Джал Халгаев - Книга Мертвых

Времени думать о галлюцинациях не было.

Немертвый, прикрывая пораженный правый глаз своей лапищей, на секунду отстранился прочь, слезая с беззащитного меня.

На губах пузырилась кровь. Мне стало страшно.

В тот же миг произошло нечто странное. Земля с небом словно поменялись местами, и мой желудок протестующе подскочил к горлу. Мир кружился. Облака стремительно приближались. В следующий миг грудную клетку придавило луной. Разум затуманился.

Я поднялся на ноги и воззрился на Немертвого сверху вниз - сейчас он почему-то казался мне на удивление маленьким.

Тварь раскинула крылья и зашипела, но я даже не дрогнул. В моей душе созрела мрачная решимость покончить с этим здесь и сейчас.

- Ты знаешь, кто я, Дастин? - паниковал голос - был ли и он всего лишь иллюзией, порождением моего собственного разума? - Я - это мир, я - это Тьма! Тебе все равно не убежать от меня. Сколько бы ты ни прятался в лучах своего солнца, а тьма приходит всегда. Сколько бы ты ни бежал, Тьма везде.

- Закончила? Тогда я продолжу, - безразлично дернул я плечом.

Потоки силы пронеслись по моим конечностям. Было больно. Но вместе с болью приходило необъяснимое наслаждение, и я задрожал в экстазе.

Казалось, Немертвого трясет еще сильнее.

Я видел, каких титанических усилий ему стоило подняться передо мной на колени. Крылья его дрожали от напряжения, и пепельно-серое тело скукоживалось как кожура засохшего апельсина.

Немертвый зашипел. Голод разгорался во мне как пламя, пляшущее на сухой листве.

Хмыкнув, я толкнул его ногой в грудь, и он упал подобной старой фарфоровой кукле. По его коже прошлись черные трещины. Все раны, нанесенные моими клинками, стали темнеть и расширяться, пожирая чудовище изнутри.

В демонических корчах извивался Немертвый у моих ног и вскоре замер, лишившись сил. Последние, будто по воле неназванного бога, единым потоком перетекли в мое тело.

Полыхнула молния. Почти мгновенно за ней последовала гроза, и штормовые тучи заполонили небо за три мгновения, поглотив рождающееся солнце. Все это напоминало какой-то колдовской фокус, но в делах, связанных с богами, даже природа рыдает.

Тучи слились в единую воронку. Внутри нее, полыхая ледяными огнями Лагуны, кружились мистические тени, постепенно опускаясь все ниже и ниже.

Невесомые черные тучи соприкоснулись с землей в том месте, где секунду назад находился съежившийся до размеров щенка труп Немертвого. Наступило затишье перед бурей, и затем грянул гром. В один миг все пропало.

Я поднял голову вверх и вздохнул: абсолютно чистое небо возвышалось надо мной, и белые перьевые облака, плывущие по нему подобно древним кораблям северных завоевателей, медленно двигались по ветру.

Когда же я опустил взгляд вниз, моему удивлению не было предела.

Вместо трупа Немертвого из земли торчал сломанный меч, который я выбросил в реку. Но - о сраное чудо! - рукоять, обросшая зелеными водорослями, висела в воздухе, словно приглашая меня взять ее в руки.

Я так и поступил. Как оказалось, клинок не был сломан, но был невидим - свет не отражался от его поверхности, создавая иллюзорное впечатление пустоты.

Когда мои пальцы оплели рукоять, то указательный коснулся свисающего с гарды черного камня на небольшом волшебном перстне. И его я видел раньше. Я ведь избавился от всего этого, так почему судьба вернула мне эти вещи?

- Сестра! Сестра! - другой голос проник в мою голову подобно раскаленной кочерге и стал повторять одно единственное слово, которое для меня ничего не значило.

Я вернул меч обратно, брезгливо вытирая руку о плащ.

Над головой каркнула ворона. Та же самая? Она уселась на навершие меча и одним кроваво-красным глазом взглянула на меня, вторым уставившись куда-то вдаль.

- Кар-р! Прими или умри!

Я взмахнул рукой, прогоняя надоедливую птицу прочь.

- Отвяжитесь от меня. Можете хоть подавиться своими загадками, мне все равно плевать!

Я повернулся к мечу спиной и зашагал прочь, задумчиво поигрывая висящем на шее кусочком обсидиана, оправленного в серебро.

Я знал: впереди меня ждет другая жизнь. Рядом со мной будет моя любовь, и моя смерть, посеянная семенами моих жертв, всегда будет ошиваться где-то рядом, пытаясь сбить меня с пути своими соблазнами.

Но пока я чувствую голод, я живу.

Она вошла в его царство как луч света в обитель мрака.

Нет, в отличие от других существ тьмы, правитель Ледяной Пустоши любил свет. Любил его всем сердцем, если оно и могло существовать у такого существа, как он. Может, поэтому он и выбрал своим вторым домом Белую равнину Зарока, отстроив за три дня и три ночи величайшую крепость среди бессмертных.

Ее бледные ступни мягко опустились на сияющую мостовую, выложенную лучшими мастерами ниров.

Дорога будто сияла изнутри, переливаясь всеми цветами Надземной радуги, и на одно мгновение женщина поддалась ее чарам, считая, что нет ничего прекраснее этого пути. Всего лишь на одно мгновение - но для таких, как она, это считалось худшим проявлением слабости.

Шаг за шагом она приближалась к мрачной крепости, созданной с помощью сильнейшей черной магии. Крепость эта на фоне прекрасной равнины являла собой единый памятник зла и несовершенства и служила напоминанием, что даже в чистейшей душе есть место мраку. Впрочем, выглядела она как далекий мираж.

От одного ее вида женщину перекосило. В ее сердце пробудился давно дремлющий страх перед величием того, кто восседает сейчас на троне Зарока - в этом она могла признаться только себе.

Гладкий кварц прохладой отдавался в идеально белой коже. Мягкий ветерок, одиноко гуляющий среди немногочисленных мелких деревьев равнины, раздувал полы ее полупрозрачного шелкового платья, и края длинного шарфа кремового цвета, покоившегося на ее плечах, поднимались вверх при каждом ее шаге, создавая иллюзию движущихся крыльев.

В этот день она представляла собой идеал женственности и тонкой красоты. Даже сама сильфида, взглянув на нее из-под своих хрустальных ресниц, потупила бы взор и отступила в тень, лишь бы не омрачать своим присутствием сияние столь дивного божества, а любой мужчина, хоть краем глаза завидев ее на другом берегу Пустого моря, тотчас бросился бы в пучину волн, желая пасть ниц перед ее величием. Такова казалась природа ее великолепия.

Но сейчас ей самой все же казалось, что по сравнению с прошлыми посетительницами крепости Зарока - а такие, безусловно, были - она представляет собой лишь далекий призрак, серый и невзрачный - такой, что хозяин не обратит на нее и доли внимания.

- Не о том думаешь, - прошипела женщина сквозь зубы.

Ворота возникли из ниоткуда. Они представляли собой единый пласт зачарованного обсидиана, испещренного сетью огненных трещин и закованного в превосходный серебряный обод, инкрустированный узорами морд страшнейших чудовищ Пустоши. Его Пустоши.