Илона Эндрюс - Магический укус

— Честно говоря, нет.

Только не на каблуках, — не с больными ногами.

— Ты не мог бы меня подвезти?

— Почту за честь.

Когда мы шли к его машине, я чувствовала, что кто-то за мной следит. Я остановилась, чтобы поправить ремень на туфле и увидела человека на другой стороне улицы. По кожаной куртке и стрижке ёжиком можно было легко догадаться, что это Боно. Гастек следил за мной, но на этот раз вместо вампира послал наёмника. Что ж, хороший выбор. Боно всё ещё злился из-за нашего маленького разговора в «Андриано». Интересно, а Гастек уже знает, что я заставила его наёмника расколоться о немеченых вампирах? Или, может, я ошибалась.

Боно старался не потерять меня из виду. Зачем теперь следить, когда Олейт мертва? Если только Боно не служил ей. А вот в этом уже был смысл. Если бы она хотела свергнуть Натараджа, то ей понадобился бы кто-нибудь молодой, кого она с её взглядами и силой переманила бы на свою сторону. То есть Боно пришёл, чтобы отомстить? Или в этой драме есть ещё один игрок, которому подчиняется этот упырь?

Это был ещё не конец. Мои инстинкты подсказывали, что всё слишком легко и просто, а теперь появилось ко всему прочему доказательство от Боно. Что же он такого знал, о чем я была не в курсе? Мне хотелось перейти улицу и выбить всю информацию из упыря — в буквальном смысле слова. В этом районе никто бы не обратил внимания на женщину в вечернем платье и её перебравшего компаньона, которого ей приходилось тащить. И не важно, что у мужчины из помятого кирпичом виска сочилась бы кровь. А посадить «пьяного» шпиона в машину проще не куда, тем более после этого отвезти его отсюда подальше.

— Кейт?

Вот зараза, я почти забыла про Крэста.

— Которая из них твоя машина?

— Вот эта.

Я улыбнулась ему, ну или, по крайней мере, попыталась. Оглянувшись в последний раз на упыря, позволила Крэсту открыть дверцу машины и, поддержав меня за локоть, усадить в салон. Позже, Боно. Я всегда смогу найти тебя позже.

Машина Крэста была дорогой, цвета металлик, обтекаемой формы. Внутри ни единого пятнышка, ни смятой салфетки, запиханной в держатель для стакана, ни старых квитанций, валяющихся на полу, — все выглядело безукоризненно, почти стерильно.

— Скажи мне, у тебя есть хоть одна пара поношенных джинсов? — спросила я. — Хотя бы одна пара, такая старая, что на ней осталась въевшаяся грязь?

— Нет. Разве это делает меня плохим?

— Увы. Ты можешь представить, что почти на всех мои джинсах есть въевшаяся грязь?

— Охотно, но мне интересны не твои джинсы, а только то, что в них.

Не сегодня. Чтобы он не рассчитывал на продолжение, я отвернулась к окну.

Город стремительно проносился мимо. На улицах еще встречались работающие на бензине машины — предсмертная агония эры технологии. Я насчитала столько же всадников, сколько и автомобилей. Пятнадцать лет назад все было наоборот.

— Так кто тот человек, Кейт? — не выдержал Крэст.

— Повелитель Оборотней.

— Тот самый?..

— Да. Вожак.

— И та женщина была одной из его любовниц?

— Скорее всего.

Нас подрезал белоснежный Бьюик и затормозил перед самым носом на светофоре. Крэст закатил глаза. Красный мигнул, ярко вспыхнул и почти погас.

— Остаточная магия? — удивился Крэст, уже подцепивший где-то магический жаргон.

— Или неисправная проводка.

Мне стало интересно, где он мог узнать об остаточных магических эффектах.

— Вполне может быть. — Крэст припарковался возле большого здания. — Мы приехали.

Один из служащих открыл мою дверцу. Я ступила на тротуар. Машина моего спутника оказалась среди изысканной компании: вокруг замерли Volvos, Cadillacs, Lincolns, из которых на дорожку выходили раздувшиеся от гордости люди.

Парковщик отогнал машину, на которой мы приехали, оставив нас стоять у всех на виду. Люди пялились, и это раздражало.

— Ты помнишь театр «Фокс»? — поинтересовался Крэст, предлагая мне руку.

— Он, кажется, был разрушен. — Я не приняла его предложения.

— Они собрали оставшиеся от него камни и построили кое-что другое. Здорово, не правда ли?

— То есть вместо того, чтобы поставить новое, свежее и чистое здание, они взяли мусор от старого: страдание, горе, несчастье. Потрясающе.

Крэст бросил на меня непонимающий взгляд.

— Артисты всегда излучали много эмоций. Они переживали из-за собственного внешнего вида, возраста, конкуренции. Каждая мельчайшая деталь могла иметь огромное значение. Здание, в котором они выступали, как губка впитало их чувства. Неудачи, зависть, разочарования — вот, что хранили эти стены. Поэтому эмпаты не ходили и не будут ходить туда, где уровень представлений выше ярморочного. Атмосфера слишком накалена. Было безумно глупо перенести тяжесть стольких лет в новое место.

— Иногда я не могу понять тебя. Как можно быть настолько прагматичной?

Мне стало интересно, какую струну я задела. Мистер Спокойствие внезапно решил пойти в наступление.

— В конце концов, есть и другие эмоции, — продолжил он сердито. — Триумф, восторг, удовольствие от прекрасного выступления, обычная человеческая радость, в конце концов.

Мы вошли в вестибюль, тускло освещенный горящими фонарями. Люди вокруг двигались сплошным потоком по направлению к двойным дверям в дальней стене, где, вероятно, находился концертный зал. Мы стали продвигаться туда же.

Почему окружающие наблюдали за нами? Крэст был доволен создаваемым впечатлением: он, высокий и элегантный мужчина, и я, его экзотичная спутница. Он не замечал, что это напрягало меня, не чувствовал, что я начала прихрамывать.

Если сказать, станет только хуже. Поэтому я улыбалась и продолжала идти, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не упасть. Ужасно чесался длинный шрам на плече.

Мы сели прямо посредине, и я испустила вздох облегчения, — сидеть было намного легче, чем стоять.

— Так кого же мы ждем?

— Айвишу, — особенным тоном ответил Крэст. Как будто мне это о чем-то говорило. — Это последнее представление сезона. Становится слишком тепло. Я не думал, что она будет выступать так поздно, но руководство убедило меня, что у нее не возникнет сложностей. Она может использовать остаточную магию.

Я откинулась на свое кресло и молча ждала.

Пожилая женщина, воняющая духами и держащая под ручку более низкого и старого кавалера, становилась рядом. Крэст подскочил на ноги. О господи, мне пришлось подняться! Женщина и Крэст болтали несколько мучительных минут, пока я боролась с желанием плюхнуться обратно.

— Мадам Эммерсон, — слегка пожал мне руку Крэст, когда нас оставили вдвоем. — Возможно, последняя из южных светских львиц. Ты хорошо справилась. Мне кажется, ты ей понравилась.

То есть, чтобы кому-то понравиться, достаточно стоять и лыбиться, словно ребенок или дрессированная собачка? Учту. Он ведь не ожидал, что я выкину что-нибудь этакое?