Татьяна Зингер - Леди Теней

Канал ширился, позволяя погрузиться в него. Девочка слабела, сама не догадываясь, почему. Туманы чернели. Я наполнялась до краев.

«Ты можешь её опустошить», — мелькнуло в голове боязливое.

Да и бесы с ней! В вопросах выживания благородство отошло на второй план.

Последний кусок энергии ворвался в меня ледяным вихрем. Вейка страдальчески застонала, и господин Розеншал обратил свое внимание к посеревшей девушке.

Вдох. Туманы сдернули с моего тела магические оковы. Я пошевелила пальцами — двигаются!

— Не сопротивляйся, золотце. — Господин Розеншал с ножом наготове вновь появился у моего лица. Я напряглась, готовая вскочить и понестись, куда глаза глядят. Далеко ли? Плевать!

— Я не ваша Аврора!

— Пока — нет, — легко согласился он. — Но твое тело уже готовится принять её душу, а твое лицо — её копия. Признай, моя супруга — истинная красавица. Кроме того, она — величайшая колдунья. Огромная честь стать ею.

В его глазах появилось нечто мечтательно — похотливое, от чего меня затошнило.

— Ваша супруга умерла! — Я всё‑таки встала, а господин Розеншал не стал нападать или плести новое заклинание. Лишь наблюдал с величайшим интересом.

— Давай же закончим ритуал. Посмотри, зелье действует.

Я и сама видела, как пульсируют под кожей вены, как наливаются синевой. Они проступали сквозь тонкую кожу.

— Твое тело такое восприимчивое, просто изумительно!

Ещё бы, ведь полгода назад, когда я умирала, клетки тела тоже перестраивались, принимая в себя магию Пограничья. Им не привыкать.

— Позволь мне быть с тобой, золотце. Я бы использовал твой потенциал, развил его. Аврора…

— Никакая я не Аврора! — пронзительно вскричала я.

Энергия, украденная у Вейки, вырвалась из‑под контроля, туманы приняли её в себя и мощным ударом сразили господина Розеншаля. Тот упал, прижатый волной, ударился об угол кровати, хохоча в голос.

— Поразительно! Великолепно, невероятно! Золотце, ты — само совершенство.

Туманные змеи сдавили его шею. Господин Розеншал захрипел, но огонь безумия из глаз не пропадал. По затылку стекала кровь. Он пытался подняться, но туманы держали крепко.

Я могла бы задушить его и потратить на это весь резерв. Нельзя. Нужно экономить.

Тогда я побежала. Откидывая в сторону туманами всё то, что могло помешать: вещи, напольные вазы, служанок, забившихся по углам. Истинной силой распахнула входную дверь и очутилась в ночной тьме, укутанной молочными тучами. Я бежала, не разбирая дороги, не жалея босых ног. Неслась сквозь дворы и проулки. В боку нестерпимо кололо, а на языке горчила кровь, но даже это не могло остановить бег. Я ощущала за спиной присутствие, липкое и пахнущее морсом.

В жизни не притронусь к этому напитку!

Если бы я знала, где поселилась та янми с корабля, Линель, ломанулась бы к ней, но сейчас, совсем одна, голая и без единой монеты, я была способна лишь передвигаться. Ноги кровоточили, и сердце колотилось у горла. Ужас сковывал, мешая сосредоточиться, дезориентируя. Казалось, за поворотом скрывается господин Розеншал, готовый схватить меня в охапку и отнести обратно, чтобы воссоздать погибшую жену.

Нет. Нет. Нет!

Силы оставили тело. Я выдохлась и чуть не рухнула навзничь, но справилась с собой, залезла в канаву с нечистотами и вслушивалась в ночную тишину, изредка прерываемую жужжанием навозных мух. Так и лежала незнамо сколько, неспособная вылезти.

Шаги появились словно из ниоткуда. Кто‑то неторопливо приближался — враг или случайный прохожий? Я затаила дыхание, отсчитывая шаги. Один, два, три. Губы твердили как молитву: «Пройди мимо, прошу же тебя, пройди мимо».

