Татьяна Зингер - Леди Теней

Не без помощи одурманивающих туманов он поднялся и шатко поплелся к постоялому двору, где заснул, едва завалился на кровать.

Праздничная ночь не замолкала, но громкий смех резал по живому. Теперь, когда я не была частью веселья, помешательство исчезло, и на душе вновь поселилась густая тревога. Одиночество проедало дыры. Не спалось. Я бродила по мокрой от росы траве, вдыхала осенний воздух, совсем мерзлый, предвещающий скорые холода. Близка северная граница Пограничья, где вечно седые горы, снежные бури и непрекращающиеся снега. С южной стороны тени соседствуют с Островами Надежды, потому там тепло, даже жарко, а почва невероятно плодородна. Там яблоневые сады и пахнет ванильной свежестью.

…Я кружусь, прикрыв веки, ноги путаются в тяжелых юбках. Повсюду яблоки: зеленые, красные, рыжеватые как само солнце. Мы приехали в сады с деловым визитом, но я пьяна от счастья.

— Ты, конечно, хорошо танцуешь, но нас ждут, Сольд.

Я сбиваюсь с ритма. Лорд стоит, привалившись к яблоневому стволу. Руки скрещены на груди, а на губах играет легкая ухмылка. Он красив, мой будущий муж, но я страшусь признаться в этом. Мы смотрим друг на друга. Пепельный взгляд ехиден как никогда. Внезапно мне не хочется ни танцевать, ни вдыхать полной грудью аромат яблок.

— Да, мой лорд, — киваю и подбираю юбки.

— Попробуй. Мой любимый сорт. — И Трауш передает мне яблоко, с виду неказистое, а на вкус… божественное…

Где ты, мой лорд?

Руна на руке исчезла. Я закусила от отчаяния губу. Что если там, за чертой, меня уже не ждут?..

Занимался рассвет, последние гуляки разбрелись по койкам. Праздник кончился, оставив после себя похмелье и дурноту. Вдруг сквозь рассветную темноту появился силуэт и поспешил ко мне. На миг мне почудилась походка Трауша, но нет.

— Сольд! — позвал Дарго. — Слава богам, я нашел тебя. Мне нужна помощь!

— Что произошло? — Я пошла к нему навстречу, но остановилась.

В руках наемник держал маленькое тело; словно тряпичная кукла, оно свешивало ручонки и ножки, болтало ими. Я пригляделась — на груди расплывалось будто бы чернильное пятно. В запах утренней прохлады примешалась соль.

— Сольд, помоги! — Дарго кинулся ко мне. — Спаси её.

— Я не целитель и уж тем более не умею оживлять мертвых.

— Она не мертва! — почти взвыл он. — Я… я не знаю… Я выкрал её и хотел убить… а она… как Ильда в юности… Боги, что я сотворил!

Я прислушалась туманами к Лидде. Жизненная сила в ней текла, но слабо, с перебоями, просачиваясь сквозь рваную дыру в грудной клетке. Ребенок погибал.

— Сольд, прошу! Ты можешь…

Я зажмурилась, давая себе секунду на раздумья, а после приказала:

— Неси в нашу комнату.

Четыре месяца назад.

Леди Марисса скончалась ровно четыре года назад.

Трауш пил виски быстро, не смакуя, но всё не мог забыться. Четыре года! А он ни то, что не наказал отравителя — не приблизился к разгадке ни на шаг. Незнание давило на грудь. Мать мертва, а её убийца здравствует. Какой из него высокий лорд, если он мечется как безусый мальчонка в тщетных попытках докопаться до истины?!

Когда стемнело, а бутылка опустела, Трауш решил съездить в тихое загородное поместье, где был по — настоящему счастлив в детстве. Здесь дышалось иначе: парным молоком и скошенной травой. По сумеречному туннелю он дошел до ворот и приказал провожатому — жрецу отправляться обратно в город. Улыбнулся, завидев в окне мансардной комнатки свет.

Самое время познакомиться с невестой поближе.

В спальне Сольд не оказалось, и Трауш, раздосадованный и взбешенный одновременно, обошел весь дом в её поисках. А нашлась она в библиотеке, где, под светом единственной свечи, увлеченно читала.

— И что же столь интересное ты изучаешь, когда тебе велено зубрить историю государства? — разозлился лорд, отбирая книгу. Глянул на обложку, ожидая увидеть название дамского или приключенческого романа, коими зачитывалась прислуга.

Хм, именно историю она и зубрила. Том второй, даже не вводный!

— Ну и как успехи? — Трауш упал в кресло напротив.

Сольд поморщилась как от удара, но смолчала.

— Твоего деда прозвали освободителем, отца — великим воителем, а тебя пока никак не прозвали, ибо вступил в права ты всего четыре года назад. До того времени страной управляла твоя матушка Марисса, которая перед ликом богов утвердила твои права на трон после её смерти, несмотря на то, что ты слишком молод для статуса лорда — и до твоего тридцатилетия властвовать должно было временное правление. Некоторые даже утверждали, что именно ты отравил Мариссу, чтобы заполучить престол, но их обвинения были беспочвенными. А сегодня годовщина её смерти. Соболезную твоей потере.

Невероятно, она читала про его род!

Алкоголь туманил разум. Траушу чудилось, что Сольд пахнет снегом. Он даже приблизился к ней, чтобы принюхаться — она напряглась.

— Молодец, послушная девочка. — Его ладонь нетвердо коснулась острой коленки. Невеста вздрогнула, и это распылило Трауша. — Ты мне кое‑что задолжала.

Он насмехался над ней, но Сольд понимающе кивнула.

— Да, мой лорд.

Её губы почти не двигались, она словно выдавила слова из себя. Трауш закинул ногу на ногу.

— Для той, которая была спасена и освобождена от рабских оков, ты слишком строптива.

— Ошибаешься. Я искренне благодарна тебе, ведь теперь я свободна от угнетения, — в голосе звучал медовый яд. — Ты — мой будущий супруг и волен делать со мной всё, что удумаешь. Я твоя навеки.

Её правда. Он дал ей жизнь, так почему она не может дать ему наслаждение?

Сольд отложила книгу и встала, приглашая пройти в спальню, но лорд с ухмылкой помотал головой.

— Здесь.

Он ожидал хоть толики страха или непонимания, но Сольд сама подняла юбки, показала стройные ноги, не затянутые чулками. Взгляд её оставался пустым. Без тени испуга. Она не страшилась его — презирала. Того, кто сплел их жизни навеки, кто объединил судьбы.

Рука лорда проползла по коже, мягкой и теплой. Второй он притянул Сольд за талию к себе, вдохнул аромат её тела, пахнущего не снегом, но подснежниками. Встал, пошатнувшись, и зарылся носом в волосы. Почему‑то её присутствие вызывало в нем смешанные чувства: глухую ярость и непонятную жажду. Девушка застыла, свела руки по швам.

Лорд тронул поцелуем её сухие губы, она не ответила, лишь щека дрогнула.

— Мне нравится то, что ты меня не боишься, — шепнул на ушко. — Ты рабыня, которой неведом страх.

Пальцы гладили её через платье. Сольд так и стояла, не размыкая глаз. И в какой-то момент он понял: она так и останется безжизненной статуэткой. Зачем ему пользоваться той, которая совершенно безучастна? Он может заплатить любой, абсолютно любой женщине, и счастье той будет неподдельным. А с этой…