Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

— Именно так, ваше высочество.

— Так почему же он рассчитывает, что я его приму?

— Он говорит, ваше высочество, что у него срочное дело, и это дело касается вашего пленника.

— О! — Рютгер поморщился и обратился к Томасу. — Вот сейчас, дорогой брат, вы воочию можете наблюдать скорость распространения сплетен. Не успели мы поймать покушенца, как уже весь город об этом знает. И городские сумасшедшие уже высаживают наши двери. Ну?.. Он что, просит за это деньги? — последнее Рютгер уже спросил у дворецкого.

— Нет, ваша светлость. Он только просил передать, что он из Эскайпеи и родственник вашего пленника, поэтому хотел бы предстать перед вами.

— О! — Рютгер приподнял брови. — Ну что ж, если он действительно родственник, стоит его принять. Очевидно, этот молодой человек склонен к авантюризму. Или же просто не ценит свою жизнь. Это интересно, Томас. Ведь не боится приходить к нам, только что поймавшим его родственника на не слишком-то законных деяниях.

— Литературным языком это называется «рисковый парень», — заметил Томас. — Так вы хотите его принять, брат?.. Я бы вам не советовал. Что, если это второй раунд покушения?

Вместо ответа, Рютгер снова спросил дворецкого:

— Скажите, Лукас, этот человек выглядит опасным?

— Это мальчик лет тринадцати, среднего роста и сложения, — сухо произнес Лукас.

Томас крепко сжал ручки кресла. На лице Рютгера тоже отразилось некоторое беспокойство.

— Брат, я не стал бы его принимать, — произнес младший Марофилл, от волнения даже назвав Рютгера братом, что случалось с ним редко. — Это уже серьезно.

— Действительно, — кивнул Рютгер. — Я не настолько не дорожу своей жизнью… Эээ… Лукас, он пришел один?..

— Нет, ваша светлость. С ним две тяжеловооруженные особы женского пола разгульной внешности. Скучают в отдалении и, если позволите выразить мое мнение, ждут приказаний.

Пальцы Томаса отпустили подлокотники, Рютгер выдохнул и улыбнулся.

— Ну, если в деле замешаны тяжеловооруженные девицы, нам опасаться, определенно, нечего. Пожалуйста, пригласите этого юного гения. Прямо сюда. Проведите его… как-нибудь так, чтобы поменьше людей его видели.

В этом задании Рютгер мог полагаться на Лукаса: он был старейшим из дворецких, так что лучше него особняк знали только фамильные привидения.

— Гения?.. — спросил Томас, когда за Лукасом закрылась дверь.

— О, если тринадцатилетнего мальчика слушаются две тяжеловооруженные и едва одетые девицы — а именно так следует понимать описание нашего сдержанного слуги — то это, определенно, означает, что он гений. Того или другого рода.

— Они могут быть его телохранителями.

— Дорогой мой брат, особ, обладающих подобной внешностью, наймет в телохранители либо полный идиот, либо самоубийца. Нет, конечно, наш гость может оказаться тем или другим… но что-то подсказывает мне, что сюжет будет развиваться иным образом.

— Почему вы столь уверены?

— Потому что на мою долю выпало уже достаточно несчастий, — Рютгер безмятежно улыбнулся. — Давно пора начаться везению.

В этот момент дверь отворилась, и Лукас сказал:

— Ваша светлость, Юлий Гай, заместитель Двуединого Главы Лиги Ехидных Героев, по вашему приглашению.

Услышав титул Юлия, и Томас, и Рютгер едва не допустили на лица презрительную гримасу. Впрочем, братья получили слишком аристократическое воспитание, чтобы спасовать перед такой детской задачей, как сдержать свои чувства при звуке одного из самых одиозных в городе названий. Лигу Ехидных Героев, несмотря на ее скромную численность и малый срок существования, в Варроне уже знали очень хорошо. Рютгер даже припомнил, что не так давно поручил леди Алисе расследовать, каким образом этой организации удалось преодолеть порог существования в две недели, и на чем зиждется их совершенно нехарактерная для героических организаций способность сводить концы с концами. Впрочем, он просил заняться этим только так, между прочим, — задача, по его мнению, не требовала немедленного внимания. Теперь Рютгер мысленно поставил галочку, что можно невесту храброго Подгарского и вовсе освободить: причина небывалой живучести и эффективности Лиги явно стояла перед ним.

Едва переступив порог, мальчик немедленно, к удивлению обоих Марофиллов, опустился на одно колено, низко поклонился и прижал руку к сердцу.

— Позвольте мне засвидетельствовать свое нижайшее почтение, ваша светлость, ваша милость… И попросить прощение за деяния моего неразумного родственника, Матиаса Бартока! Я пришел, чтобы просить за его жизнь. И у меня есть, что предложить взамен.

Томас выдохнул и крепко сжал зубы. Томаса неожиданно обеспокоило появление Юлия, столь своевременно уложившееся в теорию брата — мальчик был прехорошенький.

Рютгер среагировал до некоторой степени предсказуемо, однако все же неожиданно для Томаса.

Он быстрым шагом пересек кабинет, схватил мальчика за обе руки и принудил его встать. Затем, проникновенно глядя ему в глаза, воскликнул:

— Боги мои, оставьте ваш трагизм, дитя мое! Разве могу я остаться равнодушным к просьбе прекрасной юности?!

Томас едва не поперхнулся. Он никак не ожидал, что Рютгер станет заигрывать с красивым гостем столь откровенно. Обычно герцог Марофилл был весьма осторожен в проявлении своих наклонностей.

К некоторому облегчению графа Марофилла, мальчик не вздрогнул и не попятился. Глядя на его лицо, только по внезапной легкой бледности можно было заметить, что подобная реакция на его появление для него не в порядке вещей.

— Так вы выслушаете меня? — спросил он.

— Конечно! Иначе и быть не может! — Рютгер за руку подвел Юлия к столу и усадил в собственное кресло. — Я полностью в вашем распоряжении, очаровательное создание. Ну? Что беспокоит вас?

— Меня беспокоит судьба моего родича, — очень осторожно, выбирая слова, произнес Юлий. — О, конечно, я понимаю, что у вас есть все основания быть не просто сердитым на него, но и требовать его наказания, но вы должны принять во внимание, что Матиас… не хотелось бы говорить неуважительно, но он не отличается чрезвычайно острым умом. И, напротив, отличается… чрезмерным упорством в преследовании избранной цели. А уж его представления о долге!.. Он происходит из одного горного плени, совершенно дикого! — речь мальчика становилась все эмоциональней, он сжал руки в почти молитвенном жесте и смотрел на Рютгера широко распахнутыми глазами. Томаса неприязненно подумал, что ребенок кокетничает, и что это много говорит не в его пользу. А ведь как достойно и хорошо он начал!

— Иначе говоря, вы надеетесь, что я его помилую по вашей просьбе, драгоценное дитя? — спросил Рютгер, улыбаясь сладкой отеческой улыбкой. — Понимаете ли, это не так просто. Речь ведь идет о покушении на семью одного из высших советников королевства-империи. Задействованы государственные интересы…