Вот он двигался вдалеке, а вот оказался совсем рядом. Сомнений не осталось — пришел за мной. Я попыталась рвануть, но поскользнулась и ничком рухнула в помои.

Смех ударил по ушам.

— Вылезай, крыса! — Некто потянул меня за волосы.

От боли перед глазами посыпались искры. Я пала перед мужчиной на колени и долго созерцала начищенные ботинки, блестящие в свете луны. Смотреть в глаза своему мучителю не хватило смелости, лучше так.

— Недалеко ты убежала, золотце, — последнее слово мужчина сказал с насмешкой, поднял мой подбородок и сильно сдавил его пальцами, оставляя синяки. — Разбила несчастному господину Розеншалю голову, а теперь валяешься по уши в дерьме.

Его хохот заставлял сердце колотиться в утроенном ритме. Наконец, я рискнула поднять взгляд. Чуть узковатые глаза, пухлые губы, серьга в правом ухе и шрам, пересекающий левую бровь.

— Дарго…

— Откуда ты… — озлобленно начал он, а закончил с ноткой узнавания: — Сольд?! Так мы и встретились.

В любом городе есть харчевня, в которой можно найти абсолютно всё: от сексуального раба до запрещенных к употреблению трав. В таких местах нанимают беспринципных убийц и платят женщинам, чьи язвы покрывают уголки губ, чтобы те исполнили самые извращенные прихоти. Здесь всем безразличны внешность и раса, никого не волнует прошлое или настоящее. Именно в такой харчевне и затерялась странная парочка: наемник и его обнаженная жертва.

Я, одетая в рубашку Дарго, отпивалась грушевым сидром, но дрожь не унималась. Тот, кого я искала целый месяц, сидел напротив и задавал вопрос за вопросом: откуда, как, почему.

— Я думал, ты умерла, — обвинил с грустью. — Ещё корил себя, что разрешил сбежать. Думал, помогаю девчонке, а в итоге… Когда видел, как они тебя… втроем… как кости ломали… хотел накинуться на них и загрызть! А когда почти смирился с твоей смертью, явилась ты, живая.

— И невредимая, — хмыкнула я, рассматривая вздутые вены. — Скажи, я навсегда останусь… ею?

— Авророй? — Дарго покачал головой. — Нет, у снадобья временное действие — изобретение страдающего муженька, чтобы его супруга оставалась с ним хотя бы так. Неделя максимум, и ты станешь прежней.

И на этом спасибо. Я потерла запекшиеся царапины.

— Зачем ты уехала от своего лорда? — спросил с укоризной.

— Не поверишь, — я поводила пальцем по немытой кружке, — за тобой. Обещала ведь освободить, вот и поехала, как смогла. Ну а как ты очутился на побегушках у Розеншаля?

— Он приехал за очередной рабыней и увидел меня, ну и выкупил. Дескать, ему давно требовался помощник, а во мне он увидел себя в молодости. Так я и стал его личным наемником. Извини, но распространяться о заданиях не стану — аппетит пропадет.

Аппетита не было и в помине — сидром‑то давилась только для того, чтобы смыть переживания и увязнуть в болотистом безразличии ко всему. Но задавать лишних вопросов не стала — и правда, незачем.

— Кто такая эта Аврора?

Алкоголь лупил по сознанию, перед глазами начало двоиться. Я подавила приступ тошноты.

— Один из самых могущественных архимагов — стихийников, — на начале фразы я подавилась, — а по совместительству любимая женушка темного ученого. И померла она, как понимаю, во время одного из их опытов. Плоть сгнила, а вот душу он заключил в какой‑то сосуд, бес его разберет, в какой. С тех пор искал тело, способное принять чужой дух. Как понимаешь, безуспешно. Ах да, ещё одна любопытная деталь. Совет дал добро на её воскрешение любой ценой.