Галина Гончарова - Сестра (СИ)

— Второй — наш батюшка?

— Ну да. Права ты была — Нарышкина это.

— А то нет? Завтра, Алешенька, позови к себе боярина Стрешнева, да попроси его помочь?

— В чем бы?

— Лошадник он. А нам бы где кормов на зиму прикупить, своих маловато. Стенька нам татарских жеребят пригнал, умные, конечно, но кормить‑то надо! Мы ж на них не рассчитывали!

— Просто так и позвать?

— Э, нет. Не просто так. А вот как придет он, мы с тобой вместе должны быть.

— И?…

План был идеально прост. Софья собиралась не только нейтрализовать Наталью, но и натравить всех остальных на Матвеева. Через Ордина — Нащокина уже была пущена сплетня, что царь жениться собирается — и боярское море заволновалось.

Милославские таки прорвались к Алексею — и тот подбросил второго ежа, посокрушавшись, что он‑де сын от нелюбимой жены. А вот ежели женится царь еще раз, то и вовсе про них забудет, как и не бывало.

Настало время пустить третью сплетню. Они ведь завсегда достовернее, ежели из разных источников.

Спустя час царевич уходил значительно спокойнее, чем пришел.

— Ох, Сонюшка, что бы я без тебя делал?

— Жил бы и горя не знал…

Софья чмокнула братца в щеку, уселась на кровать, задумалась…

Вошла верная Груня, помогла раздеться, улечься… про молитву Софья и не вспомнила. Куда ей, она делами молится, а без дел, хоть лоб разбей…

Сколько уж прошло, как она себя осознала в теле трехлетнего ребенка?

Почти десять лет.

Что сделано за это время?

По большому счету — две вещи. Набирается и готовится кадровый резерв. Создан грамотный механизм его подготовки и интегрирования в жизнь страны. Это плюс. Набирается интеллектуальный резерв. Вот, пищали, опять же. И золото. И еще много чего… один из мальчишек узнал, как добрую сталь варить — отписал. Второй чуть ли не ткацкий станок описывает…

Третий пишет, что губернатор казнокрадствует — и подробно расписывает, куда, сколько, кому — это ж радость!

Алексей, когда на трон взойдет — своих людей получит. Да и войско мальчишечье, вроде и потешное, а все ж таки свое. И казаки под его рукой. А золото — оно всегда золото.

У него есть своя партия, которая хоть и потребует денег, но все же не станет давить. Ему есть кого и на какие места поставить.

И все равно, первое, что придется сделать — это разобраться со стрельцами. Второе — с боярами. Навести у себя порядок, а то распустил всех отец — спасу нет.

Кровь?

Будет. И простит ли она себя за это? Хотя вопрос глупый. Себя она всегда простит. Вот других — уже вряд ли. А себя, любимую, с полным на то удовольствием. Сейчас вот еще Матвеева окоротить, лучше с летальным исходом…

Софья заснула с довольной улыбкой, и снился ей боярин Матвеев. Она на него гневалась и топала ногой, а мужчина пятился назад и падал куда‑то в пропасть.

Иван Федорович Стрешнев к царевичу шел с радостью. А чего ж не пойти?

Умный он, добрый, вины за ним никакой нет, значит, желает ему царевич поручить что‑то. Чего б и не…

Но замер мужчина перед дверью кабинета. Слуга словно растворился, а из‑за двери донеслись голоса.

— …Матвеев зарвался! Девку свою под царя подкладывать!

— Алешенька, не горячись так! Может, и неправда это!

— Соня, государь мне вчера чуть ли не прямо сказал, что смотр невест объявит, а сам на Нарышкиной женится. Чтобы не спортили ее раньше времени.

— Да там портить — от некуда!

— Знаю. Гулящая она, да как то отцу сказать?

Боярин кашлянул и дверь толкнул.

Потом он обдумает, потом…

Царевна с писком метнулась в спальню, а царевич улыбнулся.

— Проходи, Иван, рад тебя видеть!

— Государь царевич…

Иван поклонился, низко, как должно, получил в ответ улыбку…

— Поздорову ли, боярин?

Разговор затеялся вполне чинный, и сена Иван Федорович продать согласился, и все было хорошо, а все ж таки…

Царапало, царапало внутри. Поговаривали уж, что царь жениться вновь захочет, волновались Милославские… а ежели Матвеев ему свою девицу подсунет — это что же будет? и так от этого выскочки худородного возле трона не продохнуть, он и вовсе на головы сядет!

Никак такого допустить нельзя.

Надо бы узнать поточнее, да и сказать кой — кому о Матвеевских планах… вот паскуда! Из грязи в князи лезет!

Когда Матвеев сообщил Наташеньке о планах государевых, та взволновалась. Это что ж — ей теперь в Кремль переехать?!

Так она и Алешу не увидит более!

Наталья в церковь почти бегом бежала, но царевич там уже ждал. И отпустили когти сердечко девичье.

— государь!

— Наташенька!

Синие глаза блеснули ласково — и невдомек Наталье было, что в этот миг размышлял царевич не о красе ее девичьей, а о том, как окоротит наглого боярина.

— Мне в Кремль ехать надо, в палаты царские! Там отберут девиц…. Алешенька, страшно мне! Дядя сказал, что все уж договорено. Для вида нас смотреть будут, а меня выберут! Что делать!?

— Ехать и быть спокойной. Все сложится, как нам надобно. Обещаю тебе…

— Неужто?!

— Найдет себе тятенька другую по сердцу, а тебя отпустит.

Наталья хоть и сомневалась, да успокоили ее слова ласковые. Да и…. что она теряла?! Ни бежать, ни в ноги кинуться — никогда не поздно.

Если б знала она, что в это время Софья беседовала со своим дядюшкой Иваном Милославским. Тот, хоть и смотрел на девочку искоса, но слушал внимательно. Как‑никак, сейчас ее устами царевич говорил.

— Известно мне стало, что государь невесту себе выбрать желает.

— А….

— И даже известно, кого он выберет.

— Кого, государыня царевна?

— Кому царевна, а кому племянница, — Софья улыбнулась ласково. — Матушка умерла, больше за Милославских заступаться некому, так ли это?

— Ежели племянник родные не заступятся, так и некому, — подтвердил мужчина.

— А ежели мачеха будет у племянников? Ночная кукушка, она завсегда дневную перекукует, всем то известно.

— так что ж делать, государыня?

— Известно мне, что хотите вы девушку свою представить…

— Да.

— Этого не будет.

— Как?

Милославский аж побледнел. Действительно, и девушка была хорошая, на Машу ликом похожа, косы черные, глаза ясные… что ж это?!

Софья только головой покачала.

— Другая ее заменит.

— Как?!

— а вы скажете, что она это. Крест целовать будете — не дрогнете. Тогда и сладится все.

— Н — но…

— и сделать надобно так, чтобы государь ее подольше не видел. Сможете?

Милославский задумался. Можно так сделать, можно…

— А…

Софья взяла со стола колокольчик малый, тряхнула, и…

Милославский замер, как статуй каменный, бессмысленный. Девица, что вошла в комнату, была… Не идет, а плывет, губы розовые улыбаются, коса — сноп золотой, глаза что небо синее… да и лицо… словно Всеволжская вдруг вернулась.