Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

— Суть! — Регент скривился, как будто съел что-то кислое. — Суть, Марофилл, весьма проста: ваш любимец опять притащил в дом какую-то гадость. А нам теперь, подобно прозевавшим это лакеям, выметать последствия!

Рютгер заметил, что кулаки сэра Аристайла стиснулись: бедняга оставался нем и недвижим явно из последних сил.

— Ну, ну, — примирительно произнес Рютгер. — Зачем вы так хлестко, ваше превосходительство? Знаете же, что я никогда не мог противостоять вашему всесокрушающему юмору. Особенно, когда вы изволите сравнивать себя с лакеем, — он помедлил, но не настолько, чтобы Регент успел осознать сказанное. — А наш дражайший сэр Подгарский если в чем и виноват, то только в чрезмерной преданности делу.

— Вот именно — чрезмерной! — резко ответил Регент, сжимая и разжимая пальцы. — Вы только посмотрите, кого, — точнее, что, — он нам приволок. И преподнес это как панацею от всех бед, да еще и предложил допустить к Его Величеству!

Получив, наконец, высочайшее разрешение, Рютгер обратил взгляд на единственного не принадлежащего к самым родовитым семьям Гвинаны человека в комнате. Некоторое время он просто пристально рассматривал «приобретение» Аристайла, ибо зрелище, безусловно, того стоило.

Данное создание пришлось бы где-нибудь очень к месту под мостом через реку, причем в виде прибитого волнами к берегу трупа. В королевском дворце тоже нашлось бы немало помещений, вполне ему подходящих: возле колод для рубки дров, например, или в пыточных подвалах. Но Секретная гостиная явно в эту категорию не входила.

Существо, столь надежно приковавшее внимание Рютгера, не отличалось великанским сложением. На лилипута оно тоже не тянуло. Видимо, в компенсацию за столь непримечательный рост, волосы существа, косматые и лохматые, с запутавшимися там листиками и веточками, свисали до середины туловища. На эти впечатляющие космы была нахлобучена невероятно высокая шляпа с такими широкими полями, что они вполне послужили бы укрытием от дождя стайке детишек. Огромное количество заплат отнюдь не делало этот предмет гардероба более привлекательным, хотя, безусловно, много говорило о его нелегкой жизни. Видным же из-под него оставался только длинный, тощий и костлявый подбородок, неровно заросший щетиной. Почему создание предпочитало бриться, а не стричься, суждено было остаться в потемках истории.

Остальная одежда существа ничего примечательного из себя не представляла. Так, широченные шаровары, заправленные в заплатанные сапоги, да не менее широченная туника, похоже, сооруженная на скорую руку из холщового мешка. Одеяние это оставляло открытыми худые и мускулистые, загорелые до черноты руки. Рютгер мог бы даже назвать их привлекательными, если бы они не находились в столь ужасающей диспропорции с телом, свисая гораздо ниже, чем положено порядочным рукам. Да и вся фигура в целом была сутула, нескладна, и странным образом перекошена.

— Что это? — спросил Рютгер, закончив изучение.

— Это — мыслечтец-вещник, — произнес сэр Аристайл, и в голосе его слышались не столько гордость за находку, сколько оправдания. — Он читает мысли вещей.

— Откуда ты его откопал? — спросил Рютгер.

— Сегодня — из ямы на заднем дворе, куда дровосеки ветки сбрасывают. А вообще мы его в лесу поймали, когда партикуляристов высматривали. Он сам-то, правда, явно не из них.

На секунду Рютгер замер, пытаясь переварить полученную информацию. Потом спросил тоном, который всем окружающим показался искренне равнодушным и беззаботным.

— Ах да, этот твой последний рейд по зачистке Одиноких Деревьев… Как он?.. Нет, не надо подробностей, достаточно, если ты просто скажешь мне, сколько деревьев вы обнаружили.

— Одно, сэр, — ответил Аристайл с несколько виноватой интонацией. — Но зато оно было занято, и занято давно. Старый маг, много силы накопил. Я так думаю, вблизи Варроны мы деревьев больше и не найдем. Занятых — уж точно.

Рютгер на короткое мгновение прикрыл глаза, а потом очень дружелюбно произнес:

— О, отрадно слышать, дорогой Аристайл. Ты проявляешь похвальный профессионализм. Но ты всерьез уверен, что вот это вот приведенное тобой сегодня существо способно облегчить нам ношу беспокойства из-за этих досадных происшествий?..

— Вот! — Регент презрительно хмыкнул. — Даже Марофилл в кои то веки понимает всю абсурдность ситуации. Похвально, Рютгер, вы делаете успехи.

— Куда мне тягаться с вами, ваше превосходительство! — нежно улыбнулся Рютгер, послав Регенту призывный взгляд. — Ваша способность видеть ситуацию во всей полноте всегда меня восхищала!

Регент сжал челюсти и замолчал: бороться с этой рютгеровской тактикой он никак не мог, ибо тон герцога был не только томен, но и почтителен. Вместе с тем все это кокетство Человеку Без Имени было как нож острый.

— Ну, так что же ты скажешь, доблестный рыцарь? — спросил Рютгер, обращаясь к своему помощнику.

— Испытайте его, ваша светлость, что я еще могу сказать! — громыхнул сэр Аристайл.

— Что ж, нахожу это справедливым. Иногда жемчужины мудрости спрятаны в самой неприглядной оболочке, подобно мякоти кокосового ореха… Ну, я уверен, что вы, с вашей мудростью, ваше превосходительство, вполне это понимаете, — мягко сказал Рютгер. — Почему бы нам и в самом деле не дать этому бедняге шанс?

Регенту пришлось проглотить этот намек на его собственную неприглядную внешность (а был он не то чтобы уродлив, однако годы отнюдь не украсили этого почтенного государственного мужа, если не считать украшениями прихотливую вязь морщин и сияющую лысину).

— Как вы считаете, господа? — кисло спросил он министров.

Министры, вспомнив, что они тут не только для мебели, дружно закивали головами, заранее выражая согласие с любыми словами регента. Только министр финансов, который, бывало, имел собственное мнение, заметил сухо:

— Что до меня, то я считаю, что этот наглый молодой человек заслуживает хорошего шанса опозориться, — подразумевал он Аристайла, разумеется, ибо Рютгер был ненамного его моложе, однако смотрел при этом на герцога Марофилла. Всем присутствующим стало совершенно ясно, что если вдруг сэр Аристайл действительно опозорится, то это, безусловно, будет означать определенный ущерб и для Рютгера тоже.

Регент растянул губы и чуть опустил один кончик рта, приподняв другой — причудливая гримаса, которая в его исполнении выглядела ужасающе, но два года назад специальным указом была приравнена к улыбке — и произнес:

— Я всегда ценил ваше мнение, барон Онегельд. В конце концов, должен же я прислушиваться к своим министрам хотя бы время от времени! Быть посему. И что, какое испытание вы предлагаете?

— Да, действительно, сэр Аристайл, — доброжелательно произнес Рютгер. — Какое?