь…»

Крондин вновь позволил себе надеяться, что худшее позади.

Через пару часов, возвращаясь во Дворец Совета, он встретил их. Сергей и Мурт сидели на крыльце, Гнариус бессильно привалился к стене. Руд стоял, задумчиво смотря вдаль. Все они, почему-то, были покрыты каменной крошкой.

Крондин улыбался. Он захотел подойти к ним, обнять, поздравить. Рассказать всему народу об их подвиге…

Руд повернулся. И Крондин перестал улыбаться.

— Хорошо, что ты жив… — рассеянно произнёс волшебник. Он выглядел… За годы дружбы Крондин видел его разным. Но даже представить не мог, что Руд может быть таким.

Обречённым.

— Что случилось?…

Волшебник попытался улыбнуться. Усмехнуться. И не смог. Потом раскрыл правую ладонь.

Там лежал кристалл. Маленький, настолько маленький, что, светясь, он казался лишь искрой. Тёмно-синей искрой.

Волшебник посмотрел на Крондина. И сказал, на первый взгляд спокойно, но это было не спокойствием, а безликостью, рождённой столкновением всех сильных эмоций — подобно тому, как столкновение всех цветов даёт белый цвет:

— Они идут.

Лучи тёмно-синего света были мощными, яркими. Намного более яркими, чем это можно было ожидать от крошечного кристалла. Наверное, они могли бы, пусть тускло, но осветить весь огромный зал Совета Семи.

Однако, кристалл не был для этого предназначен. Его лучи не светили во все стороны, а были направленными. И сейчас их пучок бил в огромное, в три человеческих роста, зеркало.

Как ни странно, лучи не отражали в зеркале слепящий свет своего источника. В зеркале вообще не было ничего, относящегося к величественному дворцовому залу. Ни прекрасного камня стен, ни массивных колонн, ни тяжёлых гобеленов, ни тончайшей резьбы, передающей самые славные страницы истории Лиги Ог-Дразд. Ни десятков силуэтов и лиц, усталых и напряжённых. Ничего.

В зеркале было совершенно другое. Неровный пещерный пол, захламлённый множеством мелких предметов. Обветшалые, изломанные строения и конструкции. Огромные. Страшные. Жалкие. Черепа. Грудные клетки. Кости конечностей.

И ещё было движение. Панцири, увенчанные бахромой щупалец. Студенистые тела, обволакивающие неровности камня.

Они двигались. Существа из ночных кошмаров Лиги Ог-Дразд. Двигались неторопливо, выдерживая дистанцию. Заполняя всю доступную площадь обзора. Так продолжалось несколько минут — до того, как картинка прервалась.

— Это… ОНИ? — голос будто бы не имел хозяина, а исходил от всех, собравшихся в зале. Приглушённый, прерывающийся, захлёбывающийся страхом, полуосознанным ужасом, пришедшим из окружённого молчанием прошлого…

— Да. — Руд ответил ровно, спокойно, чётко. Безжалостно. — Это те самые существа, которые триста три года назад уничтожили разработку в пещерах под ущельем Ид-Ират. Думаю, с того времени они не выходили из своих обиталищ. До нынешнего момента. Теперь они направляются сюда.

Поднялся шум. Какую-ту секунду казалось, что волнение плещется уже у самого края и вот-вот перехлестнёт, смоет барьеры разумов ударной волной паники…

Но нет, всё успокоилось. Лишь осталось назойливой, болезненной дрожью где-то на грани восприятия.

— Почему… ты уверен, что они идут именно сюда?.. — спросил советник Магнут, потерянно глядя куда-то в сторону.

— Я изучаю их много лет. — лицо Руда слегка дрогнуло. — Они… не злые. Они просто видят мир по-своему. В чём-то это похоже на нас… только они не ищут совершенства. Они уже нашли его. В своих пещерах, в своих рисунках… они нашли его и, найдя, теперь оберегают. Устраняют помехи, диссонанс… Как тогда, когда мы вторглись в их пределы. Теперь же, смерть Семи Самоцветов родила… уникальный диссонанс. Возможно, невиданный доселе этим миром. И они, естественно, ощутили его.

Волшебник прервался. Он будто бы хотел набрать побольше воздуха перед тем, как закончить. Перед тем, как зачитать последние строки приговора.

— Они идут сюда, чтобы устранить этот диссонанс. Чтобы очистить мир от всего того, что диссонанс породило. В том числе, и от нас.

Тишина, порождённая этими словами, была оглушающей. Но продлилась недолго.

— Что ж! — вскричал Эбит яростно и поспешно. — Отлично! Мы победили в первой битве — победим и в этой! Теперь, когда мы пришли в себя, почти собрали все силы…

— Хватит. — тяжело, натужно и громко произнёс Магнут. — Тогда, триста лет назад, этих тварей было едва ли два десятка. Выжившие говорили, что их щупальца резали отборный металл, как паутину, и сметали солдат целыми дюжинами… А теперь?.. Сколько их… сотни, а скорее — тысячи. Да ещё и даол-уразод… они ведь вернутся?..

Вопрос будто повис в воздухе, не окончившись. Задавая его, Магнут повернулся к Руду и теперь растерялся, не зная, как завершить фразу.

Как обратиться к сыну.

— Да. — волшебник спокойно встретил затравленный взгляд отца. — Очевидно, мы сорвали какой-то их ритуал… Но ткань мира слишком сильно повреждена. Дверь перед ними открыта. Возможно, теперь у нас будет немного больше времени. Но они вернутся.

— Ну что ж. — Хардарин окинул зал взглядом. — Время — это тоже ценный ресурс. Он поможет нам осознать горькую правду. И принять решение. Тяжёлое, неприятное, но необходимое. Решение, которое может спасти жизни…

— Бежать.

Все повернулись к Крондину. С того самого момента, как зал наполнился, молодой гном не произнёс ни слова. Однако, внимание окружающих всё равно концентрировались на нём. Даже когда поверхность зеркала показывала воплощённую погибель, идущую на Лигу — многие бросали взгляды в сторону Крондина. Неосознанно косились на него. Ждали его слов.

— Бежать. Но куда? Даже если мы сможем это устроить, если сможем сохранить жизнь большинству тех, кто отправится в плавание, или в переход через горы… Если сможем избежать преследования… куда мы пойдём? Стабильные порталы в новые миры не открывали уже больше ста лет, а в нынешних мирах ничейных территорий почти не осталось. Нам придётся топтать чужие пороги, проситься под чужую крышу. Стать приживалами, народом без родины. Хуже того, народом, бежавшим из своей родины, бросившим своих сородичей в окраинных поселениях, обрёкшим их на смерть или дикое, голодное существование… Народом, чья слава в один миг обернулась позором и проклятием. Чьи правители оказались лжецами и предателями. Проклятым, неприкаянным, обездоленным народом. Народом, который ненавидит сам себя. Такое наследие вы хотите оставить? Такую жизнь хотите спасти бегством?

Поднялся крик. Подтверждения и возражения с разных сторон сошлись и закружились в вечном танце — на этот раз, агрессивном, яростном, с каждой секундой всё более и более похожем на битву.