Татьяна Зингер - Леди Теней

Не хотела.

— Тогда я иду к капитану, а ты сиди здесь. — Литта вскрикнула, но я не стала слушать возражения. — Заблокируй ход бочками и открывай на три стука.

Сказать, что капитан был шокирован — практически промолчать. Для начала он, конечно, с помощью матросов связал юного похитителя и запер его в трюме (предварительно избив до полусмерти, чего я, в общем‑то, не просила), а следом долго извинялся и клялся, что осмотрел всё, да ничего не нашел. Что‑то я ему не поверила: наверняка юнец приплатил плутоватому капитану или собирался заплатить ему позже — как‑то же он должен был вынести янми с корабля. В любом случае, он будет наказан.

Литта отворила дверь только после того, как я постучалась, назвалась полным именем и сообщила, что опасность ей не угрожает. Ну и постучала трижды, разумеется.

— Ужас! Меня никогда не воровали. — Между тем, хитрые глаза блеснули гордостью. Истинная янми, себялюбивая до невозможности, даже похищение рассматривала со стороны любования собой, ведь плохих‑то не похищают.

Я устало опустилась на край кровати.

— Ну, с почином тебя.

— Ага… Итак, теневая леди, расскажи‑ка о своих чудесных способностях. — Литта хлопнула в ладоши. — Как понимаю, лорд Пограничья обучил тебя запутывать разум людей?

— Это можно назвать свадебным подарком.

Я машинально коснулась туманного облака пальцами. Когда на наших ладонях с Траушем выплелись руны (моя алая что кровь, его черная как сама ночь), он пообещал оберегать меня от самой себя.

— Своеобразная штуковина, я, к примеру, больше люблю побрякушки.

— Честно говоря, о возможности подчинения я не подозревала до сегодняшнего дня.

— А чего ожидать от теневых чудил? Не тебе в обиду! — Литта покрутила рыжими кудрями.

— Да я и не обижаюсь. Дело в другом: мой жених виртуозно владеет туманами. — Не совсем правда: на меня внушение почему‑то действовало. — Но ведь я — помесок, причем никак не относящийся к теням. Туманы не должны слушаться чужачку. Но они… приняли меня, что ли.

Мы помолчали, каждая думая о своем.

— Слушай, а каково быть невестой… его?

Литта понизила голос до полушепота.

— Как будто за твоей спиной всегда кто‑то есть.

И ощущение присутствия не покидало даже во сне. Он смотрит, он изучает, он бдит.

Он поежилась.

— Несчастная, всё‑таки лучше бы дарил, как любой нормальный богатей, драгоценности. Подай ему такую идею, а?

— Всенепременно.

И я расхохоталась, вмещая в этот полубезумный смех весь страх от пережитого, всю боль и все надежды на то, что нам суждено встретить будущее вместе.

Столица встретила нас заунывным ветром и колкой моросью, летящей в лицо. Я накинула на волосы капюшон плаща, глянула в безжизненно-серое небо. Ну, здравствуй, родимый город, ты как всегда недоброжелателен.

— Сольд, помни, я твоя вечная должница и сделаю всё, о чём ты попросишь. — На прощание Литта коснулась моей руки, затянутой в перчатку.

Я как никто знала, сколь опасны долговременные клятвы — судьба непременно будет сталкивать нас вновь и вновь, заставляя отдавать друг другу долги. Нет ничего хуже обещания, которое не сможешь выполнить — поэтому лучше его не принимать.

— Давай так. Если мне когда‑нибудь понадобится помощь — окажи её по мере возможностей.

— Разумеется!

И она порывисто обняла меня, словно за неделю плавания мы из попутчиц превратились в закадычных подруг.

Литта уехала искать недорогой постоялый двор, чтобы отоспаться да помыться перед смотринами, а я тупо пялилась на устремившийся ввысь дом из гранита, смотрящий с вершины холма на остальные домишки как строгий надзиратель. Он был виден из любой точки Янга. Мне — туда.

Спустя два часа изнурительной езды по узеньким улочкам (столица росла, ширилась, а дороги всё ужимались) я оказалась у ворот академии чародейства и знахарств. Переливающиеся радугой флажки, сотворенные колдовством, трепетали под порывами ветра. Неизменная растяжка «Преклони свое колено, странник, ибо тут был заложен первый камень Валонии» блестела в солнечных лучах сусальным золотом.

Скучающий привратник лениво преградил дорогу алебардой. Его едва осязаемая магия ощупывала мои эмоции: о чем я думаю, причиню ли вред стенам или обитателям академии.

Непременно. Неспроста Сольд с языка ави — «разрушение».

— Вам назначено?

— Назовите светлому декану Иттану Берку имя Сольд Рене.

Он, кивнув, прикрыл веки. Телепатия — незаменимая вещь, когда нужно быстро и качественно донести информацию. Она подвластна далеко не каждому колдуну и делится на два вида: звуковая и эмоциональная, то есть передающаяся или словами, или чувствами. Вторым овладеть легче, но первое выше ценится. В академии есть специальный факультет, обучающий телепатов — и конкурс на место там просто огромен. Всё потому, что эта профессия невероятно востребована: в любой крупной конторе мира не обойдется без парочки телепатов.

— Проходите. — Привратник убрал алебарду.

Ворота распахнулись сами, без скрипа, без единого звука. Выпрямившись так, что хрустнуло в позвоночнике, я шагнула во внутренний двор академии. На душе было тяжело и дымно.

Меня встретила замогильная тишина и непривычная пустота. Никто из адептов не наслаждался погожим утром с книжкой в руках, не сидел на мраморных скамейках у круглого фонтана, не гонялся, атакуя друг дружку пустяковыми заклинаниями. Мне стало не по себе.

Семиэтажный студенческий корпус, выше которого не было во всей стране, вызывал священный трепет у любого первокурсника. В его подвалах-лабиринтах призывали нечисть и боролись с нею же, с астрономической башни рассматривали звезды, в ходах и выходах можно было запутаться и потеряться на неделю-другую. Поговаривали, что раз в десятилетие коридоры самостоятельно перестраивались, поэтому до сих пор не было нарисовано подробной карты академии.

Его нутро ничуть не изменилось за годы: всё тот же алый ковер, стелющийся по полу, те же портреты архимагов в позолоченных рамах, увитые плющом стены. Под потолком в жирандолях трепетало пламя сотен свечей. Мне попадались редкие студенты, но какие‑то зашуганные, старающиеся скорее улизнуть куда подальше.

Каждому факультету (а всего их было шесть) выделялся этаж, и, насколько я помню, светлому декану достался третий. Я долго отстукивала каблуками эхо, пока не набрела на дверь, табличка на которой была инкрустирована драгоценными камнями. Стучаться не стала, по-свойски вломилась внутрь.

— Здравствуйте, госпожа Рене. — Светлый декан отвесил шутливый полупоклон.

Он поднялся с обитого бархатом кресла и шагнул ко мне, а после сдавил в поистине медвежьих объятиях. Я пискнула. Иттан отошел на шаг назад, склонив голову, и задумчиво оглядел меня сверху донизу.