Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

Красавица игриво поводила ярко накрашенными коготками по руке Эллоисента. Потом её шаловливые ручки будто ненароком перебрались ему на бедро, туго обтянутое брюками.

Эллоисент с ленивой улыбкой обнял покатые плечи незнакомки и притянул её к себе, откровенно увлекая в водоворот страсти. Казалось, каждое движение, каждое касание друг к другу только усиливало голод любовников, заставляя их воспламеняться сильнее.

Я не стала смотреть на то, чем всё это закончится. Глядеть как отец твоего ребёнка ласкает твою соперницу всё равно, что проворачивать нож в ране.

Эллоисенту в тот вечер повезло, что я была всего лишь бестелесным духом и ещё не владела второй особенностью демонов — проникать в чужие тела.

Об этой особенности Танита рассказала мне чуть позже.

Демоны, как известно, бестелесны, им не нужна дополнительная энергия для поддержания жизни в оставленной ими телесной оболочке. А для меня этот вопрос оказался вопросом жизни и смерти.

Так плавно мы с ведьмочками подошли к необходимости человеческих жертвоприношений для продолжения нашего тайного колдовства.

Для ворожбы того уровня, которую мы практиковали, количество жертв требовалось увеличить, что в городке, где все знают друг друга, проблематично. Трудно убивать и оставаться незамеченным там, где народу наперечёт. Кроме того, убивать ни в чем неповинных людей мне это претит. Незнакомцы — другое дело, хотя тоже неприятно.

— Совершать ритуальные жертвоприношения в Фракптоне рискованно, — поделилась я с Марайей. — Нужно немного подправить магическую формулу так, чтобы здесь жертва была символической, коза там или свинья, лишь бы кровь пролилась… а настоящую жертву найдём в Бэртон-Рив.

— Рискованно, ваше величество. Если допустить ошибку, вы можете серьёзно пострадать.

— Я не допущу ошибку, всё сделаю правильно.

Танита, в отличие от дочери, не пыталась меня уговаривать. За её плечами стояло больше пятидесяти лет и зим, она видела в этом мире всё, что только может увидеть человек и не боялась ничего.

Создав защитный круг из необходимых рун, мы принесли в жертву животное, чья энергия и кровь должны была поддерживать подобие жизни в оставленном мною теле до той поры, пока я не вернусь.

Риск был огромный. Стоило лишь ошибиться… или задержаться…

Легко, словно дым над костром, моя душа поднялась над телом и, не оглядываясь, рванулась вперёд. Расстояние, разделяющее Фракптон и Бэртон-Рив велико. Естественным перелётом, даже в мире духов, покрывать его в отпущенное время невозможно. Нырнув куда-то, наизнанку мира, недоступную простым смертным, я понеслась в длинном сером туннеле. Субстанция, заполняющая пространство вокруг, была похожа на вязкий кисель. Мир кружился всё сильнее, быстрее… я почувствовала необходимость вдохнуть, но не смогла.

Я не могла дышать!

Чернота надвигалась на меня физически, грозя раздавить и поглотить. Мне показалось, что я гибну и всё кончено, но в следующий момент осознала, что сижу в карете и жадно глотаю воздух.

Придя немного в себя, я достала из сумочки зеркальце и убедилась, что предо мною действительно то самое милое и ненавистное личико.

Итак, я попала по месту назначения. Чудно!

Вид родного города вызывал странное жжение в чужой груди, в которой билось вовсе не моё сердце — я узнала площадь перед театром. Вход в обитель граций и муз привычно сторожили стройные скульптуры, как всегда переливались водными звездочками фонтаны в аллеях. Ничего не изменилось: все так же не спеша разгуливали люди в предвкушении представления, попивали шампанское, злословили.

Эллоисент подъехал позже. И судя потому, что он был в приятной компании, встречи с блондинкой, в теле которой я пребывала, не предвкушал.

Я со смесью ярости и насмешки наблюдала, как он помогает спуститься с подножки кареты двум чаровницам. Очередным. Или вне очередным, тут как посмотреть.

Обе девушки выглядели очаровательно, сложно было даже сказать, которая из них красивей. Та, что с серебряными косами вокруг головы, чья красота казалась слишком нежной, хрупкой и ломкой, как осколок стекла или та, что с копной густых тёмных вьющихся волос, собранных в драгоценную сетку, с чертами резкими и хищными, но при этом гармоничными? Насколько я знала вкус Эллоисента, ему по нраву больше второе. Несмотря на его собственную, почти фарфорово-кукольную красивость, его всегда притягивали женщины второго типа, когда дело касалось простой и незатейливой страсти.

Я наблюдала за выражением его лица. Вот он игриво улыбается, вот подтрунивающее поднимает бровь, вот уже откровенно ухмыляется, повернувшись к темноволосой спутнице, раскланивается с проходящей мимо парой. Оглядывается на промелькнувшую рядом стайку девушек, провожая их заинтересованным взглядом.

Когда-нибудь всё-таки я оторву ему его голову!

С другой стороны, мертвым уже нельзя отомстить, мертвым всё равно. Нет, Эл, я не стану отрывать тебе голову, мне это будет больнее пережить, чем тебе. Лучше я сделаю твою жизнь невыносимой.

Я слышала, как вокруг шептались о том, что этот повеса Чеаррэ совсем обнаглел, притащил в театр обеих любовниц сразу. Компаний на троих в театре было не мало, но ни о ком другом такого не говорили.

И почему я верила, что мои чувства к Эллоиссенту остались в прошлом? Увы! Я по-прежнему больна им. Никогда не соглашусь назвать это чувство любовью — это зависимость, будь она трижды проклята! Как мерзкий шип, эта смазливая зеленоглазая тварь, засела мне в сердце!

Уже и сердца-то почти не осталось, а всё больно…

Как только все расселись по местам, свет начал гаснуть, погружая зал в полумрак.

Я постаралась взглядом отыскать того, ради кого пришла сюда, но он отыскал меня первым. Руку сжали прохладные твёрдые пальцы:

— Саитэ?..

Саитэ? Гиэнсэтэ? Забавно — всё на «тэ».

— Что ты тут делаешь, дорогая?

Я медленно подняла глаза.

Его тонкое лицо было так хорошо мне знакомо, что я знала его чуть ли не лучше собственного.

«Двуличная скотина!», — часто говорила о нём Сиэлла.

И была права.

Море обаяния, искромётного жизнелюбия, неиссякаемой галантности и — ни граммы искренности во всём этом, сплошное притворство. Маска сдержанности и ответственности так плотно приросла к нему, что даже в сумасшедших тренировках, даже в реальных драках на грани человеческих, а порой и нечеловеческих возможностей, Эллоиссент никогда не терял её. В любых сумасшедших попойках он всегда оставался сдержанным и собранным, в своё притворство он одевался как в броню.

И всё же я видела его без маски. Знала всю меру порочности, прячущейся за этим фарфорово-бледным личиком, всю глубину падения, возможную только в полёте.