Денис Луженский - Воин вереска

Он подошёл к рассохшейся бочке, стоящей под водостоком, зачерпнул дождевой воды и умыл лицо. Ну, вот и всё. Конец ожиданию…

— Не ходи туда…

Сказать по совести, Рэлек всё-таки вздрогнул, хотя настоящего страха в этот раз и не было. Пожалуй, чего-то в этом роде он подспудно ожидал после того, первого её появления перед трактиром. И даже успел на досуге обдумать кой-какие детали встречи с «туманным призраком».

— Любопытно, — протянул он, удивляясь собственному спокойствию, — тебя кроме меня ещё кто-нибудь увидеть может?

— Не ходи туда, — повторила девчонка, не обращая внимания на его вопрос. — Не надо… Прошу…

— Как же так, девонька? — Рэлек заставил себя усмехнуться. — То тебе надо, то не надо. Я уж было решился сходить, ублажение душе твоей сделать.

— Не надо… И не было надо… Мне — не было… Это всё брат… Он так и не простил… Мало его осталось, прежнего…

Голова, будто отлитая из дымчатого стекла, опустилась, качнулась горестно.

— Ни за себя не простил, ни за меня… Мою боль себе взял, и только её сохранил… Я просила, звала… Нет его больше, одна боль осталась… Всё ходит вокруг города, случая ждёт… Дикий совсем… Когда приходит — не говорит, лишь смотрит издалека… Потом снова уходит, не подпускает близко… И вот, тебя дождался… Через меня в тебя проник, нашу боль тебе передал… А я не хочу… не хочу…

— Ты не привидение, — окончательно решил для себя «мотылёк», — не бесплотный дух. Я тебя вижу и слышу лишь потому, что ты в моей голове засела. Верно ведь?

Девчонка медленно кивнула.

— Я теперь знаю, кто ты. Тело выродка, душа человека… Там, в твоём доме меж нами было… по-настоящему?

— Да…

— Чего же ты от меня теперь хочешь? — в горле у Рэлека стало вдруг сухо.

— Возвращайся, — попросила она. — Брат сильнее меня, но ты тоже сильный… мы справимся вместе… Видишь, я уже смогла, сумела к тебе пробиться… Я заберу нашу боль обратно… Всю заберу, до капли… Ты не виноват… Ты ничего нам не должен… Вернись, прошу тебя… Я — не дух, не призрак… Я… просто хочу, чтобы ты вернулся… живым…

Рэлек слушал звенящий в его голове голос и молчал.

«Смотри, Рэлек! Вон там — Великий Ковш! Им из Млечной Реки черпает Седая Росомаха, кормит своё дитя…»

Эрвель тычет пальцем в небо, его голос полон восторженным вдохновением мальчишки, проведшего детство в городской библиотеке и впервые увидевшего море.

«Здесь изумительное небо, Рэлек! Такое глубокое и чистое…»

«Под утро придет буря, Эр. Тучи, ливень».

«Правда? Жаль… Ничего, завтра опять будет ночь. Грозы здесь не слишком часты».

«Мне передали приказ, Эр. За два часа до рассвета идём на приступ».

Эрвель смотрит недоверчиво, но он давно уже знает: такие шутки не в обычаях друга.

«Ну и ну… Кто-то в ставке тронулся умом».

Резонное предположение. Все знают, что штурмовать Зейн — сущая бессмыслица. Ещё какой-нибудь месяц и город сам откроет ворота, потому что через два месяца у людей из гарнизона едва ли хватит сил даже взмахнуть белым флагом. Сейчас за высокими мощными стенами уже валятся с ног от голода и жажды простые горожане, но солдаты пока ещё могут не только поднять алебарду, но и опустить её на голову лезущему вверх северянину.

«Наверное, полковник ещё не знает. Когда ему передадут эту чушь…»

«Приказ отдал офицерам сам Коготь. Лично».

«Вот как… — Эрвель думает несколько секунд, спокойно интересуется: — Что ещё?»

