Лесса Каури - Золушки из трактира на площади

Чтобы не терять время на дорогу домой и обратно, Пип временно переехал жить в трактир. Кухня оживала теперь на два часа раньше обычного, а очаг в ней вообще не гасили, чтобы не упускать так любимое тестом тепло. Ванилла рвалась вместе с отцом, но ночевать у Бруни уже было негде — пришлось Старшей Королевской Булочнице, пребывающей «в покое», остаться дома под присмотром тетки-кремня Аглаи и любимого мужа.

Повар занял ту самую комнату на первом этаже, которую Матушка предлагала Ровенне. По вечерам он и Бруни в компании Веся и иногда его друзей накрывали на стол и ужинали. От усталости после тяжелого рабочего дня не хотелось даже говорить, поэтому они молча и быстро ели, слушая рассказы мальчишек об университетской жизни.

— Скорей бы уже эта свадьба случилась! — вздыхал Пип. — Я, конечно, рад за его высочество Колея, и все такое, но очень уж это хлопотное занятие — свадьбы!

Матушка каждый раз вспоминала свадьбу Ваниллы и соглашалась, что да, мол, хлопотное. И скорее бы уж…

По истечении двух недель в Вишенрог прибыл король Йорли Второй с семейством: женой, наследным принцем и принцессой-невестой. Союз между Ласурией и Гаракеном креп, что было на руку обеим странам, развивающим морские торговые пути между двумя материками.

На встречу королевского кортежа Бруни идти отказалась, хотя Ванилла, которая почти оправилась от недомоганий и с разрешения целителя выходила гулять, тащила ее с собой едва ли не силком. Спас Матушку повар, метнувший на дочь гневливый взгляд, которому позавидовал бы сам Аркаеш, и рявкнувший:

— Оставь Бруни в покое! У нас еще мерзавчики не готовы!

Ванилла повздыхала и вернулась к разодетой в пух и прах Персиане, которая с детьми ждала сестру на улице, пообещав после рассказать об увиденном.

— Томазо звал поглядеть на дом, — сказала Бруни Пипу, когда подруга ушла. — Давай, сначала я схожу, а потом отпущу тебя?

— Иди, — кивнул тот.

Соглашение между ними тремя было подписано на следующий день после разговора Пипа и Бруни. Тогда же оформили купчую на дом и заполнили в магистрате документы на аренду земельного участка. И, хотя строительные дела быстро не делались, Матушка уже подумывала о списке мебельных и галантерейных лавок, куда следовало зайти для выбора мебели, обивки и приятных мелочей, украшающих интерьеры.

У бывшего дома Турмалина кипела работа. Мусор от разбора стены и крыши уже был убран. Каменщики под руководством самого мастера Пелевана начали восстановление фасада.

— Когда мы его побелим, — сказал, подойдя к Бруни, Томазо, — он станет картинкой. Думала уже, какую крышу будем ставить?

— Красную, — улыбнулась Матушка. — Белый дом под красной крышей — что может быть красивее?

Пелеван хмыкнул и огладил рыжую бороду, лучась довольством.

Распрощавшись с Томазо, Бруни отправилась назад, но, не дойдя до трактира, свернула к Дому Гильдии гончаров. Когда она постучала, дверь распахнулась с такой силой, будто демон рвал ее с петель. Успев удивиться силе маленького гончара, Матушка обнаружила перед глазами… декольте матроны Мипидо.

— Бруни! Радость моя! — пробасила та. — Что ты здесь делаешь?

— Не ожидала тебя увидеть, Клози, — удивилась Бруни. — Я хотела поговорить с мастером Висту о покупке нескольких картин для украшения нового трактира.

— Насдышады, насдышады пдо ваш пдоэкт! — послышался из глубины дома голос гончара, судя по всему измученного жестоким насморком. — Кдози, приглашай Мадушку войди, чдо же ды?

Клозильда сдвинула телеса с дверного проема, освобождая проход.

— Морсу выпьешь с нами? — спросила она у Бруни. — Свеженький, горяченький, на меду! С чуточкой маменькиной крыжовниковой настоечки!

— Знаю я твою чуточку! — хихикнула Матушка, вспомнив не столько посиделки с подругами, сколько головную боль на следующее утро.

Висту, закутанный в толстый халат, кажется принадлежащий его пассии, сидел в кресле у зажженного камина и макал красный нос в кружку с морсом.

— Простыл мой Вистунчик, — пояснила Клози, погладив его по голове, как маленького. — Давай еще морсику, солнце, а? — обратилась она к нему.

Гончар с готовностью допил морс и протянул ей пустую кружку.

— Садидесь, Мадушка Бдуни, — пригласил он, указывая на кресло напротив, — я и саб ходел давеча зайди, поговодить, да вод, пдиболел.

— Клози очень заботливая, — заметила Бруни, посмотрев ей вслед. — Думаю, она быстро поднимет вас на ноги, мастер!

— Ода — золодо, — очень серьезно сказал Висту и переменил тему: — За последний бесяц в лавках Гильдии вы закупили босуды на довольно пдидичдую сумму, Бдунгильда, что де может де радовать! Кроме того, бде стадо известно о тдактиде, одкдыдие коего вы пладируете. И это да дует беня вдвойне! Как вы посмодриде на скидку в пядь пдоцендов на пдодукцию нашей гильдии, пди условии, что вся босуда для нового заведедия будет приобдетена у нас?

— Я зашла поговорить о ваших картинах для нового заведения, — улыбнулась Бруни, — а наткнулась на скидку в пятнадцать процентов на все товары мастерских Гильдии, включая лепные работы, вазоны для цветов и прочие приятные мелочи!

— Вы сказади: семь? Семь пдоцентов? — прищурился Висту. — И какие же из боих кадтин вас интедесуют?

— Я сказала: пятнадцать! И хотела бы взглянуть на те картины, которые вы можете продать для оформления трактира, — Матушка смотрела на него так, будто они и не играли в древнюю игру под названием «Сторгуемся?»

Висту поднялся, кутаясь в халат.

— Пойдебте на вдодой этаж — в официальных помещедиях Гильдии, каковые даходятся да первом этаже, я не вешаю свои полодна, — пояснил он, направляясь к лестнице в углу комнаты и чихая. — Извидиде! А как вы смотдите на цифру девять?

— Десять — и по рукам! — согласилась Матушка и добавила: — На все товары, не только на посуду!

Мастер Вистун хмыкнул и повернулся к ней, чтобы шлепнуть горячей ладонью по ее подставленной ладошке.

— С вами так же приятдо иметь дело, Брунгильда, как и опасно! Идите за мдой.

— Куда это вы? — изумилась Туча Клози, выходя из кухни с подносом в руках.

— Мадушка интедесуется кадтинами, — пояснил Висту, — иди к нам, золодце!

Оглянувшись на матрону Мипидо, Бруни заметила, как та, прижав руки к груди, судорожно вздохнула. Должно быть, немного в жизни главы Гильдии прачек было ласковых слов и произносящих их мужчин, раз она — не боявшаяся никого и ничего — реагировала на эти слова подозрительным блеском в глазах.

Коридор второго этажа огибал несколько комнат. На простых неотделанных стенах висели картины. Матушка сбилась, пытаясь их пересчитать.

— Здесь только тредья часть, — неожиданно смутился гончар, будто Бруни поймала его за каким-то неприличным занятием, — остадное хранится на чердаке!