Ольга Хожевец - Пламя на воде

- Хороший... бой, - с трудом разобрал он сипение раненого.

- Отличный, - согласился Барс. - Такой бой сотен других стоит. Многие Рыцари прожили целую жизнь, не поучаствовав в таком бою.

- Значит... не зря все... Башня... не зря...

- Молчи, - попросил Барс. - Береги силы. Потом поговорим.

- Возьми... руку... - Прошептал Бруно.

Барс выкопал из-под одеял уцелевшую руку молодого Рыцаря, легонько сжал ладонь. Ладонь Бруно чуть дрогнула, отвечая - не пожатием, так, намеком на движение.

- Так... страшно... было, - раздался едва слышный шепот. - Теперь - нет. Больше... нет.

Барс продолжал держать молодого Рыцаря за руку, когда дыхание Бруно тихо остановилось, и медленно закатились светлые серые глаза.

Барс сам вырыл могилу, безжалостно разрезая промерзшую землю посылаемыми по мечу магическими импульсами. Магию он расходовал бездумно, без оглядки, и огонек боли снова разгорелся в груди, и почему-то Барс был рад этому, снова и снова разбрасывая импульсы, и в вырытой в результате яме можно было бы похоронить, пожалуй, с десяток человек. Беркет пытался остановить рыцаря, но Барс только рыкнул на него, и тот отстал. В конце концов Барс остановился сам, аккуратно завернул тело Бруно в одеяла, на руках перенес в могилу. Осторожно разложил сверху черепки доспеха. И принялся ожесточенно засыпать, зло прикусив верхнюю губу. Беркет стал помогать - Барс глянул на него сухими темными глазами, но на этот раз не сказал ничего.

- Ты бы отдохнул, - тихо заметил Беркет, когда Барс, закончив дело, сразу отправился седлать Шторма. - Давай посидим, помянем парнишку.

- Ты слышал, он стихи читал во время боя? - Внезапно спросил Барс, замерев с натянутым ремнем подпруги в руках.

- Слышал.

- Запомнил хоть строчку?

- Нет. А что?

Барс молча застегнул подпругу, вскочил в седло.

Только на исходе дня Беркет, нещадно погонявший свою лошадь, смог догнать Барса. Начиналась снежная буря, и Шторм самостоятельно перешел на шаг; Барс будто не замечал этого, мерно покачиваясь в седле.

- Буря идет. Надо поискать укрытие, - сказал Беркет, подъезжая.

Барс огляделся, только теперь обратил внимание на усиливавшийся резкий ветер, швырявший в лицо мелкую снежную крупу.

- Надо, - согласился он.

- Вон деревья симпатичные в лощинке. Там и переночевать можно.

- Хорошо, - кивнул Барс.

Больше в этот вечер Беркет не добился от рыцаря ни слова, как ни старался. Их наскоро сооруженный шалашик, занесенный снегом, превратился в большой сугроб, зато внутри почти не дуло. У входа, с головой укрытые попонами, недовольно переступали ногами и ржали лошади. Оставив попытки растормошить Барса, Беркет улегся спать, надеясь, что время все лечит и, может быть, завтрашний день принесет облегчение.

И действительно, уже назавтра рыцарь вел себя почти нормально, замыкаясь только при попытках перевести разговор на Бруно, и Беркет оставил эту тему, предпочитая побольше говорить о делах насущных - например, о том, что кончается еда, и где взять корма для лошадей. Барс поддерживал беседу, но заезжать в село за провизией отказался категорически, и Беркет поехал один - что не помешало ему, всласть поторговавшись, основательно загрузить седельные сумки, прихватив в придачу целую связку ощипанных куриных тушек. От еды Барс, однако, не отказывался, только кивнул благодарно. Беркет, жаривший вторую порцию кур на вертеле, хотел было даже поначалу обидеться - но поразмыслил и махнул рукой, и разлил из фляги в глиняные кружки слабый яблочный сидр. Кони весело хрумкали овсом. Все возвращалось на круги своя.

Дорога да Замка заняла в этот раз вдвое больше времени, чем когда Барс скакал один. Впрочем, Рыцари особенно не торопились - пережидали бури, устраивали нормальные ночевки. На полпути встретили измученного Волоса, спешившего от Замка с одним заводным конем и лекарством. Увидев двоих Рыцарей, Волос ищуще посмотрел на них, все понял, огорченно спешился.

- Поздно, - подъезжая, объявил Беркет с грацией ломовика. - Опоздал ты.

- Тут нельзя было успеть, - вступился за молодого Барс. - Нельзя. Так сложилось. Да и не помогло бы твое хваленое лекарство.

Беркет взглянул в потемневшие глаза рыцаря - и решил не возражать.

- Когда? - Спросил Волос.

- Шесть дней назад. На рассвете.

- Приходил в себя?

- Ненадолго, - ответил Барс, и Беркет посмотрел на него удивленно. - Сказал только, что хороший был бой.

- Хороший, - согласился Волос. - Его первый, между прочим. Не подкачал парнишка.

- Да.

- А где остальные кони? - Поинтересовался Беркет, стремясь прервать повисшее после рубленого ``да'` Барса тяжелое молчание.

- В Замке оставил. Там их изучают на предмет магических воздействий. Вообще-то с четырьмя неудобно, тяжеловато, а вот два - в самый раз.

Измотанного Волоса подкормили, дали отоспаться и двинулись опять к Замку, дорогой мирно подшучивая над новообретенной привычкой молодого Рыцаря пересаживаться с лошади на лошадь.

Зато в Замке Барс устроил настоящий скандал. Он ходил по Дому, пинком ноги открывая двери в кабинеты Магистров, и требовал, чтобы ему объяснили, каким образом крупный прорыв почти в непосредственной близости от Замка оказался до такой степени запущен. Он довел почти до слез Барата - Желтого Магистра, занимавшегося врачеванием - вопрошая, почему лекарство, помогающее излечиться после ранений, неизвестно большинству Рыцарей и не выдается в достаточных количествах. Он пошел вразнос и набил морду адепту, отвечавшему за связь - после того, как узнал, что первое сообщение из Кеоры тот расшифровал не в тот же день, а на следующий. И зря бледный, прощающийся с жизнью адепт лепетал в свое оправдание, что на первых сообщениях и не было грифа особой срочности. Барс наорал на Беркета, пытавшегося по дружбе его утихомирить, и так вызверился на Бранигала, что старый Магистр спасовал - возможно, впервые в жизни - и ушел, подбирая полы мантии и возмущенно бурча под нос. Послушники испуганно шарахались с его дороги. Барс же, побуянив всласть и выпустив пар, заперся у себя в комнате с бутылкой вина.

А наутро, слегка поостыв, отправился беседовать с Верховным Магистром.

Верховный Магистр Ордена Пламени носил снежно-белую мантию с золотой оторочкой. Поскольку белое носили и ученики Школы, говорили, что цвет одеяния Верховного Магистра - символ того, что он ``всегда открыт познанию'`. Нынешнему Верховному Магистру Гледу Маркону было всего двести семьдесят девять лет - возраст для такой должности, можно сказать, детский. Происходил он из Рыцарей, но черный доспех носил недолго - лет шестьдесят. В конце этого периода Глед совершил крупное открытие, найдя новый способ добывания кристаллов из нечисти, был приглашен в Алые Магистры и приглашение с радостью принял. Новый Алый Магистр оказался честолюбив, энергичен и гибок умом, быстро вошел в Совет, и около пятидесяти лет назад при активном содействии Бранигала был выбран на верховную должность.