Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

В кабинете с дубовыми панелями по стенам царил приятный полумрак — осень постепенно вступала в свои права над Варроной. Начинались дожди, в иные дни тускло-серые, в другие же — раскрашенные радугами зажигавшимися над городом стараниями многих сентиментально настроенных погодных волшебниц преклонного и не слишком возраста. Сегодня день получился скорее пасмурным — возможно, оттого, что стояло воскресенье, и многие волшебники мучились похмельем, совершенно не намереваясь позволить какому-то солнечному свету раздражать свое драгоценное зрение.

— Рютгер, даже вы не можете отрицать факт, что… — начал Томас несколько чересчур быстро, как будто опасаясь, что его брат действительно найдет реальные аргументы против.

— Разумеется, я могу, — герцог Марофилл сделал легчайший жест рукой и тяжело вздохнул. — О, мой молодой и чересчур ответственный друг, если бы жизнь всегда складывалась так, как нам хочется! Но увы, есть множество…

Рютгер сделал паузу и бросил на брата кроткий, нежный взгляд.

— Конкретней, — Томас заправил взгляд за ухо.

— Последнее покушение не было покушением, — мягко произнес старший Марофилл. — Это была дружеская шутка. Ваш сын умудрился подружиться с Его Величеством. Отличный задел на будущее, поздравляю вас. Хотя, конечно, в интересах государства было бы лучше, если бы это была ваша дочь…

— На что вы намекаете? — устало спросил младший Марофилл.

— Ни на что, — успокоил его старший. — Только, если все пойдет нормально, вам очень легко удастся получить разрешение на официальный брак с Кирстен. Однако… для этого еще придется отразить четвертое покушение.

— А я-то гадал, отчего этот юный упрямец не снял охрану и не торопиться получить свою дуэль, — Томас покачал головой. — А это вы ему приказали.

— Отнюдь нет, — Рютгер поднялся со стула и хрустнул пальцами, разминая их. — Матиас… несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Он по-настоящему ответственно подходит к своему заданию. Он не станет снимать стражу, пока не будет освобожден от обязательств. А обязательства — это сохранить короля на протяжении четырех настоящих покушений. Не больше и не меньше. Он обязан подозревать худшее. Только тогда он почувствует себя вправе потребовать от меня дуэли.

— Но рано или поздно он потребует, — заметил Томас. — Он не только ответственный, но и весьма упрямый молодой человек.

— Именно.

— А вы не хотите его убивать, брат.

— Конечно, не хочу, — кивнул Рютгер. — Разве это не естественно — не хотеть терять такую многообещающую жизнь?.. К тому же, он был бы весьма хорош собой, если бы не эта ужасная борода, — граф Марофилл нервным жестом потер подбородок, будто опасаясь, что его сейчас изуродует короткая черная щетинка сродни матиасовской.

В ту ночь что-то странное творилось на улицах Варроны.

Все началось еще поздним вечером: дома не желали расхаживать туда и сюда, заглядывать друг другу в гости и обмениваться сплетнями; гильдии ведьм не проводили шабаши и не купались голышом в городских фонтанах, собирая попутно урожай очарованных богатеньких мальчиков, а орденские маги не затевали веселые пирушки с непременными жертвоприношениями и инициацией избранных. Лигу Ехидных Героев почти не осаждали недовольные их бесчинствами горожане: штук десять только прикорнули у ворот, ожидая возвращения Мэри и Сью Гопкинсов из их обычного загула, а это разве серьезно?.. Это слезы, господа мои!

Даже во Дворце-на-Куче было крайне тихо: Регент накануне уехал в загородное поместье и забрал с собой обычный кворум придворных интриганов. Очевидно проникшись значимостью момента, сама Куча как-то меньше, чем обычно, оседала, комнаты почти не меняли своих форм… у Матиаса Бартока выдалось спокойное дежурство.

Спокойствие это выражалось не только в среде внешней, ныне ужасно избаловавшей неубийцу и телохранителя, но и в среде внутренней: весь вечер его величество Антуан изволил играть в шахматы с юным Лютером, не отвлекаясь на обычные свои шалости и проказы. Его старый гувернер благодарил богов и в сторонке пил чай с Юлией, благодарно посвящая ее в редчайшие государственные тайны, свидетелем которых он стал за многие свои годы во дворце, а Матиас, сидя в углу в позе лотоса, плел себе из травяных волокон новые шнурки взамен износившихся. Трава терпко пахла, и это отвлекало, однако партикулярист умел концентрироваться на задании.

— Баньши сегодня не кричит, — меланхолично заметил Лютер и зевнул пешку.

— Они всегда кричат, — рассеянно ответил король. — Все ждут, чтобы кто-то из кухонных собак издох, а они не дохнут.

— Вот именно, — с нажимом повторил Лютер и взял королевского слона. Антуан тут же сообразил, что потеря пешки вовсе не была зевком, но оставалось только рвать на себе волосы.

— Действительно, что-то подозрительно тихо, — проговорила Юлия, отставляя в сторону чашку с чаем.

И даже старый гувернер поперхнулся как раз на середине совершенно секретной истории убийства отца нынешнего короля.

Будто в ответ на ее слова за окном, в бархатной тишине осенней варронской ночи, раздались гулкие удары, как если бы кто-то молотил по земле огромным молотом, а черное звездное небо рассекли яркие лучи холодного голубого света.

— Ах, слава богам, все в порядке, — успокоенно произнесла Юлия и сделала еще глоток чая.

Мощно и густо ударил гонг. Тут же с деревьев дворцового парка взвились вороны и массово закаркали; пораженные баньши, напротив, бесполезными комками перьев, шерсти и голой, некрасиво розовой кожи попадали на землю или крыши дворцовых пристроек.

Густой бас поплыл над лесом, над кораблями в порту, над крышами домов, над развалинами предместий и над богатыми усадьбами знати вдоль реки. Радостно и торжественно, так, что слышно было даже последней пичуге в лесу, последней мыши-полевке, флегматично жующей травяные побеги, бас произнес:

— Жители благословенной Варроны! Сим объявляю для вас начало очередного ежегодного Большого Квеста!

— Однако на неделю раньше в этом году… — неуверенно произнес гувернер.

— Большой Квест! — Антуан и Лютер повскакивали со стульев, глаза их загорелись небесной радостью и торжеством. — Большой Квест! Пошлите в город, пошлите посмотрим!

Дверь в королевские покои распахнулась, вынесенная пинком. На пороге снова появились Мэри и Сью, причем на сей раз кроме меча Сью вооружилась несметным количеством сюрикенов, которые увешивали ее стройную фигуру от бедер до плеч, и двумя ножами на бедрах, а Мэри сменила пистолеты на две причудливого вида базуки, и кроме того вся сплошь обмоталась патронными лентами. Одна такая лента даже перехватывала ее волосы, а одна была кокетливо повязана бантиком на лифе.