«Штурм начнём, когда налетит буря. В темноте, без факелов. В первой волне — только «мотыльки». Задача: пробиться к воротам, открыть их и удержать… Каганат стягивает силы к Ченгри, туда идут «Сыны Ветра». Нам нужно развязать себе руки здесь, у Зейна, и успеть в Ченгри к началу веселья…»

Говоришь, и сам себе не веришь. Отлично понимаешь: чтобы удержать в осаде эту пыльную дыру, хватит и пары полков лёгкой пехоты. Под стенами есть риск оставить куда больше — боевой дух гарнизона ещё не сломлен, в городе ещё надеются на подход «Сынов Ветра», они будут драться, как бешеные… Эрвель ничего не спрашивает и не выказывает удивления, он и сам всё это прекрасно знает. Но в глазах его тлеет невысказанный вопрос.

«Коготь сказал… приказ военного совета Парламента».

Ты словно оправдываешься… Оправдываешься перед другом за кого-то, кто в сотнях лиг отсюда принял решение бросить вас на самоубийственный штурм. Оправдываешься перед ним за вашего полковника, который почему-то не разорвал проклятую бумагу и не сказал курьеру, как когда-то перед переправой через Тонгольский пролив: «Сожалею, что вы не успели доставить этот приказ вовремя, гонец». Оправдываешься за самого себя, потому что ты — офицер, и приказ он вынужден слышать не от Кладена, а именно от тебя… сухие, не допускающие сомнений слова:

«Готовьте свое отделение, капрал Фабр».

«Да, мой лейтенант!» — лицо Эрвеля становится нарочито строгим, он вытягивается в струнку и отдаёт честь… а потом уже весело подмигивает и улыбается: «Не грусти, Тихоня. Это всего лишь бой. Один из многих».

И ты находишь в себе силы улыбнуться в ответ: «Да, Эр. Ты прав. Это всего лишь бой…»

«Дело уже не только в тебе, девочка… Но и не только во мне… Так странно всё переплелось…»

— Не ходи туда… — она почти умоляла. — Ты ничего мне не должен… И брату ничего не должен… Ничего… Никому…

— Ты не понимаешь, — Рэлек покачал головой. — Если бы я убил его ещё тогда… Вердаммер хинт!

Он легко представил её стройную фигурку не сотканной из седых невесомых прядей, а во плоти — смуглую, гибкую, сладостно выгибающуюся под его ласками. Он помнил её волосы, разметавшиеся по колючему, набитому сеном матрасу. Помнил её горячую кожу. Помнил сладость её губ и глаза, полные желания… Тело фельха. Изменчивая плоть выродка, ставшая для души человека податливой глиной. Из этой глины четыре года назад душа слепила саму себя. Стройную. Обманчиво хрупкую. Чернявую… Она и сейчас такая, как в день своего второго рождения. Она, если верить Вольду, и через двадцать лет останется точно такой. Она по человеческим меркам почти бессмертна.

Рэлек со вздохом запахнул плащ. Холодно и сыро. Но туман уже рассеивается. Нужно спешить.

— Мне пора. Прощай. И прости.

Как и вечером накануне, он шагнул прямо сквозь туманную фигуру. По коже протянуло слабым холодком, и показалось, прямо в уши шепнуло почти беззвучно: «Возвращайся!»

«Как уж сложится, девочка, как уж сложится…»

— Не грусти, — буркнул он, не оборачиваясь. — Это всего лишь бой. Один из многих.

Особняк наместника располагался в восточной части города — в самом богатом квартале. Сам по себе он напоминал маленькую крепость: каменный забор в два человеческих роста, по углам — башенки для стражи. За ограду Рэлек, ясное дело, не заглядывал, но примерно представлял себе, что может его там ожидать. Наверняка, это будут патрули с собаками и одиночные охранники во дворе. Сам дом тоже обходят. И уж конечно служба в особняке поставлена по высшему разряду, иного у Кладена просто быть не может. Что ещё? Наёмный чующий? Нет, никогда Коготь не доверял ментатам и вряд ли изменил этому своему правилу. Личная охрана? Вот это может быть. Сомнительно, чтобы была она велика, и всё же…