Галина Гончарова - Государыня

— Волков в холмах много…

И опять пропадает в тумане.

А туман страшноватый, серый, липкий, влажный — не степной туман, и видится в нем что-то страшное, чудятся чьи-то голоса, наречие чуждое, словно рядом татары, вот только руку протяни, чтобы коснуться. Горят неподалеку огоньки костров…

Страшно…

И мертвенный холод пробирает чуть ли не до костей, когда липкое влажное щупальце забирается под одежду, внутрь…

Мальчишка передергивается, стискивает зубы… да, много говорят о таких людях, и сам он слышал… вот, значит, как оно бывает. Лишь бы душу потом не попросили те, кого не принято поминать к ночи.

И опять хочется перекреститься, но Федька уже не поднимает руки. А вдруг тот, кого к ночи не называют, огневается — и снимет защиту? И увидят их сейчас татары?

Все здесь полягут…

Ничего. И не с таким справлялись — и сейчас справятся. И все же, когда туман рассеивается, над головой опять светят степные звезды, а Иван Сирко взмахивает рукой: «Дошли, ребята! Привал!» — Федька переводит дыхание.

Смотрит на атамана. И кажется ему — или клыки никуда не делись? И глаза у старого характерника горят желтыми волчьими огнями? Ну да ладно, сейчас и перекреститься можно.

— Вы оставайтесь, я пройдусь поодаль, огляжусь.

Иван Сирко исчезает прежде, чем кто-то хоть слово произносит, — и совсем рядом раздается громкий волчий вой.

Федька встряхивается всем телом, и один из казаков хлопает его по плечу.

— Сробел, малый? Оно и понятно…

Любопытство и гонор оказываются сильнее страха:

— И ничего я не сробел. А вот это… что было? Они ж нас должны были увидеть! Мы рядом шли!

Казак ухмыляется.

— А вот это… Знаешь, как нашего атамана татары с турками называют?

— Урус-шайтан.

— Именно. И не зря.

— А…

— А остальное — не твоего ума дело.

Федька насупился. Можно подумать, он совсем глупый. И так ясно, что врагам глаза отвели! Слыхал он о таком, просто тогда людей меньше было, но одному-двоим глаза отвести — несложно.

Деды говорили…

Но не хотят говорить? И не надо. Он тоже помолчит.

Теперь оставалось только ждать.

На рассвете русские и поляки принялись собираться. Сегодня их ждало сражение за Бахчисарай.

Там была столица ханства, а на высотах, впереди, их ждал Селямет-Гирей, калга и младший брат Селим-Гирея. Впрочем, блистательного ума старшего брата, говорят, ему Аллах не отпустил.

Алексей посмотрел на выстроившиеся полки, на решительные лица людей…

— Да благословит нас Бог, воины!

И первым, подавая пример, опустился на колени. Молитва была короткой, а потом войско быстрым маршем двинулось в сторону расщелины между холмами.

Сегодня и решится, чьей власти быть на земле крымской.

Татары встретили русских пушечным огнем. Первые ряды дрогнули, но не отступили. Падали, но шли вперед, упрямо, в «мертвую зону», куда уже не достреливали пушки. И все же…

Алексей находился сейчас в арьергарде. Он с радостью шел бы впереди, но кто ж ему разрешит? Наследник! Царевич!

Оставалось только ждать, сжимая кулаки, и смотреть, как падают люди. Его люди. Православные.

Где же Сирко?!

Федька даже чуток придремал, едва ли не в обнимку с Данькой, когда сильная рука встряхнула его за плечо:

— Вставай… «конек». Бой начался.

Сна как ни в одном глазу не бывало. Над мальчишками склонялся Иван Сирко. А глаза у него были желтые-желтые, волчьи, умные и хищные.

— Пора.

Федька подскочил, вытянулся, зная, что рядом так же вытянулся во фрунт Данька.

— Разрешите приступать?

— Разрешаю. Эти ваши игрушки далеко ли летят?

— Как добросим, воевода.

— А взрываются скоро ли?

— Погорят, покамест до десяти сосчитаешь, а потом жахнут так, что чертям в аду жарко станет.

Федька был уверен, что атаман все знает. Просто дает им время прийти в себя. Мало ли…

— Сейчас пойдете, куда я скажу, а с вами пойдут Петро и Оглобля. Они ваши штучки куда как дальше докинут.

— А…

— Мешкать они не будут, просто силы у вас пока детские. Обидно будет зазря такую мощь потратить.

Еще бы не обидно.

Федька кивнул:

— Разрешите начинать?

Желтые глаза одобрительно сощурились:

— Начинайте.

Селямет-Гирей смотрел вперед. В душе калги бушевал вихрь гнева. Наглые твари! Сволочи! Шакалы православные, не знающие Аллаха и истинной веры!

Да как посмели они?!

Селим-Гирей ушел в поход — и, как это часто бывало, его брат остался за старшего. И вот тут…

В столицу начали приходить плохие известия.

Русские появились в Крыму. То здесь, то там… Спасшихся было немного. Тех, кто смог добраться до столицы и сообщить обо всем государю, — еще меньше. К тому же Селямет-Гирей был не настолько умен, как брат, — вот и не принял все всерьез.

Забеспокоился он пару недель назад, когда прилетел голубь из Кафы.

Город был захвачен. И все чаще в Бахчисарае объявлялись беженцы…

Сначала Селямет не беспокоился. Ну, набег — бывает. Приходили сюда уже и казаки, и русские, да только убрались несолоно хлебавши. Селим же как раз под Азовом, вот возьмет он крепость — и пройдется победоносным маршем, захватывая неверных и превращая их в своих рабов, ибо на что они еще могут сгодиться?

Только в меру своих сил и умения служить правоверным.

Но…

Все складывалось не так хорошо. Селим молчал, а вскоре пришло и известие пострашнее. Русские шли к Бакчэ-Сараю. Шли уверенно, не останавливаясь и с понятными намерениями. И с другой стороны двигались поляки.

Это было уже серьезно.

Потрепать их стрелами издали не удавалось — у них была своя кавалерия, и посылать людей было бессмысленно. Все заканчивалось долгой погоней по степи.

А вот защищать…

Бакчэ-Сарай был окружен холмами — и в город вела дорога, петляющая между ними. Вот ежели занять позицию на холмах… что кал га и сделал.

Поставил пушки, расположил людей, устроил штаб… штурм не стал для него неожиданностью. А вот…

— Как только я гранату передам, так и бросай. Сразу же.

Казак, носящий говорящее прозвище Оглобля, кивнул. Весь нескладный, длинный, с руками чуть ли не ниже колен… понял ли?

А коли нет, так их всех сейчас тут разнесет.

Федька чиркнул кремнем, высек искру на трут — и быстро понес тлеющую тряпку к фитилю, пропитанная маслом веревка вспыхнула мгновенно.

Граната перешла в руки Оглобли, тот, не мешкая, размахнулся — и швырнул ее что есть сил.

Федька проводил ее взглядом.

А ведь хорошо пошла…

Стартовав на холме, в тылу врага — Иван Сирко выбрал идеальную позицию, татары отсюда были видны как на ладони, граната финишировала аккурат посреди большого их скопления.

БАБАХ!!!

Грохот донесся даже сюда. И сразу же…